– Какое унижение! – взорвался он. – Ффлам! И заяц! Мне казалось, что меня запихнули в шерстяной мешок! Клянусь Великим Белином, у меня до сих пор нос дергается! Ни за что на свете! Никогда больше! Я говорил вам, ничего хорошего не бывает, когда суешь нос не в свое дело. Хотя, Тарен, дружище, косточка оказалась у тебя очень кстати! Ах, и намяла же мне бока эта проклятая корзина! Но в зайца! Если бы я мог… я бы собственными лапами… я имел в виду руками… этого костлявого…
Выбравшись окончательно из корзины, Ффлеуддур обнял Ллиан за мощную шею.
– Спасибо, старушка! Если бы ты не нашла нас… – Он содрогнулся и с опаской пощупал свои уши. – А, ладно! Забудем об этом!
В дверном проеме возникла приземистая, плотная фигура в тяжелых башмаках и красновато-коричневом кожаном наряде. На лоб была надвинута круглая кожаная шляпа. Засунув большие пальцы за широкий кожаный пояс, вошедший красными глазами оглядел друзей одного за другим. На круглом лице вместо обычной хмурости сияла широкая улыбка.
– Доли! – обрадовался Тарен, первым заметивший карлика. – Это опять ты!
– Опять? – проворчал Доли, безуспешно стараясь говорить как можно мрачнее. – Я всегда был! – Он вошел в комнату, глянул на Морданта и коротко кивнул. – Значит, так все кончилось. Именно это я и предполагал. Мгновение назад я был лягушкой, завернутой в плащ. Мгновение назад я был уверен, что все погибли, а в следующий миг… стал таким, каким вы меня видите! Прежним!
Он подошел к Ллиан и поглядел на нее снизу вверх.
– Недолго эта твоя кошка была спокойной, – сказал он, поворачиваясь к Ффлеуддуру. – Только ты ушел, она подхватила плащ, в который вы меня положили, и побежала по твоему следу.
– Она не любит, когда я исчезаю из виду, – усмехнулся Ффлеуддур. – За это, – добавил он, нежно почесывая Ллиан за ухом, – мы все должны быть ей благодарны.
– Но как она продралась сквозь колючки? – удивился Тарен. – Мордант ловил всех…
– Сквозь? – воскликнул Доли. – Она не продиралась вовсе, а просто-напросто перепрыгнула. Перелетела! – Он восторженно покачал головой. – Одним прыжком. Со мной в пасти, между прочим. Я никогда не видел, чтобы живое существо прыгало так высоко. Впрочем, я никогда не видел и такого существа! Но что все-таки произошло?
– Если вы не против, – остановил Ффлеуддур Тарена, приготовившегося начать рассказ, – я предлагаю покинуть это проклятое место немедленно. Ффлам неустрашим, но что-то в чарах, даже разрушенных… э-э-э… беспокоит меня.
– Постойте! – остановил их Тарен. – Драгоценный камень! Где он?
Доли, озадаченный, наблюдал, как все вдруг опустились на четвереньки и принялись шарить по полу руками. Но камня нигде не было. Тарен расстроился. Он во что бы то ни стало хотел найти амулет Ангарад. Когда он уж совсем отчаялся, над головой у него раздалось похожее на хриплый смех громкое карканье.
Карр, усевшаяся на дубовую балку под самым потолком, покачивалась и хлопала крыльями, очень довольная собой. Драгоценный камень мерцал у нее в клюве.
– Эй, эй! – закричал встревоженный Ффлеуддур. – Отдай его! Клянусь Великим Белином, ты, чего доброго, натворишь такое, что мы снова окажемся с лапами и хвостами!
После долгих упрашиваний и увещеваний, угроз и ласковых словечек, на которые не поскупились бард и Тарен, ворона слетела с балки и уселась на плечо Тарена, уронив ему на ладонь камень.
– Теперь он в руках у мудрого, доброго хозяина! – воскликнул Гурги. – Осторожный Гурги боится мерцалок и превращалок, но не тогда, когда их держит добрый хозяин!
Доли внимательно разглядывал драгоценный камень.
– Значит, вот как Мордант хотел поработить нас! Надо мне было раньше догадаться. Это взято из подземной сокровищницы Дивного Народа, – пояснил он. – Мы всегда почитали Дом Ллира и дали камень принцессе Регате. Это был наш свадебный подарок. Она должна была передать его своей дочери. Но когда Ангарад исчезла, вместе с ней пропал и камень.
– А теперь он у меня, – подхватил Тарен. Он сложил ладонь лодочкой и, покачивая в ней камень, любовался игрой света в глубине кристалла. – Мордант превратил красивую бесполезную игрушку в орудие зла. Будет ли она снова служить своему предназначению, не знаю. По правде говоря, она влечет и завораживает меня. И пугает. Ее сила огромна… слишком огромна для обычного человек. Если бы я и мог узнать ее тайну, то все равно не стал бы этого делать. – Он улыбнулся Гурги. – Ты называешь меня мудрым? По крайней мере, мне хватает мудрости, чтобы понять – я недостаточно мудр для этого камня.
Вдруг лицо Тарена осветилось надеждой.
– И все же он может послужить мне. За него можно купить у Ордду ответ на вопрос, кто я. Да! От этой драгоценности она наверняка не откажется! – Тарен осекся и долгое время молчал. В руке его сейчас лежит то, что поможет ему узнать самое важное, чего он жаждет больше всего на свете. Но… Сердце его сжалось. Хотя он и добыл этот камень честно, рискуя жизнью, но все же никогда не сможет считать себя настоящим, подлинным его владельцем. Не имеет он права уподобляться Морданту, торгуя чужой вещью. Если даже Ордду возьмет камень, если и вправду окажется, что он, Тарен, благородного происхождения… разве королевское платье прикроет дурной поступок?
Юноша взглянул на Доли:
– Драгоценный камень достался мне, но он не мой. – Трепетной рукой Тарен протянул камень Доли. – Возьми его. Он когда-то принадлежал Дивному Народу. Он ваш.
Обычно хмурое лицо карлика расправилось и посветлело.
– Ты оказал нам услугу, – торжественно произнес он. – Думаю, самую большую услугу, какую когда-либо оказывал смертный нашему народу. Без твоей помощи Мордант мог уничтожить всех нас. Да, драгоценный камень должен быть возвращен в королевство Дивного Народа. Слишком он опасен в других руках. Ты сделал хороший выбор. Король Эйддилег всегда будет помнить о тебе. Ты получишь его благодарность… а пока прими мою. – Доли важно кивнул и осторожно опустил камень в карман. – Талисман этот совершил длинное путешествие и наконец вернулся к нам.
– Да, да, – заволновался Гурги, – спрячь его! В самую темную потемку, в самую дальнюю укромку! Если добрый хозяин не хочет его, то и Гурги не желает видеть этот злой камень! Иначе он опять превратит верного Гурги в мышку-малышку!
Тарен засмеялся и обнял Гурги:
– Кое-что было не под силу даже колдовству Морданта. Доли всегда оставался самим собой, пусть и в облике лягушки. А ты, Гурги, хоть и казался мышью, но никто не сумел бы отнять у тебя твое верное сердце. А что было бы со мной? – Он вздрогнул, вспомнив ледяной взгляд Морданта. – Если бы я превратился в слепого червя, сумел бы остаться самим собой? Был бы я тем Тареном, который, увы, не знает даже, кто он?
Солнце медленно поднималось над лесом, обещая ясный, голубой и свежий день. Путники покинули хижину колдуна. Неприступная стена колючих кустов разрушилась, рассыпалась, развеялась, как и та злая сила, что возвела ее. Они без труда миновали опавшие, мертвые кусты, отвязали Мелинласа и пони Гурги и верхом двинулись дальше. Лишь после того, как они отъехали достаточно далеко, Ффлеуддур согласился остановиться на привал. И даже тогда он чувствовал себя неуютно. Пока Гурги развязывал сумку с едой, бард сидел в сторонке, задумчивый и рассеянный, и без конца трогал свои уши, словно хотел удостовериться, что они не торчат высоко над макушкой.