– Такое впечатление, что я иду сквозь паутину, – сказал он. И спросил Хекла: – Вы ничего не чувствуете?
– Привык, – ответил тот и потрогал уголок рта. – Процесс ассимиляции… – Он умолк. – Нет, не то. Акклимации. Или акклиматизации? Не могу вспомнить слово.
Миссис Сигсби внезапно одолело странное, необычное для нее любопытство.
– Доктор Хэллас, а когда у вас день рождения? Помните?
– Девятого сентября. Знаю, почему вы спрашиваете. – Он бросил взгляд через плечо на двери с красной надписью «Палата А», затем снова посмотрел на миссис Сигсби. – Со мной все в порядке, правда.
– Девятое сентября… – протянула она. – Стало быть, по гороскопу вы кто? Весы?
– Водолей, – ответил Хекл с лукавой улыбкой, как бы говоря: Меня просто так не проведешь, миледи! – Луна в седьмом доме, Меркурий в Марсе и так далее, и тому подобное. Пригнитесь, мистер Стэкхаус, тут низкий потолок.
Они прошли по короткому темному коридору, спустились по лестнице – Стэкхаус подпирал каталку снизу, миссис Сигсби управляла ею сверху – и оказались перед очередной дверью. Хекл приложил свою карточку, и они вошли в неприятно жаркую круглую комнату. Мебели здесь не было, а на стене, под грязным закопченным стеклом, которое не мешало бы протереть с «Уиндексом», висела табличка «ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ ГЕРОЯМ». В дальнем конце комнаты в стену был вмонтирован стальной люк, как в промышленных мясохранилищах. Слева от него располагался небольшой дисплей, в данный момент выключенный, а справа – красная и зеленая кнопки.
Здесь обрывки мыслей и воспоминаний наконец прекратили беспокоить миссис Сигсби, а неуловимая головная боль, парившая где-то в районе висков, почти исчезла. И хорошо, вот только скорей бы отсюда уйти. Она редко посещала Дальнюю половину, поскольку в ее присутствии не было никакой необходимости; командующему армии необязательно бывать на передовой, если война идет успешно. Но хоть миссис Сигсби и стало легче, эта круглая комната страшно ее угнетала.
Хэллас тоже немного пришел в себя; то был уже не Хекл, а человек, двадцать пять лет проработавший военным врачом и получивший Бронзовую звезду. Он расправил плечи и наконец перестал теребить уголок губ, взгляд его стал яснее, вопросы – лаконичнее.
– Украшения, ценные вещи?
– Нет, – ответила миссис Сигсби, снова вспомнив про отсутствующее на пальце Морин Алворсон обручальное кольцо.
– Насколько я понимаю, она одета?
– Разумеется. – Вопрос почему-то показался ей оскорбительным.
– Карманы обыскали?
Она поглядела на Стэкхауса. Тот мотнул головой.
– А хотите? Другого шанса уже не будет.
Миссис Сигсби поразмыслила и решила, что не хочет. Предсмертную записку экономка оставила на стене ванной комнаты, а ее кошелек должен лежать в шкафчике. Это еще предстоит проверить – просто на всякий случай, – но разворачивать труп и снова смотреть на непотребно высунутый язык, только чтобы обнаружить в кармане экономки гигиеническую помаду, упаковку таблеток «Тамс» от изжоги и пару смятых бумажных носовых платков… Нет уж, увольте.
– Не хочу. А вы, Тревор?
Стэкхаус вновь мотнул головой. У него круглый год был бронзовый загар, но сегодня он выглядел бледнее обычного. Визит на Дальнюю половину не прошел даром и для него. Может, стоит делать это почаще, подумала миссис Сигсби. Чтобы быть в курсе, быть в гуще событий, так сказать. Однако потом она вспомнила, как доктор Хэллас назвал себя Водолеем, а Стэкхаус нес какую-то чушь про бобы в Бобовом городе. Нет, быть в гуще событий – все-таки плохая идея. И кстати, разве люди, рожденные 9 сентября, – Весы? Не Девы?
– Ну, приступим, – сказала она.
– Вот и славненько! – Доктор Хэллас улыбнулся широкой, по-настоящему хекловской улыбкой. Затем дернул ручку стального люка и распахнул его. За люком была кромешная тьма, в которую уходила грязная конвейерная лента. Пахло горелым мясом.
Табличку надо почистить, подумала миссис Сигсби. Конвейерную ленту тоже, пока она не забилась сажей и не вызвала поломку оборудования. Всюду безалаберность.
– Надеюсь, вам не составит труда ее поднять, – сказал Хекл, не переставая сверкать улыбкой телеведущего. – Меня сегодня силы что-то подводят. Каши мало ел, наверное.
Стэкхаус поднял завернутое тело и положил его на ленту. Нижний угол брезента отогнулся, обнажив туфлю. Миссис Сигсби неудержимо захотелось отвернуться от этой стертой подошвы.
– Торжественную речь кто-нибудь произнесет? – спросил Хэллас. – Прости-прощай, вечная память и все такое? Дженни, мы тебя почти не знали?..
[32]
– Хватит валять дурака, – отрезала миссис Сигсби.
Доктор Хэллас закрыл люк и нажал зеленую кнопку. Миссис Сигсби услышала дребезг пришедшей в движение грязной конвейерной ленты. Когда эти звуки умолкли, доктор Хэллас нажал красную кнопку. Дисплей слева от люка ожил, и на нем замелькали числа: 200, затем 400, 800, 1600 и наконец 3200.
– У нас тут пожарче, чем в обычных крематориях, – заметил Хэллас. – И трупы сгорают быстрее, хотя все равно надо подождать, конечно. Если хотите, устрою вам экскурсию по нашему славному заведению. – На его лице сияла все та же широченная улыбка.
– Не сегодня, – ответила миссис Сигсби. – Очень много дел.
– Так я и думал. Что ж, в другой раз. Знайте, что наши двери всегда для вас открыты.
10
Когда Морин Алворсон отправлялась в последний путь, Стиви Уиппл сидел в столовой Ближней половины и ел макароны с сыром. Вдруг подошел Авери Диксон и схватил его за мясистую веснушчатую руку.
– Пойдем со мной на площадку.
– Я еще не доел!
– Плевать, – буркнул Авери и добавил чуть тише: – Дело важное.
Стиви напоследок запихнул в рот полную вилку, отер рот тыльной стороной ладони и пошел за Авери. На площадке никого не было, кроме Фриды Браун: та рисовала мелками на асфальте возле баскетбольного кольца. Персонажи у нее получались забавные. Улыбчивые.
На мальчиков она даже не взглянула.
Авери показал пальцем на яму под забором и разбросанную кругом землю и гравий. Стиви вытаращил глаза.
– Кто это сделал? Сурок какой-нибудь? – Он осмотрелся по сторонам, словно думал увидеть этого сурка – возможно, даже бешеного – под батутом или столом.
– Нет, не сурок, – ответил Авери.
– Ты туда пролазишь, Авс! Убеги, спрячься!
Как будто мне самому это в голову не приходило, подумал Авери. Вот только в лесу я мигом заблужусь. А даже если нет, лодка-то уже уплыла.
– Забей. Помоги мне лучше все закопать.
– Зачем?
