Это была комната сумасшедшей, но сама старуха впечатления таковой не производила. Даже одета она была в едином правильном стиле – нравился он кому-то или нет.
– Дом построен в 1719 году, здесь бывали все шведские короли начиная с Фредрика I, – с пиететом сообщила Анна-Лиза. – Я сама тут всего третий раз. Ты первый из туристов, которому так повезло.
Эта была единственная ее реплика за все время ожидания. Толстуха предпочитала молча осознавать величие момента.
Наконец дверь ванной распахнулась, появилась Лена с аккуратно перевязанной ладонью. На бинтах проступало уже не страшное пятнышко. Следом вышла Кристина Бьорнхувуд с чемоданчиком в руках. Она была похожа на сантехника, устранившего протечку крана.
– Что могла, я сделала, но рана серьезная. Мне надо понаблюдать за девушкой еще пару часов. Может подняться температура. Молодые люди пока останутся, – сообщила старуха Анне-Лизе. – Спасибо за помощь, отправляйся домой.
– Но, может, я заберу хотя бы его? – голос Анны-Лизы дрогнул, щеки запылали.
Она казалась Золушкой, которую мачеха не пустила на королевский бал. Взглядом она проткнула Юру насквозь. «Подумать только! – говорило выражение ее лица. – Какой-то совершенно здоровый иностранец ни за что ни про что получил право провести в обществе графини целых два часа, в то время как я за всю жизнь не была столько времени в этом доме!»
– Анна-Лиза, это чисто медицинский вопрос, молодому человеку полезно выслушать мои рекомендации, – смягчилась старуха, на тонких губах появилась тень улыбки, очеловечившая ее лицо конкистадора.
«Наверное, когда-то эта мумия была красивой», – с удивлением подумал Юра.
Обиженная Анна-Лиза, демонстративно взглянув на часы, а потом на постояльца, удалилась.
– Подождите здесь, сейчас я принесу кофе, – распорядилась графиня. Лена и Юра остались одни.
– Она меня сразу разоблачила, – зашептала Лена. – Осмотрела рану, а потом попросила показать, как я держала рыбу и нож. Сказала, что с такой силой головы преступникам рубят, а не окуням. И что разрез в любом случае должен был находиться на тыльной стороне кисти. Я и сама сначала там хотела тяпнуть, да пожалела. Внутри все же не так заметно.
– Ну, и?..
– Ничего не оставалось, как признаться. Сказала, что мы специально приехали с ней встретиться. Что ты внук этого… Александра Берга – Антона Никифорова из лагеря интернированных. Не знали, как к ней подкатиться, вот я выдумала это, с ножом. Она сказала, что я принесла кровавую жертву на алтарь любви и ты дурак, если не оценишь. В общем, все на мази. Только врать больше нельзя. Сам видишь, старуха хитрая, как крыса.
– Успели посовещаться? – Кристина вошла с серебряным подносом, на котором стояли кофейник и две чашки. – Я сама кофе не пью, давление. Хоть понюхаю с вами за компанию.
Гости молча отхлебывали из чашек, не зная, как начать разговор. Графиня, заметив, что Лена повторяет глазами Юрину экскурсию по комнате, усмехнулась:
– Это моя гордость. Иногда отвратительную композицию создать труднее, чем гармонию. Как вы успели заметить, я живу уединенно, и мне совсем не хотелось, чтобы сюда даже изредка являлись экскурсанты. Этот дом, – Кристина взмахнула рукой, обводя пределы своего жилища, – построен в новокаролинском стиле, таких в Швеции всего несколько. Статус исторического памятника, увы, обязывает. Лет десять назад власти хотели, по примеру Великобритании, заставить владельцев открывать часть помещений в таких домах для посещений. Комиссия побывала и у меня. К счастью, я успела нагородить все это, и меня оставили в покое. Идею устроить из частных домов музеи потом похоронили, но я на всякий случай оставила камуфляж на первом этаже. В правительстве полно энергичных дураков, которые пузырятся от мыслей, как лужи под дождем. Я знаю, что говорю, сама с двумя будущими министрами в интернате училась.
Кристина легко для своего возраста поднялась с кресла и подошла к кандалам на стене:
– А вот это – настоящий исторический экспонат, который я, как объявила комиссии, собираюсь всякий раз демонстрировать посетителям. Кандалы моего предка, генерала армии Карла XII. Он воевал под Полтавой и успел там подружиться с Петром Первым. Сражения ведь шли совсем не так, как пишут в учебниках истории. Днем воевали, а ночью русские и шведские генералы вместе пили в шатре. Несколько лет спустя царь побывал у своих союзников в Дании и спросил, где его героический шведский друг. Он знал, что тот у них в плену. А датчане вели себя совсем не по-джентльменски. Держали моего предка в железах, в подземелье. Пришлось пленного срочно мыть, переодевать. Петр Первый лично сбил с него кандалы и добился его освобождения… Председатель комиссии, какой-то отставной полковник, большой поклонник Карла XII, так разозлился, что, я думаю, с удовольствием меня саму запихал бы в камеру. Сказал, что экскурсанты не должны слушать недостоверные семейные предания и он будет лично добиваться исключения моего дома из «золотого списка» объектов национального значения. Наказал бедную старую женщину. Бросил кролика в терновый куст.
Кристина засмеялась, не выпуская гостей из прицела своих прозрачных глаз. Замолчала, вывесив на лице терпеливую улыбку.
«Пора», – подумал Юра и, глубоко вздохнув, точно был ребенком, собравшимся открыть дверь в кабинет зубного врача, начал рассказывать. Он будто заново проходил весь путь от квартиры на Фонтанке в Петербурге до этого острова.
– Вот мы и подумали, что если мой дед читал в лагере книги из вашей библиотеки, может быть, вы были знакомы с ним лучше, чем с другими интернированными, – безнадежно закончил свое повествование Юра.
Он обвел взглядом единственную комнату первого этажа, как будто могло случиться чудо, наполнившее ее книжными шкафами до потолка. Именно так представлялась ему библиотека человека, украшающего свои книги экслибрисами. Но кроме нераспечатанных номеров «Виллатиднинген» здесь ничего печатного не было.
– Я же сказала, что переставила все в доме, – перехватила его разочарованный взгляд старуха. – Библиотека наверху.
Она отошла к окну и отвернулась, разглядывая лужайку перед домом, откуда слабо доносился стрекот газонокосилки. «Басенджи на ней ездят, что ли?» – отстраненно подумал Юра, не заметивший в имении прислуги. Сейчас ему казалась бессмысленной вся эта затея с поездкой на остров и вообще в Швецию. Дед основательно запутал свой жизненный след, только перцем его за собой не присыпал, чтобы собаки не взяли.
– Слушай, кажется, она о нас забыла. У стариков это бывает, – шепнула Лена. – Чертов кофе. Я писать хочу, еле сижу.
– Туалет под лестницей, – произнесла Кристина Бьорнхувуд и, не оборачиваясь, продолжила тем же нейтральным тоном. – Вы правы. Я действительно была хорошо знакома с Александром Бергом. Мы прожили вместе в этом доме 40 лет. Девять лет назад я его похоронила.
Старуха подошла к гостям, но садиться не захотела. Опершись рукой о спинку кресла, стояла с ровной спиной, вздернув подбородок. Осанка у нее была, как у бывшей балерины. Или как у человека с остеохондрозом.
