Дети, родившиеся после 2000 года, вряд ли испытывают личные чувства по отношению к таким событиям, как 9/11, – просто потому, что для них это история. Конечно, они не помнят времени, когда не было интернета. Большинству из них непонятна идея телепередачи, которую показывают на конкретном канале в конкретное время (причем для того, чтобы посмотреть ее снова, приходится ждать повторного показа). Мой шестилетний сын – один из таких. Он может смотреть свои любимые передачи на любом устройстве в любое время. Это поколение очень хорошо адаптируется, но их жизнь и решения полностью зависят от их технологической среды. Как, например, они узнают новое? Гуглят или смотрят видео на YouTube.
Они не выросли среди видеокассет, кассетных проигрывателей, виниловых пластинок и лампового телевидения. Поэтому отличаются даже их лексикон и язык. Как они решают, какой купить телефон, одежду, видеоигру или музыку? Спрашивают в Сети и реагируют на упоминания и лайки. Родителям такое поведение может казаться странным. Однако оно однозначно говорит о поколенческом сдвиге в области принятия решений и формирования связей.
Некоторые думают, что техносреда снижает эмоциональную насыщенность связей, в которые вступают наши дети. И действительно, наука с этим в какой-то мере согласна. Недавние исследования показали, что за последние примерно два десятилетия значительно выросло число случаев аутизма. Многие убеждены, что это просто результат улучшения диагностики, но даже с учетом этого фактора (26 %), большей информированности (16 %) и того, что родители стали старше (11 %), статистика все равно дает нам 47 % случаев аутизма неясного происхождения
[113],
[114]. Некоторые думают, что поколение, родившееся в высокотехнологичном мире, иначе читает эмоции и выражения лиц других людей, иначе чувствует и выражает свои чувства. Высказывается даже гипотеза, что причиной аутизма, синдрома Аспергера и других подобных состояний может быть эволюционная адаптация к миру, в котором технические навыки для ребенка важнее, чем навыки обращения с людьми.
Это не значит, что такие дети менее эмоционально восприимчивы. Не исключено, что они получают так много информации об эмоциональном состоянии своих друзей через социальные сети и технологии, что их эмоциональный коэффициент (EQ) на самом деле может оказаться выше, чем у старшего поколения. Они просто получают данные через каналы обратной связи своей экосистемы, а не через выражения лиц или речь.
Это поколение часто обсуждает практически все в реальном времени: как развиваются отношения, что съели на завтрак, что смотрят, что покупают и что из этого всего им нравится, а что нет. Источники информации, которых у меня никогда не было ни в детстве, ни в юности, позволяют им принимать решения гораздо быстрее. Утверждают даже, что сегодняшний молодой выпускник из Лагоса, Мумбаи или Бангкока благодаря смартфону имеет доступ к большему объему информации, чем президент США всего 20 лет назад. Другими словами, они очень хорошо адаптируются, очень быстро думают и совершенно не склонны сопротивляться технологическим изменениям. В их мире изменения непрерывны, а их ускорение – признак движения к лучшему.
Это может привести к крупнейшей из всех известных социальных трансформаций. Например, беби-бумеры (родившиеся в 1946–1963 годах), а также старшие представители поколения X, которые до сих пор стоят у руля в политике и в крупном бизнесе, были поколениями наиболее не расположенными к социальным и политическим переменам, потому что стабильность ощущали как ключевую потребность. 113-й Конгресс США был самым старым в истории (средний возраст его членов составлял 62 года
[115]) и считается одним из самых неэффективных
[116].
С появлением социальных медиа мы увидели резкий рост протеста со стороны людей поколения Y, пытающихся спровоцировать перемены – посредством Арабской весны или движения Occupy, выступлений против жестокости полиции и против убийств в США и других местах. Беби-бумеры мечтали о спокойной жизни, поколение X – об экономическом процветании и стабильности. Новых граждан мира – поколение, которое станет доминирующим к 2023 году, – не привлекает стабильность как таковая, они хотят положительного развития через перемены.
Этим двум мирам с высокой вероятностью предстоит столкнуться в следующем десятилетии по вопросам климатических изменений, энергетики, занятости и образования. Особенно остро – когда станет ясно, что в правительстве не представлено самое многочисленное поколение избирателей, или когда технологические изменения вступят в противоречие с интересами лидирующих индустрий и групп влияния, в частности в таких странах, как США.
Медицинское консультирование, финансовые услуги, техническая сфера – все это, наряду с устройством управления, последние 100 лет строилось на идее информационной асимметрии – представлении, что правительство или консультанты знают что-то, чего не знаешь ты. Сейчас информационной асимметрии просто не существует, и, когда влияние лоббистов или конкретных групп интересов становится вопиюще очевидным, правительствам все труднее утверждать, будто они действуют в интересах общества.
Бесспорно одно. Трансформация, которую создают технологии и эпоха дополненной реальности, станет, возможно, одним из самых значительных социальных изменений, какие мы только видели с начала индустриальной революции в 1750-х. В эпоху дополненной реальности каждая область нашей жизни будет пронизана технологиями, будь то искусственный интеллект, распространение необыкновенного опыта или совершенно новые системы создания стоимости, выстроенные на основе новой инфраструктуры и новых операционных цепочек. Через 30 лет технологии станут так миниатюрны, всесильны и интегрированы, что мы перестанем видеть в них совокупность устройств, интерфейсов, многоточечных сенсорных панелей, мыши и клавиатуры, как сейчас. Технологии будут внутри нас, на нас, в нашей одежде, в наших домах, машинах, – и везде, в каждом своем проявлении они будут в миллионы раз мощнее, чем мощнейшие из сегодняшних компьютеров.
Представьте сеть датчиков размером с клетку крови, которые изнутри кровеносной системы докладывают вашему личному искусственному интеллекту о состоянии вашего здоровья и жизненно важных показателей. Или искусственный интеллект, который слушает телефонные разговоры и встречи, чтобы знать, что внести в ежедневник. Представьте умный дом и умный автомобиль, которые координируют свои действия с тем же искусственным интеллектом, чтобы организовать ваше питание, поездки и другие потребности.
