– Учитывая вашу позицию, я бы сказал, что до добра это не доведет вас. Когда я просил не осложнять дело, я имел в виду: не заставляйте меня применять к вам методы физического воздействия. Для садистки, которая мучила детей…
– Мучила и убивала, – вставил Люк. – И других людей тоже.
– Для садистки, которая все это проделывала, вы сами на удивление чувствительны к боли. Так что заканчивайте играть в молчанку и покажите мне, как эта штука работает.
– Она активируется голосом, верно? – спросил Люк.
Миссис Сигсби изумленно посмотрела на него:
– Ты ТЛК, не ТЛП. Да и ТЛК не такой уж сильный.
– Все изменилось, – ответил Люк. – Из-за Штази-огоньков. Активируйте телефон, миссис Сигсби.
– Предлагаешь сделку? – Она хрипло хохотнула. – Что мне проку от твоей сделки? Я в любом случае покойница, потому что проиграла.
Тим нагнулся в салон:
– Венди, дай мне пистолет.
Она подчинилась без возражений.
Тим приставил пистолет Тэга Фарадея к необрезанной штанине чуть ниже колена.
– Это «глок», мэм. Если я нажму спусковой крючок, вы никогда больше не будете ходить.
– Болевой шок и кровопотеря ее убьют! – взвизгнул доктор Эванс.
– На ее совести пять убитых здесь, – сказал Тим. – Думаете, мне хоть сколько-нибудь ее жалко? Итак, миссис Сигсби. Это ваш последний шанс. Возможно, вы сразу потеряете сознание, хотя вряд ли. Боль будет такая, что царапина на другой ноге покажется вам ласковым поцелуем на ночь.
Миссис Сигсби молчала.
– Не надо, Тим, – вмешалась Венди. – Ты не можешь вот так, хладнокровно…
– Могу. – Тим не знал, правду ли говорит, и уж точно не хотел проверять. – Помогите мне, миссис Сигсби. Помогите себе.
Молчание. А время поджимает. Энни не скажет полиции штата, в какую сторону они поехали. И Барабанщик не скажет. И Эдди Гулсби. А вот док Роупер может сказать. Еще более вероятный кандидат – Норберт Холлистер, который во время перестрелки благоразумно держался подальше от главной улицы.
– Ладно. Вы – подлая убийца, но мне все равно жаль, что приходится так поступать. До трех считать не буду.
Люк зажал уши руками, ожидая выстрела, и это ее убедило.
– Не надо. – Она подняла руку. – Дайте мне телефон.
– Это вряд ли.
– Тогда поднесите его к моим губам.
Тим приблизил телефон к ее лицу. Миссис Сигсби что-то пробормотала, и телефон отозвался: «В активизации отказано. У вас еще две попытки».
– Вы можете лучше, – сказал Тим.
Миссис Сигсби прочистила горло и на сей раз заговорила почти нормальным голосом:
– Сигсби-один. «Канзас-Сити чифс»
[56].
Экран был почти как у айфона. Тим ткнул в значок с телефонной трубкой, затем вкладку «НЕДАВНИЕ». Фамилия СТЭКХАУС была в самом верху списка.
Тим протянул телефон Люку:
– Звони. Пусть он услышит твой голос. Потом передашь мне.
– Потому что вы взрослый и вас он станет слушать.
– Надеюсь, ты прав.
41
С последнего звонка Джулии прошел почти час – слишком много времени, – когда наконец раздалось знакомое резкое треньканье. Стэкхаус схватил боксфон со стола.
– Вы поймали его, Джулия?
Голос, прозвучавший в ответ, так ошеломил Стэкхауса, что тот чуть не выронил телефон.
– Нет, – сказал Люк Эллис. – Все наоборот.
Стэкхаус отчетливо слышал удовольствие в тоне маленького засранца.
– Это мы ее поймали.
– Что… что… – В первый миг Стэкхаус не нашелся что сказать. Ему не понравилось слово «мы». Успокаивала только мысль о трех паспортах в сейфе и тщательно продуманная стратегия ухода.
– Не врубаетесь? – спросил Люк. – Наверное, вас нужно макнуть в бак. Это удивительно повышает умственные способности. Я – живой пример. И Авери, готов спорить, тоже.
У Стэкхауса было сильнейшее желание дать отбой, схватить паспорта и тихонько, по-быстрому свалить. Останавливал сам факт, что мальчишка позвонил. Значит, ему есть что сказать. А может, есть что предложить.
– Люк, где миссис Сигсби?
– Здесь, – ответил Люк. – Она разблокировала для нас телефон. Правда, очень мило с ее стороны?
«Для нас». Опять это плохое местоимение. Опасное.
– Произошло недопонимание, – сказал Стэкхаус. – Если есть способ его устранить, необходимо это сделать. Ставки выше, чем ты думаешь.
– Возможно, способ есть, – ответил Люк. – Это было бы хорошо.
– Прекрасно! Если ты дашь мне миссис Сигсби на минуту-другую, чтобы я убедился, что у нее все в порядке…
– Давайте вы лучше поговорите с моим другом. Его зовут Тим.
Стэкхаус ждал, струйки пота текли по его щекам. Он глянул на экран компьютера. Дети, затеявшие бунт – Диксон и остальные, – вроде бы спали. Овощи не спали. Они бесцельно бродили, изредка натыкаясь друг на друга, как старые электромобильчики в аттракционе «Автодром». Один писал на стене чем-то вроде мелка. Стэкхаус удивился. Он не думал, что кто-нибудь из них еще способен писать. Может, просто каракули рисует. Чертова камера не позволяла разобрать. Треклятое допотопное оборудование.
– Мистер Стэкхаус?
– Да. С кем я говорю?
– Меня зовут Тим. Больше вам пока ничего знать не нужно.
– Я хочу поговорить с миссис Сигсби.
– Скажите что-нибудь, но быстро, – произнес человек, назвавшийся Тимом.
– Тревор, я здесь, – сказала Джулия. – Прости, у нас ничего не вышло.
– Как…
– Не важно как, мистер Стэкхаус, – перебил человек, назвавшийся Тимом, – и не важно, что говорит эта суперстерва. Нам надо заключить сделку, причем быстро. Так что заткнитесь и слушайте.
– Хорошо. – Стэкхаус придвинул себе блокнот. Капли пота упали на бумагу. Он вытер рукавом лоб, открыл чистую страницу и взял ручку. – Говорите.
– Люк привез из вашего Института флешку. Ее записала женщина по имени Морин Алворсон. Эта женщина рассказала такое, во что почти невозможно поверить, однако она подкрепила свои слова видеозаписью происходящего в Палате А, или на Овощебазе, как вы ее называете. Вы меня слушаете?
– Да.
– Люк говорит, что вы держите в заложниках некоторое количество его друзей, а также некоторое количество детей из Палаты А.
До сей минуты Стэкхаус не думал о них как о заложниках, но, возможно, с точки зрения Эллиса…
