– Так у тебя проблемы с одеждой? – догадалась Барбара.
– Вот именно. Точнее говоря, у меня нет ботинок. Не ботинок вообще, а под выходной костюм. И тут подвернулась оказия – один из отдела озеленения как раз продает ботинки, даже размер мне подходит… Но я уже голову сломал – покупать или нет.
– Раз тебе ботинок не хватает, что ж тут мучиться?
– Беда в том, что они лакированные… Вот!… Главный инженер снял крышку с коробки, и всем в глаза ударило ослепительное сияние черной, безукоризненно лакированной поверхности. Барбара тихо выдохнула.
– Ангидрид твою! – высказался Януш, вытаскивая один ботинок и рассматривая его поближе. – Проблесковый маяк, а не обувь!
– Так на свадьбе не будет ничего примечательнее твоих ног! – предупредил Влодек. – Ты во фраке идешь?
– Он прав, – печально сказала Барбара. – Это лаковые туфли к фраку. В крайнем случае к смокингу, но обычный костюм отпадает.
– Если, конечно, ты намереваешься почаще ходить на балы, – вмешался ободряюще Лесь, – или дипломатические приемы…
– Правильно, в таком случае пусть сошьет себе фрак!
– Хватит смокинга. Пусть шьет смокинг.
– Я же просил без глупостей! – с упреком напомнил главный и решительным движением отобрал у Януша ботинок. – Мне тоже кажется, нет смысла так выставляться, но не идти же босиком!
– Хоть какие-то ботинки у тебя должны быть?
– Коричневые и бежевые. А костюм – черный.
– Хочешь сказать, у тебя никогда в жизни не было черных ботинок?
– Были у меня черные ботинки, были, – признался главный инженер, отбирая вторую лакированную туфлю у Леся и упаковывая обе в коробку. – До вчерашнего дня я не сомневался, что они у меня есть, но, увы, ошибся. На них вылилась белая масляная краска – и каюк. Кроме того, она вылилась пару месяцев назад, теперь засохла, как камень… Не о чем говорить. Да они свое отслужили, старые были.
– Но в этом тебе идти нельзя, – твердо изрек Януш, ткнув в коробку на столе Каролека.
– Как же быть?
– В магазинах, конечно же, нет?
– Нет. Я еще вчера пробежался по городу – ничего подходящего.
Весь коллектив, озабоченный и полный сочувствия, погрузился в размышления, пытаясь найти выход для главного инженера. Лесь заглянул в коробку и еще раз пошевелил лакированные туфли, с наслаждением вызывая искры на их поверхности. Затем закрыл коробку и слегка отпихнул, словно отмахиваясь от искушения.
Каролек задумчиво играл банкой, вращая ее на столе. Влодек сосредоточенно смотрел на ноги сослуживца.
– Ты какой размер носишь? – спросил он вдруг.
– Восемь с половиной.
– Ну, тогда выход один – одолжить обувку на такой случай. Собственные ты себе купишь, когда попадутся.
– Великолепная идея, – оценила Барбара.
– А у кого одолжить?
– У меня, – с достоинством сказал Влодек. – У меня размер тоже восемь с половиной.
Мрачный и огорченный главный инженер сразу оживился:
– Ты не шутишь? Тебе правда не жалко? И найдутся такие, как надо?
– Даже две пары, выбирай, какую хочешь. Можем поехать сразу после работы, и ты сразу примеришь.
Весь коллектив зааплодировал такому финалу, а главный инженер просиял, как весеннее утро.
– Ты мне жизнь возвращаешь, Влодек! Со вчерашнего дня терзаюсь, как дурак, ничего в голову не идет, только эти идиотские ботинки! Сами видите, до чего дошло – чуть не подсуропили мне эти… лакированные! Счастье, что к вам пришел, сейчас же этому парню туфли верну!
Он схватил коробку со стола и выскочил из комнаты, едва не столкнувшись в дверях с главным архитектором.
Зав мастерской еще с утра слышал, что коллектив срочно ищет кого-нибудь, кто едет в Соединенные Штаты. Он понятия не имел, кому и зачем это нужно, но неожиданно ему захотелось проявить свою знаменитую услужливость и склонность помогать ближним. Последние два часа он провел на телефоне, обзванивая всех знакомых подряд, и добился успеха.
– Мне показалось, или вы действительно ищете оказию в Соединенные Штаты? – дружелюбно спросил он с порога. – Я сию секунду узнал – один мой знакомый едет в Канзас…
– В Канзас! – в восторге откликнулся Каролек и сорвался с места. – Но это же замечательно! Пахотные земли! Кто? Когда?!
Зав мастерской подтянул рукав рабочего халата и посмотрел на часы:
– Мой знакомый. По профессии врач-психиатр, фамилия его Филипповский, живет тут рядышком – площадь Домбровского, шесть. Квартира восемь. Но он вот-вот летит, у него в два часа самолет, через Париж. Боюсь, он с минуты на минуту уезжает на аэродром, сын его должен отвезти…
Взрыв бомбы не сумел бы произвести большего эффекта. Шеф еще пытался что-то пояснять, но его никто не слушал. Каролек вырвал у Влодека металлическую продырявленную коробочку. Януш уронил под стол банку. Лесь бросился за банкой, оборвав в спешке приколотый под столом кусок ватмана, из которого высыпались рулоны чертежей. Барбара изо всех сил пыталась сохранять здравый рассудок:
– Беги со всеми причиндалами, как есть! Поедешь с ними на аэродром, в машине все это хозяйство переложишь! Сейчас нет времени, беги – не успеешь!
Каролек прекратил дергать дрожащими руками крепко привинченную продырявленнную крышечку банки. Зажал банку под мышкой, сунул в карман плоскую коробочку, схватил со стола коробку из-под обуви и рванул из комнаты, оттолкнув стоящего на дороге главного архитектора. Мгновенье спустя хлопнули входные двери.
* * *
Пан доктор Филипповский стоял возле своей машины на площади Домбровского и смотрел, как его чемоданы располагают в багажнике. Неожиданно к нему бросился подбежавший галопом молодой человек симпатичной наружности. Точнее говоря, не столько бросился, сколько с разбегу проскочил мимо него и притормозил только у капота машины. Он тяжело дышал.
– Простите… вы не… доктор… Филипповский?
– Это я. Чем могу служить?
– Вы… сейчас… едете в Соединенные… Штаты?…
Пан доктор Филипповский минут пятнадцать назад разговаривал по телефону со знакомым, который при известии о его отъезде в Америку проявил огромную радость, не объяснив, однако, причин. Отыскав оказию в Америку, руководитель мастерской счел свою миссию выполненной и ничего более пану доктору не пояснил. Тот тем не менее связал присутствие запыхавшегося молодого человека с услышанными по телефону радостными воплями. И тут же забеспокоился, не грозит ли ему потеря драгоценного времени прямо перед отъездом. Молодой человек его немедленно успокоил.
– Вы спешите, – констатировал он, переводя дыхание. – Вы позволите, чтобы я сел в машину? Я поеду с вами на аэродром, а по дороге все объясню. Могу даже раньше выйти, если буду вам мешать… Я постараюсь не злоупотребить…
