Финансовые технологии, медицинские технологии, далее – везде
Неологизм «финтехника» создан по образцу слова «медтехника». Это собирательное обозначение прорывных информационных технологий, стартапов и инноваций, бросающих вызов традиционной финансовой системе. В 2008 году инвестиции в финансово-технологические стартапы наподобие Dwolla и StockTwits
[428] составили 930 млн долларов США. К 2013 году объем подобных вложений возрос до впечатляющей суммы в 4 млрд долларов в год, в 2014 году прогнозировалось их удвоение, но в реальности произошел трехкратный рост – до 12 млрд долларов
[429], а в 2015 году они достигли умопомрачительного уровня – 21 млрд долларов
[430]. В 2016 году эта сумма может увеличиться до 100 млрд.
Это лишь подтверждает основополагающий тезис о том, что любая отрасль в наши дни становится высокотехнологичной в результате притока в нее капитала, инвестируемого в модернизацию и автоматизацию. Еще один непреложный факт состоит в том, что в таких отраслях, как финансовое обслуживание, стандартные продукты и концепции складывались веками, и многие из них устарели настолько, что для организации технологического прорыва особой изобретательности не требуется.
В будущем BBVA станет разработчиком программного обеспечения.
Франсиско Гонсалес, глава банковской группы BBVA, из речи на выставке Mobile World Congress, 2015 год
Банковская система будущего должна максимально гладко и без трения (ну, или практически без трения) встроить свои услуги в повседневную жизнь клиентов. А это означает, что банкам нужно как-то смириться с тем фактом, что всякий раз, когда они подсовывают клиенту бумажку, это и есть «трение» в чистом виде. Оно точно не позволит им наладить взаимовыгодные отношения с клиентом, поскольку делается это в современном мире через мобильный телефон или планшет и вот-вот начнет делаться через роботизированный автомобиль. Так что позвольте мне еще раз с кристальной ясностью сформулировать следующий тезис:
У бумаг и подписей в банковском мире нет будущего – никакого!
Уверен ли я в этом? Абсолютно. И не в последнюю очередь моя уверенность зиждется на том, что технологии распознавания лиц и их сопоставления с фотографиями на паспортах и водительских правах, равно как и другие технологии установления и подтверждения личности (геолокация, социальные сети, эвристический анализ и т. д.), делают физическую идентификацию делом в 15–20 раз более рискованным, чем автоматизированная идентификация. Почему, по-вашему, пограничные и таможенные службы всего мира настаивают на скорейшем завершении полного перехода на биометрические загранпаспорта? Ответ элементарен: слабейшее звено любой системы обеспечения безопасности – человек, поскольку людям свойственны ошибки и недосмотры. Там, где уставший пограничник не заметит в паспорте признаков подделки, неутомимый программный алгоритм распознает фальшивый документ безошибочно.
Только задумайтесь. Самое рискованное в банковской практике сегодняшнего дня – это именно проведение операций по счетам на основе лично поданных бумажек с подписью. Верно и обратное: наибольшему риску быть обманутыми мы подвергаем себя, ставя собственноручную подпись под любой бумагой, подтверждающей наше согласие на проведение какой бы то ни было финансовой операции!
И усвойте: ни одна финансово-технологическая компания из числа основанных в последние годы не полагается на бумаги или подписи и не использует их в своих продуктах, – все они уже давно где-то там, далеко впереди. Им не надо ловчить, чтобы как-то обойти установленные устаревшими законами процедуры; вместо этого они просто заботятся о том, как облегчить жизнь своим клиентам при помощи разрабатываемых ими информационных технологий.
Большинство физических артефактов банковского дела канут в лету в течение ближайшего десятилетия. Это неизбежно еще и по той простой причине, что как минимум 2 млрд молодых людей, чей первый «банковский счет» будет заведен через мобильное устройство и привязан к нему, так и не познакомятся за предстоящие 10 лет с пластиковой картой или чековой книжкой.
Весь комплекс банковских услуг, а именно хранение ценностей, проведение платежей, кредитование, сберегательные вклады и т. п., будет полностью интегрирован в уникальные жизненные ситуации пользователей. Будущие финансовые продукты даже трудно назвать «продуктами», скорее это непрерывно появляющиеся возможности – денежные, платежные, кредитные.
Тем компаниям, деятельность которых связана с банковской сферой, бухгалтерией и финансовым консультированием, – наряду с теплоэнергетическими и энергосбытовыми предприятиями – в ближайшие 20–30 лет придется труднее, чем представителям других отраслей. Часть банков выживет, но из кризиса они выйдут совершенно обновленными и ничуть не похожими на банки времен молодости наших родителей.
Глава 10
Доверие и приватность в дополненном мире
Чтобы выяснить, заслуживает ли человек доверия, лучше всего просто попробовать ему довериться.
Эрнест Хемингуэй
Автор: Дж. П. Рангасвами
Доверие и связь
Когда-то я был знаком со всеми соседями в своей округе. Я вырос в Калькутте (теперь ее принято называть Колката
[431]), и там так было принято; в жилых районах текучесть населения была минимальной, люди жили (и умирали) в своих семейных домах поколение за поколением, иногда на протяжении веков. Очень редко кто-то переезжал, и переезд был целым ритуалом, а новой семье, въехавшей на место выбывшей, приходилось поначалу вписываться в сложившуюся культуру местного сообщества. Еще до прибытия новоселов вся округа знала все в деталях о будущих соседях: сколько в семье человек; откуда они родом; почему переезжают именно сюда и именно сейчас.
Наше общество характеризовалось высочайшей степенью доверия. Все обо всех всё знали. Уровень преступности был низким. Двери в дома не запирались. Не от кого было запираться. Любого чужака замечали на дальних подступах к кварталу.
В те дни нам многое доставляли на дом. Молоко прибывало к порогу вместе с коровой. На рассвете приносили газеты. Старьевщик предлагал новую кухонную утварь в обмен на изношенные сари. Забавный человечек притаскивал за многие мили внушительных размеров мешки с книгами своей переносной библиотеки. Туда-сюда сновали разносчики с фруктами, а среди них – упрямо идущий собственным путем торговец сахарным тростником. Летом иногда показывался мороженщик – только если у него еще оставалось мороженое, когда он добирался до нашей улицы. Мороженое было посыпано деревянными стружками и покрыто мешковиной, чтобы хоть как-то продлить ему жизнь.
