Смойт хлопнул в ладоши, прокричал, чтобы принесли еще еды и питья, и не хотел ничего слушать, пока путники не насытились. Он и сам с ними за компанию еще раз умял полный обед.
– Зеркало Ллюнет? – переспросил Смойт, когда Тарен наконец смог все ему рассказать. – Никогда о таком не слыхал. По-моему, легче найти иголку в стоге сена, чем отыскать это твое зеркало в горах Ллаугадарн. – Низкий тяжелый лоб короля Смойта собрался морщинами, он с сомнением покачал головой. – Горы Ллаугадарн высятся в земле Свободных коммотов, и если тамошний народ захочет тебе помочь…
– Свободные коммоты? – спросил Тарен. – Я что-то слышал, но ничего о них не знаю.
– Это хутора и деревушки, – вступил в разговор Ффлеуддур. – Они начинаются к востоку от Горных кантрефов и простираются до Великой Аврен. Сам я никогда не забредал туда. Это далековато даже для такого путешественника, как я. Но их страна, слыхал я, самая приятная в Придайне. Прекрасные долины, пологие зеленые холмы, плодородная земля и сладкая трава, на которой тучнеют стада коров. Там есть железо для крепких клинков, золото и серебро для дорогих украшений. Говорят, что волшебный гончар Аннло Горшечник живет в коммотах, как, впрочем, и другие мастера – ткачи, кузнецы, каменщики. С незапамятных времен коммоты славились своими искусными ремесленниками.
– Да, это гордый народ, – подтвердил Смойт, – но упрямый. Они не покоряются никому из князей или королей и готовы подчиняться только Верховному королю Мату.
– Никому из князей? – удивился Тарен. – Но кто же тогда ими правит?
– Ну, они правят сами, – пояснил Смойт. – Они сильные и, повторяю, упрямые. Но, клянусь бородой, нигде в Придайне не найти такого спокойного уголка, как Свободные коммоты. Тамошние люди живут в мире и согласии, так зачем им короли и лорды? Как ни крути, – добавил он, – а сила короля зависит от воли его народа.
Тарен, внимательно слушавший короля Смойта, при последних его словах согласно кивнул.
– Я раньше не задумывался над этим, – тихо сказал он, – но ведь и в самом деле лишь свободная воля рождает настоящую преданность.
– Все! Хватит умных разговоров! – вдруг вскричал Смойт. – От них у меня только болит голова и пересыхает глотка. Давайте лучше еще немного поедим и выпьем. Забудь о Зеркале. Оставайся со мной в моем королевстве, мальчик мой. Езди на охоту, пируй и радуйся жизни. Здесь ты нарастишь на свои хилые косточки немного мяса куда быстрее, чем шатаясь по свету с глупыми затеями. И это, мой мальчик, хороший совет. Подумай!
Но, убедившись, что отговорить Тарена не удастся, Смойт добродушно согласился дать путникам все необходимое для дальнего и трудного путешествия. На следующее утро после обильного завтрака, который, по словам Смойта, неплохо возбуждает аппетит перед обедом, король сам повел их в свою сокровищницу, чтобы они выбрали себе снаряжение.
Тарен только начал перебирать свернутые кольцами веревки, седельные сумки, кожаную сбрую, как в сокровищницу с криком ворвался один из стражей замка.
– Сир! – выпалил он. – Прибыл всадник от лорда Гаста. Налетчики из крепости лорда Гориона украли любимую корову Гаста, а с ней и все стадо!
– Клянусь собственной печенкой! – проревел Смойт. – Как он осмелился возбуждать вражду в моем королевстве? – Колючие кусты королевских бровей соединились, а лицо его сравнялось цветом с рыжей бородой.
– Люди Гаста вооружены. Они выступили против Гориона, – торопливо выкладывал стражник. – Гаст просит твоей помощи. Ты поговоришь с его вестником?
– Поговорить с ним? – еще больше взъярился Смойт. – Я закую его хозяина в железо за то, что он посмел нарушить мир без моего позволения! Клянусь всеми своими потрохами!
– Заковать Гаста в железо? – слегка смущенно спросил Тарен. – Но Горион украл его корову…
– Его корову? – загремел Смойт. – В самом деле его корову? – вдруг захохотал он. – Да будет тебе известно, Гаст украл ее в прошлом году у Гориона. А до этого Горион украл ее у Гаста. Никто из них толком и не знает, чья она на самом деле. Эти задиры всегда ссорятся. А нынешняя жара и вовсе вскипятила их кровь. Но я охлажу их норов! В моей темнице! Запру и Гаста, и Гориона – обоих разом!
Смойт схватил громадный топор.
– Я пойду и приволоку их сюда за уши! – не унимался он. – Они хорошо знают мои темницы! Частенько там охолаживались! Ну, кто со мной?
– Я поеду! – выпрямился бард, глаза его загорелись. – Клянусь Великим Белином, Ффлам никогда не пропустит битвы!
– Если вы просите нашей помощи, сир, – начал Тарен, – мы с готовностью пойдем с вами. Но…
– Тогда на коней, мой мальчик! – не дослушал его Смойт. – Ты увидишь, как вершится правосудие! Я добьюсь мира между Гастом и Горионом, если даже мне придется для этого разбить им головы!
Смойт схватил боевой топор и бросился прочь из сокровищницы, выкрикивая приказания направо и налево. Дюжина воинов вспрыгнула на коней. Смойт вскочил на высокую крепкую лошадь и, заливисто свистнув, взмахом руки подал сигнал к выступлению. Оглушенный криками, сбитый с толку ужасной суматохой, Тарен оглянуться не успел, как уже мчался верхом на Мелинласе через внутренний двор к распахнутым воротам замка.
Рыжебородый король мчал так быстро, что даже Ллиан едва за ним поспевала. Гурги, задыхаясь от бешеной скачки, мертвой хваткой вцепился в шею своего разгоряченного пони. Боевая лошадь Смойта была в мыле, когда король приказал наконец остановиться. Мелинлас тоже тяжело дышал.
– Еды! – прогремел Смойт, спрыгивая с седла. Он выглядел так, будто и не скакал только что во весь опор, а лишь совершил неспешную утреннюю прогулку. Спутники его все еще пытались раздышаться и думать не могли о еде, а он хлопнул рукой по золотому поясу, стягивающему тугой живот, и повторил громовым голосом: – Еды! Голод делает мужчину мрачным и истощает все его воодушевление перед битвой!
– Сир, мы собираемся драться с лордом Гастом? – спросил Тарен, с некоторым беспокойством оглядывая отряд Смойта. – Но если его люди вооружены, нас слишком мало, чтобы им противостоять.
– Драться? – возразил Смойт. – Клянусь копытами моего коня, я схвачу этих задиристых петухов за нос и отведу в свою темницу еще до наступления ночи! Они сделают так, как я им прикажу! Я их король, клянусь моей бородой! Здесь достаточно силы, – он потряс мощными кулаками, – чтобы им об этом напомнить!
– И все же, – осмелился вставить Тарен, – вы сами только недавно сказали мне, что истинная сила короля – в доброй воле его подданных.
– Как это? – опешил Смойт, который уже примостился у дерева и вытащил из седельной сумки огромный кусище мяса. – Не морочь мне голову моими же словами! Клянусь моими костями, король есть король!
– Я только имел в виду, что вы запирали Гаста и Гориона в своей темнице уже не раз, – ответил Тарен, – но они все равно продолжают ссориться. Нельзя ли их как-нибудь помирить? Или урезонить…
– Я их урезоню кулаком по башке! – рявкнул Смойт, потрясая боевым топором. Затем сдвинул кустистые брови. – А впрочем, в твоих словах есть доля правды. – Он наморщил лоб, что-то обдумывая, и было видно, как с трудом шевелятся в его голове какие-то новые мысли. – Они безусловно отправятся в темницу и безусловно из нее выйдут. Ты до чего-то додумался, малыш. Моя темница действительно их не исправит. И, клянусь рукоятью этого топора, я знаю почему! Надо больше сырости, больше сквозняков! Отлично! У меня найдется достаточно холодное и мокрое местечко!
