– О, мучное мученье! – причитал Гурги. – Бедные руки и пальцы Гурги! В каждой их дольке живут больки!
К тому времени, когда все зерно было смолото, начало темнеть, и Ллонио предложил гостям снова остаться на ночлег. Тарен не отказался. Он признался себе, что ему жаль покидать этот дом, и, приняв приглашение Ллонио, тут же растянулся у очага. Тепло и покой охватили его душу.
В следующие несколько дней на сердце у Тарена было легко впервые с тех пор, как он решил отказаться от своих поисков. Дети, которые поначалу стеснялись его, теперь подружились с ним и льнули к нему не меньше, чем к Гурги. Вместе с Ллонио Тарен каждое утро обходил сети, корзины, запруду. Иногда они возвращались с пустыми руками, иногда – нагруженные самыми странными вещами, которые приносили ветер и течение. Поначалу Тарен не видел в этих вещах никакой ценности, но Ллонио с легкостью находил применение почти всему. Колесо от телеги превратилось в прядильное колесо, обрывки уздечки стали поясками для детей, из седельной сумки вышли отличные башмаки. И вскоре Тарен понял, что все нужное семье рано или поздно появляется ниоткуда. В этом доме все – и обычное куриное яйцо, и птичье перышко, нежное, как папоротниковый листок, и горстка грибов – ценилось как самая большая драгоценность.
– В каком-то смысле, – говорил Тарен Гурги, – Ллонио богаче, чем лорд Гаст. И не только богаче. Он, мне кажется, самый удачливый человек в Придайне. Я не завидую ничьему богатству, – добавил Тарен, – но хотелось бы быть удачливым, как Ллонио.
Когда он повторил эти же слова Ллонио, тот только усмехнулся и подмигнул.
– Как поймать удачу, Странник? Может, когда-нибудь тебе повезет узнать у меня этот секрет. – Больше Ллонио ничего не сказал.
Но одной вещи Ллонио пока не нашел применения. Тарен долго ходил вокруг найденного ими плоского камня, и у него крутилась в голове одна забавная мысль.
– Интересно, – бормотал он, – интересно, не будет ли он молоть зерно получше, чем зернотерка?
Ллонио удивился и очень обрадовался.
– Ты что-то придумал? – восторженно воскликнул он. – Тогда скорее принимайся за дело!
Все еще обдумывая свою идею, Тарен в одиночестве бродил по лесу, пока не наткнулся на другой камень, почти такой же формы и величины, что и первый.
– Да, это уже моя удача! – смеясь, говорил он Ллонио, помогавшему ему тащить камень к навесу.
Ллонио поощрительно улыбался.
– Именно так, именно так, – повторял он.
Несколько дней кряду Тарен и охотно помогавший ему Гурги работали не разгибая спины. В углу под навесом Тарен врыл в землю один камень, а другой положил на него сверху. В верхнем камне он ценой больших трудов просверлил отверстие и вставил туда длинный шест, который выходил наружу через дыру в крыше навеса. Шест Тарен закрепил ремешками кожи от старой конской упряжи, прибил к верхушке деревянные рамы и растянул на них большие куски ткани.
– Но это не мельница! – удивился Гурги, оглядывая готовое сооружение. – Это корабль для скачки и качки по волнам! Вот мачта! Вон парус!
– Поглядим, поглядим, – сказал довольный своей выдумкой Тарен.
Он позвал Ллонио, и вся семья собралась перед непонятной постройкой. Тут подул небольшой ветерок, грубо сшитые паруса надулись. Похожий на мачту шест задрожал и заскрипел. На мгновение Тарен испугался, что создание его рук рухнет ему на голову. Однако мачта держалась, паруса наполнились ветром и начали поворачивать шест – сперва медленно, потом все быстрее и быстрее. Под навесом верхний камень заскользил по нижнему. Гоэвин поспешила всыпать в самодельную мельницу зерно, и скоро оттуда потекла мука, смолотая куда более тонко, чем в зернотерке. Дети хлопали в ладоши и радостно кричали, Гурги вопил и кувыркался, а Ллонио смеялся до слез и пританцовывал на журавлиных ногах.
– Странник, – вскричал он, – ты сотворил из малого многое! И сделал это лучше, чем когда-либо получалось у меня!
Следующие несколько дней мельница не только молола зерно, – Тарен приспособил ее для точки инструментов. Глядя на дело рук своих, он впервые с тех пор, как покинул долину Краддока, ощутил гордость. Однако теперь ему было трудно усидеть на месте.
– Казалось бы, – сказал он Гурги, – что мне еще нужно? Здесь, где я нашел мир, дружбу и какую-никакую надежду. Моя сердечная боль унялась. – Он помолчал. – И все же не смогу я жить жизнью Ллонио. Что-то гонит меня искать иные дары, не те, что приносит ему Малышка Аврен. Что я ищу, не знаю. Но, увы, здесь я этого не нашел и не найду.
Приняв решение, Тарен отправился к Ллонио и с сожалением сказал, что должен вновь пуститься в путь. На сей раз, понимая, что Тарена не удержишь, Ллонио не просил его остаться. Они обнялись на прощание.
– И все же, – сказал Тарен, уже вскочив на Мелинласа, – ты так и не открыл мне тайну своей удачливости.
– Тайну? – засмеялся Ллонио. – Разве ты сам не догадался? Я не удачливее тебя или любого другого. Надо только обострить глаз, чтобы не прозевать удачу, и заострить ум, чтобы разумно использовать то, что плывет тебе в руки.
Тарен отпустил поводья Мелинласа, и они с Гурги медленно поехали от берегов Малышки Аврен. Когда Тарен обернулся, чтобы помахать Ллонио, тот прокричал:
– Доверься своей удаче, Тарен Странник! Но не забывай раскидывать сети!
Глава восемнадцатая
Свободные коммоты
От Малышки Аврен, как ее называл Ллонио, они двинулись на восток. Ехали не спеша, спали на мягкой траве или в крестьянских хижинах среди богатых зеленых долин. Это уже была земля Свободных коммотов с крепкими домами, возделанными полями и сочными пастбищами. Тарен убедился, что народ коммотов добр и гостеприимен. Хоть он и называл себя просто Тареном Странником, жители деревень уважали его тайну и ничего не спрашивали ни о месте его рождения, ни о цели путешествия.
Однажды Тарен и Гурги оказались на окраине селения Коммот Кенарт. Тарен осадил Мелинласа у длинного низкого навеса, откуда неслись гулкие удары молота по наковальне. Под навесом стоял кузнец, бородатый здоровяк в кожаном фартуке. У него была копна жестких, как щетка, черных волос, обожженные ресницы и покрытое сажей лицо. Искры дождем сыпались на его голые плечи, но он обращал на них внимания не больше, чем на безобидных светлячков. Кузнец в такт ударам орал веселую песню. Голос у него был зычный, словно камни перекатываются по бронзовому щиту, и Тарен решил, что легкие у этого человека не слабее кузнечного меха. Гурги опасливо отступил от града искр, а Тарен прокричал слова приветствия, еле-еле перекрывая грохот ударов.
Кузнец услышал его и отложил молот.
– Мастер Кузнец, – сказал Тарен, кланяясь, – меня зовут Тарен Странник, я путешествую в поисках ремесла, которым мог бы зарабатывать на хлеб. Я немного знаком с кузнечным делом и прошу тебя научить меня всем его премудростям. Нет у меня ни золота, ни серебра, чтобы заплатить за учебу, но я готов с радостью выполнять любую работу.