– Ага.
– Чего ты все соглашаешься со мной? Ты понимаешь, к чему клоню?
– Ага. То есть, тьфу ты… нет.
– Ты же вчера захотел стать путником и пойти в Чащу.
– Да, я бы смог заработать там на квартиру, и у меня была бы отдельная комната.
– А чего ты передумал?
– Не знаю, Аня сказала, что это опасно.
– Ты знаешь, зачем путники ходят в Чащу?
– Чтоб остановить ее.
– Да, это герои. Они пытаются спасти мир. Если Чащу не остановить, то со временем она поглотит всю Землю.
– Понятно, – пробормотал Костя, нанеся несколько мазков на холст.
– Ты хочешь стать героем?
– Хочу.
– Хочешь отдельную комнату?
– Ага.
– Если ты мужчина, ты должен сам принять решение и не слушать никого.
– Да, я мужчина, – сказал Костя, продолжая наносить мазки, ловко водя кистью по полотну.
– Ты должен записаться в путники. Ты сможешь стать героем, сможешь спасти всех людей в будущем, и тебе за это заплатят очень много денег.
– Я даже не знаю, я не хочу расстраивать Аню.
– Когда ты заработаешь на квартиру, вы сможете переехать и жить отдельно, Аня станет самой счастливой. Ты хочешь, чтоб она стала счастливой? Чтоб ей не пришлось учиться утром, а вечером работать?
– Конечно, хочу.
– Тогда бери свой паспорт, и поехали в институт, запишем тебя в путники. Прямо сейчас!
Костя макнул кисточку в стакан и задумался. Он снова представил, как просыпается в своей отдельной комнате, идет на кухню, включает электрическую плиту и ставит чайник. В это время сестра собирается на учебу, а он после завтрака примется организовывать выставку своих картин в третьей свободной комнате.
– Ты тут? – спросил Захар, щелкнув пальцами.
– Да, а где же еще.
– Поехали в институт, и уже в этом году ты станешь богатым. Аня будет самая счастливая девушка в мире.
– Поехали, – ответил Костя.
Захар подошел к мольберту.
– Чего это, Чаща, что ли? – спросил он, глядя на сплетения зеленых и черных линий на холсте.
– Да, сейчас дорисую путников вот тут, – Костя указал пальцем в центр полотна, – и поедем.
– Отлично, ты настоящий мужик. Тогда я одеваюсь, – сказал Захар.
* * *
Алекс проснулся от телефонного звонка. Не открывая глаз и не отрывая головы от подушки, он поднял трубку и приложил ее к уху.
– Леша, ты чего там? Я тебе вчера весь вечер пытался дозвониться, – услышал он голос Семена Петровича.
– Угу, – промычал Алекс.
– Спишь, что ли?
– Да-а…
Алекс перевернулся на спину и тер свободной рукой лицо. В висках пульсировало, а голова раскалывалась.
– Давай собирайся и дуй в контору. Сегодня приедет новый путник. Знакомиться будете, завтра уже в Чащу пойдет.
– Так сразу в Чащу?
– Дойдет до «B», там не так опасно, освоится и вернется.
– Он один? – Алекс открыл глаза. Пытался сфокусироваться на люстре, но изображение уплывало в сторону.
– Нет, собрали группу из троих, будем по трое водить.
– Давно пора, меньше смертей будет.
– Ты пил, что ли, вчера?
– Не, не просто пил. Я вчера в такое дерьмо ушел…
– Ох, Леха, Леха… Давай приходи в себя, я тебя жду.
– Хорошо.
– Через сколько будешь?
– Часа через два.
– Отлично, твой путник примерно тогда же приедет.
– Ага.
– Все, давай, Лешка.
– До свидания.
Алекс повалялся еще минут десять и, собрав всю волю в кулак, поднял свое похмельное тело. Приняв душ и выпив чаю с тортом, он надел рваные голубые джинсы, которые ему знакомый умудрился привезти из-за границы, красную рубашку в черную клетку и кеды с потертыми белыми мысками, на которых засохла чья-то кровь, – Алекс не мог вспомнить, бил ли он кому-то недавно в нос? Или, может, это вообще не кровь? – и вышел из дома.
«Хорошо, что скинули вчера эту шлюху, – думал он, стоя на троллейбусной остановке, – наверняка утром кто-то ее обнаружил возле подъезда».
На остановке сидели несколько старушек с сумками-тележками. Алекс отошел чуть в сторону и закурил. В прошлом году его лишили водительских прав за вождение в нетрезвом виде.
«Какими надо быть идиотами, чтоб подобрать ее, – размышлял он. – А если бы нас с ней поймали? Доказывай потом, что мы ее нашли. Еще эта дура… Катька. Надо завязывать с этой компанией. Отморозки чертовы. А с кем еще общаться? Все более-менее приличные люди уехали из этой дыры. Одно быдло осталось. И мы – доблестные сотрудники Института».
Алекс затянулся напоследок и бросил окурок на землю. Из-за поворота показался троллейбус.
«По-любому, эта баба мертвая была, – думал он, садясь в транспорт. – Не могла же она не очухаться после того, как ей глаз выдавили. Уф… мерзость».
Алекс достал билет из кармана и прокомпостировал его. Почти пустой троллейбус тронулся, подпрыгивая на полуразрушенной асфальтовой дороге. Парень развалился на заднем ряду возле окна и задремал.
– Конечная, – услышал он чей-то голос.
Алекс подскочил с сиденья и начал оглядываться, пытаясь сообразить, где он и что происходит. Сознание быстро вернулось.
– Да, спасибо, – сказал он разбудившему его мужчине.
Дойдя до здания института, он остановился возле входа и снова закурил. Мимо проходили знакомые, здоровались с ним. Алекс молча кивал им в ответ.
«А если милиция докопается до меня из-за этой шмары? – думал он. – Нет, это просто какая-то похмельная паранойя. Как нажрешься, вечно паника по утрам в голове. Так-то я ничего плохого не сделал. Разве что Пашке яйца отбил. Но он – придурок, так ему и надо. Не доведет до добра меня это общение. Надо завязывать с ними. Маргиналы. Еще и пьют вечно за мой счет, никто из них работать не хочет. Вечно – Лех, дай на пиво, Лех, дай на водку. Идите работайте! Со шлюхой это была последняя капля. Все. Край. Хотя я и сам хорош… Это же я предложил ее взять, но я-то как лучше хотел… Чего на меня так люди смотрят? Как будто что-то подозревают…»
Через минуту Алекс выкинул окурок в урну и зашел в Институт. Поднялся на лифте на четвертый этаж и встретил в прихожей Семена Петровича.
– Быстро ты, – начальник пожал Лехе руку.
– Ага.
– Хоть бы побрился, вечно с щетиной ходишь, как бандит какой-то.
– А я, может, и есть бандит, – усмехнулся Алекс.
