– Даже каких-нибудь пять лет изоляции никак не соответствуют моим жизненным планам, – надрывно развивала я перед Дьяволом свою мысль.
А с того уже слетел страх, сейчас он пребывал лишь в легком шоке. До моего слуха дошло наконец, что он говорит:
– …не имеет ничего общего со шпионажем, с чего ты взяла!
Выкричав свое, я немного успокоилась, и в голове слегка прояснилось. Елки зеленые, что же это получается? Неужели я могла так безнадежно заблуждаться?
Спокойствие, сейчас самое главное – найти с ним общий язык. Может, удастся что-нибудь выудить.
– Хорошо, порассуждаем здраво, – предложила я, выпустив пары. – Не буду скрывать – я кое-что знаю. Знаю, но молчу. Не только потому, что уважаю личные тайны Алиции, но и потому, что элементарно боюсь. Боюсь за себя. Алиция тоже боялась, и, как выяснилось, неспроста.
– Похоже, этот страх сказался на твоих умственных способностях, – брюзгливо фыркнул Дьявол. – Как иначе объяснить твой заскок насчет шпионажа?
– А кто иначе мог следить за нею, разъезжая на автомобиле западной марки? Збышек?
– Так за нею все-таки следили?!
– Кто ей установил в квартире микрофон? Тоже Збышек?
– Брось шутить! – оживился Дьявол. – Ты уверена?
– Собственными глазами видела.
– Вот зачем тебе маляр! Иоанна, майор тебя убьет!
– Как бы не так! Разве ты сам захочешь от меня избавиться. Позволь напомнить еще раз – все это я рассказываю тебе сугубо конфиденциально. За порогом этого дома я от своих слов открещусь, если только мне не гарантируют полную безопасность.
Дьявол на какое-то время задумался.
– Слушай, а тебе не приходило в голову, что, будь здесь замешана контрразведка, расследование вел бы не майор, а совсем другие инстанции?
– Приходило, и не раз. Но я в такие инстанции не вхожа – кто их знает, может, они втихую этим и занимаются.
– Погоди, ты тут столько нагородила, что у меня голова кругом идет. Конечно, это меняет дело. Но одного не пойму: почему ты боишься? И кого?
Не было иного выхода, пришлось рассказать ему, обходя по возможности все подводные рифы, о давних контактах Алиции с западным посольством и обо всех моих подозрениях.
– Так вот, душа моя, – суммировала я, – с одной стороны, никто не поверит, что я, ближайшая ее подруга, нафаршированная всякими сведениями, чиста и невинна, как белоснежная лилия. Я и сама упекла бы себя на всякий случай куда надо. А с другой стороны – наверняка тут замешан кто-то из близких знакомых. Кто? Ты знаешь? Лично я – нет. Я знаю одно: только не Збышек. Вы с майором что-то предпримете, а этот знакомый тут же отреагирует и пригласит меня на кофе – с ядом разумеется.
– В твоих словах есть логика, – признал Дьявол после долгого раздумья. – Не будь я в курсе дела, может, и сам бы переполошился. Но клянусь тебе, ты ошибаешься. Ни о каких контрразведках и речи нет!
– А о чем речь?
– От Алиции и правда тянулись ниточки к большой афере. Вначале полной уверенности у нас не было. Спасибо Роберту – когда выяснилось, что за нею следили, наши предположения подтвердились. Но все это время я нимало не сомневался, что ты что-то знаешь.
– А вот и нет, душа моя, я ничегошеньки не знаю. И не буду знать, пока ты мне не докажешь, что я грешу на это богоугодное ведомство исключительно по дурости. Близкий знакомый тоже наводит на меня священный ужас, но в гораздо меньшей степени, чем наши славные органы.
– Дело хозяйское. Я могу лишь заверить тебя, что ты заблуждаешься, но раскрывать служебные тайны не вправе. И потом, не пойму, почему ты зациклилась на каком-то близком знакомом. Впрочем, поступай как хочешь, но не забывай – спасти Збышека могут только твои чистосердечные признания. Кстати, майор уже давно возится с одной аферой, которая к Збышеку не имеет никакого отношения. Если бы выяснилось, что она как-то связана с убийством Алиции, дело, как говорится, было бы в шляпе. Теперь ясно, почему нам позарез нужны твои показания?..
Стоило ему в очередной раз упомянуть Збышека, как я снова впала в панику. И хотя насчет шпионажа и контрразведки он меня не совсем разубедил – возможно, просто недооценивает ситуацию, смотрит на вещи сквозь розовые очки, – но все-таки я решилась. Предложила ударить по рукам – если Збышека завтра утром выпустят, я все скажу.
– Если ты завтра утром все скажешь, Збышека сразу же выпустят, – отрезал Дьявол и на обратную очередность уже ни в какую не соглашался.
В результате утром следующего дня я прибыла с ним к майору, вне себя от злости и мучивших меня подозрений. Я ничем не могла оправдать свое предыдущее вранье – высказывать недоверие в адрес нашей защитницы госбезопасности у меня язык бы не повернулся. А раз так, то лучше вообще на этот счет не объясняться.
Я стала выкладывать всю правду по порядку, начиная с первого прихода ко мне Алиции. Маляр действительно майора потряс, но не настолько, чтобы вывести из равновесия. Даже колбаса его не сокрушила – я и в этом призналась, – просто он посмотрел на Дьявола, а Дьявол на него. Мне их реакция по-прежнему активно не нравилась.
– С кем ваша подруга поддерживала в Дании знакомство? – спросил майор. – С кем встречалась?
– А вот этого я не могу сказать. Она пробыла там гораздо дольше меня. Я знаю несколько человек из ее сотрудников, жениха, наших благодетелей – то бишь семейство, которое нас пригласило и дало приют, – и еще массу других людей, но уже из моего круга. Зато…
Раз уж я решилась выложить им всю правду… Глазами души я увидела сцену из недавнего прошлого…
Кто-то поднимался по лестнице. Мы сидели в доме на площади Святой Анны, на четвертом этаже. Алиция разбиралась в старых счетах, а я красила ногти купленным накануне лаком от Элизабет Арден, очень дорогим. Только я раскрыла рот, собираясь сказать, что по такой цене он мог быть и лучше, как вдруг Алиция вскинула голову и приложила палец к губам. Кто-то поднимался по лестнице. Прошел второй этаж и подходил к нашему. Алиция притихла над своими бумагами, я тоже застыла с кисточкой в руке, хотя не понимала, почему это мы затаились. Шаги приблизились к нашей двери, затихли, и через минуту раздался стук.
Я вопросительно посмотрела на Алицию, она затрясла головой и снова приложила палец к губам. В дверь опять постучали. Я вернулась к своему занятию, трезво рассудив, что шума оно не производит, да и лак вот-вот засохнет. Алиция погрозила мне кулаком, я постучала пальцем по лбу – в знак того, что она преувеличивает. Потом снова был стук в дверь, а потом Алиция тоже постучала по лбу – мол, сама такая. Вот так мы все трое попеременно стучали, пока человек за дверью наконец не сдался и не стал спускаться вниз. Когда шаги где-то на первом этаже затихли, Алиция сорвалась с места, шепнула мне: «Постой на стреме» – и понеслась в прачечную, чтобы выглянуть через темное оконце во двор. Я послушно отстояла свое на лестнице, пока она не вернулась.
