Я позвоню, подумала она. Может, меня похвалят за дальновидность и инициативность. А может, решат, что у меня паранойя, и начнут подыскивать замену. Так или иначе, это необходимо сделать. Долг зовет (и жаль, что не позвал раньше).
– Позвоню, но не сегодня, – пробормотала миссис Сигсби.
Сначала нужно избавиться от Алворсон. Так что не сегодня. И не завтра, и не на этой неделе. Разговор предстоял важный, к нему необходимо подготовиться, набросать план, чтобы во время звонка излагать свои мысли как можно более доходчиво. Если она действительно воспользуется Нулевым телефоном, ей предстоит отвечать обстоятельно, когда человек на другом конце провода скажет: Добрый день, мишшиш Шигсби, чем я могу вам помочь?
Это не прокрастинация, сказала она себе. Отнюдь. И я не хочу, чтобы у моих коллег были проблемы, но…
Тихо звякнул внутренний телефон.
– На третьей линии Зик, миссис Сигсби.
Она взяла трубку.
– Ну, чем порадуете, Ионидис?
– Все на месте, – сказал Зик. – Двадцать восемь трекеров на Дальней половине. На Ближней половине два трекера в буфете, шесть на площадке, пять в комнатах.
– Вот и отлично. Спасибо.
– Не за что, мэм.
Миссис Сигсби встала. Ее немного отпустило, хотя никакого чуда не произошло. Конечно, все подопечные на месте, а чего она ждала? Что кто-нибудь из детей укатил в Диснейуорлд?
Ладно, пора приниматься за следующее дело.
6
Пока дети обедали, уборщик Фред взял на кухне каталку и подвез ее к двери в комнату, где покончила с собой Морин Алворсон. Вместе со Стэкхаусом они завернули тело в зеленый брезент и быстро покатили к лифту. Из столовой доносились характерные звуки животных на кормежке. На полу возле лифтового холла валялся плюшевый медвежонок, бессмысленно глядя в потолок стеклянными глазками. Фред с досадой пнул его в угол.
Стэкхаус с упреком поглядел на уборщика.
– Ну что ты, дружище! Нехорошо. Это, между прочим, чья-то любимая игрушка.
– А мне все равно. Вечно они разбрасывают свои вещи, а я ходи подбирай.
Когда двери лифта открылись, Фред начал заталкивать туда каталку. Стэкхаус его осадил, причем довольно грубо:
– Дальше мы сами. Подбери медведя и положи на видное место, чтобы хозяин как можно быстрее его нашел. А потом начни протирать камеры, мать их! – Стэкхаус показал пальцем на камеру под потолком, сам затолкал каталку в лифт и махнул ключом-картой.
Фред Кларк дождался, когда двери закроются, и только тогда вытянул средний палец. Но приказ есть приказ, придется почистить камеры.
Рано или поздно.
7
Миссис Сигсби дожидалась Стэкхауса на уровне F. Там было холодно, поэтому она надела поверх пиджака свитер. Они кивнули друг другу, и Стэкхаус повез каталку по туннелю между Ближней и Дальней половиной. Ни о каком декоре или уюте речи здесь не шло, обстановка носила сугубо утилитарный характер: бетонный пол, кафельные стены, люминесцентные лампы под потолком. Некоторые из них моргали, словно в каком-нибудь фильме ужасов, а парочка и вовсе перегорела. Кто-то налепил на стену стикер команды «Нью-Ингленд патриотс».
Миссис Сигсби опять мысленно посетовала на безалаберность персонала.
На двери в Дальнюю половину висела табличка «ВХОД ТОЛЬКО ПО ПРОПУСКАМ». Миссис Сигсби приложила свою карточку к сенсору и открыла дверь. За ней был еще один лифтовый холл. После недолгого подъема они оказались в помещении почти столь же утилитарного вида, что и служебный туннель, по которому они прошли на Дальнюю половину. Их ждал Хекл – доктор Эверетт Хэллас. Он широко улыбался и то и дело дотрагивался до уголка своих губ, чем напомнил миссис Сигсби Авери Диксона с его навязчивым дерганьем носа. Только Диксону было десять лет, а Хэлласу – пятьдесят с лишним. Работа в Дальней половине, подобно постоянному контакту со слабой радиацией, не проходила бесследно.
– Здравствуйте, миссис Сигсби! Здравствуйте, начальник службы безопасности Стэкхаус! Как я рад вас видеть! Все-таки надо чаще встречаться! Увы, сегодня повод у нас невеселый! – Он наклонился и погладил зеленый сверток с трупом Морин Алворсон, затем дотронулся до уголка рта – словно там был невидимый герпес. – В расцвете лет и так далее, и тому подобное.
– Давайте к делу, – сказал Стэкхаус.
Миссис Сигсби прекрасно понимала его спешку: ей и самой хотелось поскорей отсюда убраться. Именно здесь, на Дальней половине, происходило самое главное, и труд у Хекла и Джекла (второго доктора на самом деле звали Джоанна Джеймс) был поистине героический. Но легче от этого не становилось. Миссис Сигсби уже ощутила странную атмосферу места – как будто вошла в электрическое поле.
– Да-да, разумеется, дел невпроворот, тайны и интриги, шестеренки внутри шестеренок, блохи есть у блох
[31] и все такое…
Из комнаты отдыха с ужасными креслами, диваном и древним плоским телевизором на стене они перешли в коридор. На полу лежал толстый синий ковер (на Дальней половине дети иногда падали и ударялись своими драгоценными головами). Колесики каталки оставляли следы на ворсе. В целом коридор мало чем отличался от коридора общежития на Ближней половине, только все двери были заперты на замок. В одну из них кто-то барабанил с внутренней стороны, и доносились приглушенные крики: «Выпустите меня!» и «Дайте хотя бы таблетку аспирина!».
– Айрис Стэнхоуп, – пояснил Хекл. – Она сегодня неважно себя чувствует, увы. Зато остальные недавно поступившие дети держатся молодцом! Вечером у нас очередной киносеанс. А завтра – салют. – Он хихикнул и опять потрогал уголок рта. Миссис Сигсби пришла в голову мысль, что доктор похож на Ширли Темпл.
Она провела рукой по волосам: лежат ли, не встали дыбом? С ними, конечно, все было в порядке. То, что чувствовала миссис Сигсби – едва заметная вибрация на голой коже, дрожание глазных яблок в глазницах, – было вызвано отнюдь не электрическим полем.
Они прошли мимо кинозала с дюжиной мягких кресел. В первом ряду сидели Калиша Бенсон, Ник Уилхолм и Джордж Айлз в красных и синих майках. Бенсон посасывала сладкую сигарету, а Уилхолм курил настоящую – вокруг его головы вился серый дымок. Айлз потирал виски. Бенсон и Айлз обернулись, заслышав шаги в коридоре, Уилхолм даже не пошевелился – так и смотрел в пустой экран. Быстро ему тут рога пообломали, с удовлетворением подумала миссис Сигсби.
Сразу за кинозалом, в дальнем конце коридора, находилась столовая – куда меньше той, что была на Ближней половине. Детей здесь всегда было больше, зато ели они мало: аппетит отшибало. Миссис Сигсби подумала, что какой-нибудь студент-филолог назвал бы это иронией. Сейчас в столовой было три человека, двое хлебали что-то вроде овсяной каши, одна – девочка лет двенадцати – просто сидела перед полной миской. Завидев их в коридоре, она сразу оживилась:
