– Хотя идея классная, боюсь, что ничего не выйдет, – сказал Джордж. Он взял руку Калиши и на мгновение ее стиснул. – Допустим, нам удастся залезть им в голову ненадолго, даже напугать их до потери пульса… У них шокеры. Шибанут разок кого-нибудь из нас – и игре конец.
Калиша ответила Джорджу, что он, наверное, прав.
Авери: По шажочку.
Айрис сказала:
– Я не слышу, о чем вы там все думаете. Знаю, что-то думаете, но у меня голова по-прежнему раскалывается.
Авери: Давайте попробуем ей помочь. Все вместе.
Калиша глянула на Ника. Тот кивнул. На Джорджа. Он пожал плечами и тоже кивнул.
Авери повел их в голову Айрис, как исследователь ведет отряд в пещеру. Губка у нее в сознании была огромная. Авери представилось, что она кровавого цвета, и все дети увидели ее такой. Они выстроились в кружок и стали давить. Губка немного поддалась… еще немного… но больше не сжималась, сколько они ни давили. Первым отступил Джордж, потом Хелен (та вообще толком ничем не помогла), за нею Ник и Калиша. Авери ушел последним, напоследок мысленно пнув болевую губку.
– Хоть чуть-чуть лучше, Айрис? – без особой надежды спросила Калиша.
– Что лучше? – спросила Кэти Гивенс.
– Голова, – ответила Айрис. – Да, лучше. По крайней мере, чуть-чуть.
Она улыбнулась Кэти – и на мгновение стала прежней девочкой, выигравшей Абилиновский конкурс грамотности.
Кэти снова повернулась к телевизору.
– Где Ричи Каннингем и Фонз?
[46] – спросила она и принялась тереть виски. – Вот бы и моей голове стало лучше, она болит, как сволочь.
Вы видите проблему, подумал Джордж.
Калиша видела. Да, вместе они сильнее, но все равно недостаточно сильны. Как Хиллари Клинтон, когда несколько лет назад баллотировалась в президенты. У команды ее противника был политический аналог электрошокеров смотрителей.
– Мне помогло, – сказала Хелен. – Голова почти не болит. Просто чудо какое-то.
– Не волнуйся, – ответил Ник, и Калишу напугала безнадежность в его голосе. – Снова заболит.
Вошла Коринна, смотрительница, любившая раздавать оплеухи. Одну руку она держала на кобуре шокера, как будто что-то чувствовала. Может, она и чувствует, подумала Калиша, только сама не знает что.
– Кино начинается, – сказала она. – Ну-ка, детки, пошевеливайтесь.
13
Два смотрителя, Джейк и Фил (Змей и Мокрица
[47], соответственно) стояли перед открытыми дверьми кинозала с корзинками в руках. Курящим детям полагалось класть сигареты и спички (зажигалками на Дальней половине пользоваться не разрешали) в корзинки, а на обратном пути забирать. Если вспомнят, конечно. Хэл, Донна и Лен сидели в последнем ряду, пялясь на пустой экран. Кэти Гивенс уселась в среднем ряду по соседству с Джимми Куллумом, который лениво ковырял в носу.
Калиша, Ник, Джордж, Хелен, Айрис и Авери устроились в первом ряду.
– Начинаем наш очередной увлекательный вечерок, – громким дикторским голосом произнес Никки. – Гвоздь нынешнего сезона, лауреат премии Оскар в категории самый говенный документальный фильм…
Фил-Мокрица отвесил ему подзатыльник.
– Заткнись, придурок, и смотри кино.
Он ушел. Свет погас, и на экране появился доктор Хендрикс. От одного вида незажженного бенгальского огня в его руке у Калиши пересохло во рту.
Она чувствовала: чего-то не хватает. Какой-то существенной детальки для замка Авери. Деталька не потерялась, просто Калиша ее пока не видела.
Вместе мы сильнее, но этого все равно мало. Даже будь с нами несчастные полуовощи вроде Джимми, Хэла и Донны, этого бы все равно не хватило. Однако в те вечера, когда зажигают бенгальский огонь, мы сильны. В такие вечера мы превращаемся в убийц. Что же я упускаю?
– Добро пожаловать, девочки и мальчики, – говорил доктор Хендрикс. – Спасибо, что помогаете нам! Давайте сперва посмотрим смешной мультик и похохочем от души, а потом я к вам вернусь.
Он помахал незажженным бенгальским огнем и подмигнул. Калише захотелось блевануть.
Если мы в состоянии убить человека на другой стороне земного шара, то почему нельзя…
Калиша чувствовала, что вот-вот найдет ответ, когда Кэти громко завопила – не от боли или огорчения, а от радости:
– Дорожный Бегун! Обожаю!
И она запела визгливым фальцетом, который буравил Калише мозг:
– Дорожный Бегун! Дорожный Бегун! Койот бежит за ТОБОЙ! Дорожный Бегун! Дорожный Бегун! Спасайся, пока ЖИВОЙ!
– Заткнись, Кэти, – без злобы сказал Джордж.
Дорожный Бегун, бип-бипнув, припустил по шоссе посреди пустыни. Хитрый Койот глянул на Бегуна и вообразил обед в День благодарения, а Калиша поняла, что догадка, которая была так близка, улетучилась.
Когда мультик закончился и Хитрый Койот вновь остался ни с чем, на экране возник дядька в костюме и с микрофоном в руке. Калиша сперва приняла его за бизнесмена и не сильно ошиблась, однако славился он другим. На самом деле он был проповедником; когда камера отъехала, стал виден огромный, очерченный красными неоновыми лампами крест у него за спиной. Дальше камера дала круговой обзор, и Калиша поняла, что выступает этот дядька на арене или даже на стадионе, заполненном тысячами людей. Они вскакивали, некоторые махали руками, другие поднимали над головой Библию.
Сперва он произносил обычную проповедь, с номерами глав и стихов из Библии, затем перешел на то, как страна рушится из-за о-пи-о-идов и блу-до-дей-ства. Затем началось про политику, судей и то, что Америка – сияющий город на верху горы
[48], который безбожники хотят запятнать грязью. Он говорил про то, как волхование изумляло народ Самарийский (Калиша так и не поняла, какое это имеет отношение к Америке), когда появились цветные точки. Они вспыхивали и гасли. Гул то вздымался, то опадал; Калиша чувствовала его даже по вибрации волосков в носу.
Когда точки исчезли, дети увидели, как проповедник садится в самолет вместе с женщиной, вероятно, миссис Проповедник. Снова появились точки. Гул то вздымался, то опадал. Калиша услышала у себя в голове Авери, он говорил что-то вроде «они это видят».
