– Приехали сюда, устроили у нас в городе перестрелку, – вставила Энни. – Полагаю, теперь-то вы поняли?
– Помолчите, Энни, – сказала Венди.
– Миссис Сигсби, мне нужно с ним связаться. Заключить сделку. Скажите, как это сделать.
Когда она не ответила, Люк ткнул большим пальцем в пулевое отверстие на ее красных брюках. Миссис Сигсби завопила:
– Нет, о нет! Мне БОЛЬНО!
– От шокеров тоже бывает больно! – заорал Люк.
По полу со звоном заструились осколки стекла. Энни смотрела на них как зачарованная.
– От уколов больно! Когда тебя топят, еще хуже! – орал Люк. – А когда калечат твой мозг?
Он вновь с силой вжал палец в рану. Дверь в отделение для задержанных захлопнулась с таким звуком, что все вздрогнули от неожиданности.
– А хуже всего, когда убивают твой мозг!
– Уберите его! – завизжала миссис Сигсби. – Он меня мучает!
Венди нагнулась, чтобы оттащить Люка, но Тим мотнул головой и удержал ее.
– Нет, – сказал он.
– Это заговор, – зашептала Энни Барабанщику. Глаза у нее расширились. – Она работает на тайную организацию. И все остальные тоже. Я с самого начала знала, я всем говорила, а мне никто не верил!
Звон в ушах у Тима понемногу затихал. Он не слышал сирен, и его это удивляло. Возможно, полиция штата еще не знает о перестрелке в Дюпрее. А если кто-нибудь звонил в службу спасения, то звонок переключается не на полицейскую службу Южной Каролины, а в управление шерифа округа Фэрли, то есть сюда. Тим глянул на свои часы и с изумлением обнаружил, что все было нормально лишь пять минут назад. Максимум шесть.
– Миссис Сигсби, если не ошибаюсь? – спросил он, вставая на колени рядом с Люком.
Она не ответила.
– Вы угодили в очень серьезные неприятности, миссис Сигсби. Советую вам сказать Люку все, что он хочет знать.
– Мне нужна помощь врача.
Тим мотнул головой:
– Вам нужно ответить на вопросы. Тогда мы подумаем насчет врачебной помощи.
– Люк говорил правду, – сообщила Венди, ни к кому в особенности не обращаясь. – Про все.
– А я что сейчас сказала? – спросила Энни.
В помещение протиснулся док Роупер.
– Господи Иисусе! – воскликнул он. – Кто здесь еще живой? Сильно ли ранена эта женщина? Тут что, была террористическая атака?
– Они меня пытают, – сказала миссис Сигсби. – Если вы врач, а судя по вашему черному чемоданчику это так, вы обязаны их остановить.
Тим сказал:
– Мальчик, которого вы сегодня перевязывали, бежал от этой женщины и группы захвата, с которой она тут появилась. Не знаю, сколько убитых на улице, но мы потеряли пятерых, включая шерифа, и все по приказу этой женщины.
– С этим разберемся позже, – ответил Роупер. – Сейчас я должен оказать ей медицинскую помощь. И пусть кто-нибудь вызовет скорую, черт побери.
Миссис Сигсби глянула на Люка, оскалила зубы в торжествующей улыбке и снова посмотрела на Роупера:
– Спасибо, доктор. Спасибо.
– Тетка – кремень, – произнесла Энни с некоторым восхищением. – Малый, которого я подстрелила, послабее будет. На вашем месте я бы поговорила с ним. Думаю, он за укол морфия сейчас родную бабулю в рабство продаст.
Глаза миссис Сигсби испуганно расширились:
– Оставьте его в покое. Я запрещаю вам с ним говорить.
Тим встал.
– Засуньте свой запрет куда подальше. Не знаю, на кого вы работаете, мадам, но, думаю, больше вам детей не похищать. Люк, Венди, за мной.
38
По всему городу зажглись окна, на главной улице Дюпрея толпился народ. Убитых накрыли первым, что попалось под руку. Кто-то принес из проулка спальный мешок Сиротки Энни и расстелил его поверх Робин Лекс.
Про доктора Эванса совершенно забыли. Он вполне мог бы доковылять до одного из минивэнов на стоянке и укатить, но не двинулся с места. Тим, Венди и Люк нашли его сидящим на тротуаре перед «Алмазом». Щеки Эванса блестели от слез. Он сумел снять ботинок и теперь разглядывал ногу в окровавленном носке. Выглядела она сильно изуродованной, но что из этого перелом костей, а что отек, который со временем сойдет, Тим не знал и не интересовался.
– Как вас зовут, сэр? – спросил Тим.
– Не важно, как меня зовут. Я требую адвоката. И врача. В меня стреляла женщина, и я требую ее арестовать.
– Его зовут Джеймс Эванс, – сказал Люк. – Он врач. Такой же, каким был Йозеф Менгеле
[54].
Эванс как будто впервые заметил Люка и дрожащим пальцем указал на него:
– Это все ты виноват.
Люк метнулся к Эвансу, но на сей раз Тим его удержал и подтолкнул к Венди, которая взяла мальчика за плечи.
Тим присел на корточки, чтобы взглянуть бледному, перепуганному человеку прямо в глаза.
– Слушайте меня, доктор Эванс. Слушайте внимательно. Вы и ваши товарищи ворвались в наш город с оружием, чтобы захватить этого мальчика, и убили пять человек. Все погибшие – полицейские. Возможно, вы раньше не знали, так знайте: в Южной Каролине существует смертная казнь. И если вы думаете, что вас не казнят в два счета за убийство окружного шерифа и пятерых его помощников…
– Я тут ни при чем! – пискнул Эванс. – Меня привезли сюда против моей воли… Я протестовал…
– Молчать! – рявкнула Венди. В руке у нее по-прежнему был «глок» покойного Тэга Фарадея, и теперь она навела его на уже простреленную ногу Эванса. – Вы убили моих друзей. Если думаете, будто я стану зачитывать вам права или еще что, то вы чокнутый придурок. Учтите: если вы сейчас же не скажете Люку все, что он хочет знать, я всажу вам пулю в другую…
– Хорошо! Хорошо! Да! – Эванс двумя руками закрыл здоровую ногу, из-за чего Тиму стало его почти жалко. Почти. – Что? Что ты хочешь знать?
– Мне нужно поговорить со Стэкхаусом, – сказал Люк. – Как это сделать?
– Телефон, – ответил Эванс. – У нее есть специальный телефон. Она ему звонила, до того, как они приступили к… ну, вы знаете… захвату. Я видел, она убрала телефон в карман пиджака.
– Я принесу. – Венди повернулась, чтобы идти в участок.
– Телефона мало, – сказал Люк. – Приведите ее саму.
– Люк… она ранена.
– Она может нам понадобиться, – настаивал Люк. Глаза у него были безжалостные.
– Зачем?
Затем, что теперь это шахматы, а в шахматах мало думать о ходе, который делаешь, или даже о следующем. Ты обязан думать на три хода вперед. И для каждого знать три альтернативных, в зависимости от ходов противника.
