– Заработаем денег, – сказал Костя, садясь в кресло. – Я смогу.
Парень вытащил холст с городским пейзажем из-за Аниного стола.
– Вот эту картину продадим сначала.
Сестра стояла к нему спиной и смотрела в окно.
– Днем буду учиться, а вечером работать, – размышляла она вслух. – Ничего страшного, многие так живут. Снимем квартиру подальше отсюда, и все будет хорошо.
Костя отложил картину с пейзажем и достал следующий холст. На нем была изображена сестра в красном летнем платье и белой шляпе. Полненькая девушка с вьющимися русыми волосами до плеч держала в руках хоккейную клюшку. Тогда Костя отчего-то представил ее хоккеисткой. Рядом с сестрой на картине стоял сам Костя, как обычно – с доброй улыбкой и прямой челкой почти до бровей. Он нарисовал себя ростом чуть ниже Ани, хотя в реальности они были одного роста. Костя привык, что все вокруг, кроме детей, выше него, поэтому и рисовал себя всегда маленьким.
«Почему красивые девочки в платьях не могут играть в хоккей? – подумал Костя. – Вполне могут. Коньки ей дорисовать, и всего-то делов…»
– Ань, чего Захар меня вечно придурком называет? – спросил брат.
Сестра отошла от окна и села за письменный стол. Взяла свою тетрадь с конспектом и начала листать.
– Ничтожества всегда пытаются выставить себя лучше других, – сказала она.
– Аня.
– Что?
– Он лучше меня?
– Нет.
– Тогда я ничего не понимаю… Зачем так делать?
– Я сама не понимаю. Просто не слушай его.
– Он точно не лучше меня?
– Нет.
– Я рад.
– Если тебя дразнят, не надо обращать внимания.
– Я стараюсь, но это так обидно, когда тебя считают глупым.
– Ты не глупый, ты просто другой.
– Спасибо.
– Меня в школе дразнят толстой, и я научилась не слышать их.
– Ты не толстая. Ты немного толстая. Но не толстая.
– Да ладно, я знаю, что я толстая, вот только мне неважно. Внешность не имеет значения.
– Я тебя люблю. – Костя улыбнулся, глядя на сестру.
– И я тебя. Но мне, правда, плевать, когда меня дразнят. К тому же через год я не увижу всех этих людей из класса. И тебе советую не обращать внимания на него.
– Захара нам еще два года видеть, ты сама так сказала.
– Переживем.
Костя достал следующую картину с изображением родителей. Отец стоял в поле возле штатива, на котором располагался строительный измерительный прибор – теодолит. Костя с первого раза запомнил это слово. Справа от отца мама держала огромную линейку, превышающую ее рост. Над родителями красовалась надпись с ошибками: «Мама и Ппа в икспидиции».
«Эту картину я не продам даже за миллионы», – подумал Костя.
– Если эта Чаща окутает всю планету, то нам некуда будет переезжать, – произнесла Аня.
– Не окутает, – сказал Костя и потянулся к следующему холсту. Он положил картину себе на колени. Нарисованные на ней родители лежали у подножия горы. Рядом валялся штатив с теодолитом. С горы шла снежная лавина. Еще секунда, и она поглотит людей… Вот только это все лишь игра красок на полотне, созданная воображением Кости.
Дверь в комнату приоткрылась.
– Можно? – спросил Захар.
– Что ты хотел? – откликнулась Аня.
Опекун зашел в комнату, развернул газету и положил ее на стол перед девушкой.
– Вот. – Захар сиял от радости.
– Что «вот»? – не поняла Аня.
– Я нашел способ обогатиться.
Девушка посмотрела на газету. Захар выделил карандашом объявление:
«В Институт Космических Инфекций требуются путники для похода в Чащу. Требования: синдром Дауна». Далее указаны номер телефона и адрес учреждения.
– Ты издеваешься?! – злобно произнесла Аня. – Совсем мозгами поехал уже?!
Костя отставил картину и подошел к столу.
– Чего ты так сразу? – спросил Захар.
– Да они там как мухи мрут в этой Чаще!
– Чего? Что за бред?
– А почему им вдруг новые путники понадобились? Куда старые делись? – спросила Аня.
– Не знаю, может уволились.
– Ага, уволились. Ты знаешь, сколько там в среднем люди живут?
– Вот в кого ты такая умная? Ты прямо все знаешь…
– У меня есть знакомая, у которой мама – подруга одного из сотрудников этого института. Он рассказывал ей – полгода в среднем там живут.
– Ну так поработает пару месяцев, и все.
– Иди сам туда и работай!
– Да я бы рад, но…
– Это вы про в путники мне пойти? – вмешался Костя.
– Про в путники, про в путники, – ответил Захар, – заработаешь себе на свою комнату отдельную.
– Не слушай его, ничего не заработаешь, – сказала Аня.
– Да это реальный шанс использовать недуг Костяныча! Походит немного туда, получит денег, и у вас будет шанс съехать от меня.
– А тебе какая выгода? – спросила Аня. – Ты же не хотел, чтоб мы съезжали. Что ты с этого получишь?
– Ничего не получу.
– Ой, только не говори, что ты просто заботишься о нашем благополучии.
– Ну а чего бы не позаботиться. Костик же орет вечно, что я, мол, говно, говно, вот решил перестать быть говном.
– Нет, – решительно заявила Аня. – Обойдемся без походов.
– Подожди, – сказал Костя.
– Не подожду! – ответила сестра.
– Я – мужчина, и у меня есть слова! – сказал брат.
– Во! Это верно. Баба, помолчи, пусть он скажет. Чего ты его затыкаешь! – поддержал Костю Захар.
Аня встала из-за стола.
– Вышел быстро из моей комнаты! – крикнула она на опекуна.
– Это моя квартира, – ответил Захар.
– А там много платят? – спросил Костя у Захара.
– Очень много! За год можно квартиру купить, – ответил опекун.
– Ань, давай запишемся? – сказал брат.
– Кость, послушай меня внимательно. – Аня взяла его за руку. – Люди, которые ходят в Чащу, там и умирают. Ты понимаешь меня?
– Да.
– Ты умрешь, если пойдешь в Чащу. Понимаешь?
– Да.
– Деньги мы и другим путем заработаем.
– Картины мои будем продавать?
– Да, ты будешь рисовать, а я буду продавать.
– Да… ну… ну хорошо, это тоже подойдет. Наверно.
