– Не я выполняю его поручение, а он оказывает мне услугу, – толковал Тарен едущему рядом Гурги. – Мне кажется, он отправил меня в дорогу, чтобы дать мне время разобраться в своих мыслях. А я только запутался, – печально добавил он. – Мне хочется остаться в Коммот Мерин, однако ничто меня здесь не удерживает. Я ценю Аннло как великого мастера и доброго друга. Но его ремесло никогда не станет моим.
Охваченный душевным смятением, Тарен и не заметил, как упали сумерки и в сером полумраке обрисовался Исав, самое маленькое селение из всех, что встречались ему на земле Свободных коммотов. Всего-то полдюжины небольших хижин и лужок, на котором паслись несколько овец и коров. Кучка людей собралась возле овчарни. Когда Тарен подъехал к ним поближе, он увидел, что лица их мрачны и напряжены.
Озадаченный таким приемом, он назвал себя и сказал, что привез глиняную посуду от Аннло Горшечника.
– Приветствуем тебя, – произнес человек, назвавшийся Друдвасом, сыном Пебира, – прими нашу благодарность. И прощай. Наше гостеприимство может стоить тебе жизни.
Заметив недоумение в глазах Тарена, Друдвас быстро пояснил:
– По холмам бродят разбойники. Отряд человек в двенадцать. Они уже разграбили два соседних коммота. И не просто забрали овцу или корову для собственного пропитания, а перебили весь скот ради забавы. Сегодня днем я видел всадников на гребне ближайшего холма, и вел их желтоволосый злодей на гнедой лошади.
– Дорат! – воскликнул Тарен.
– Как? – удивился кто-то в толпе. – Ты их знаешь?
– Если это действительно Братство Дората, то знаю довольно хорошо, – усмехнулся Тарен. – Это наемники. Но если их никто и не нанял, они готовы грабить и убивать по собственной воле. Они безжалостны, как Охотники Аннуина.
Друдвас печально кивал.
– Да, так говорят. Но может случиться, что они минуют наше маленькое селение, – с надеждой сказал он, – хотя вряд ли. Коммот Исав, конечно, небогатая добыча, но у него мало защитников. Легкая добыча соблазняет.
Тарен оглядел толпящихся мужчин. По их лицам он понял, что смелости им не занимать, но словно бы въявь услышал грубый смех Дората, припомнил его коварство и жестокость.
– Если они все-таки нападут, – спросил он, – что вы будете делать?
– А как ты думаешь? – взорвался Друдвас. – Станем униженно просить, чтобы они нас пощадили? Или отдадим наш скот под их ножи, а наши дома их факелам? Коммот Исав всегда жил в мире. Мы землепашцы, а не воины. Но мы собираемся дать разбойникам отпор. Что нам еще остается?
– Я могу отправиться назад, в Коммот Мерин, – предложил Тарен, – и привести подмогу.
– Слишком далеко и слишком долго, – ответил Друдвас. – Кроме того, нельзя оставлять и Мерин без защитников. Неизвестно, куда повернут разбойники. Нет, будем защищаться сами. Нас семеро против двенадцати. Я считаю и моего сына… Ллассар! – подозвал Друдвас высокого мальчика, который был едва ли старше, чем Тарен, когда Колл впервые дал ему титул Помощника Сторожа Свиньи.
– Твой счет неверен, – перебил его Тарен. – Вас не семеро. Гурги и я с вами. Выходит, нас девять против двенадцати.
Друдвас нахмурился:
– Ты не обязан служить нам, Странник. Ваши мечи, конечно, не будут лишними. Но ты не в долгу у нас, и мы не просим о помощи.
– Тем не менее мы с вами, – решительно сказал Тарен, и Гурги согласно кивнул. – А теперь выслушайте меня. Девять человек могут выстоять против двенадцати и даже выиграть бой. Но в стычке с Доратом число значит меньше, чем умение. Даже в одиночку он стоит дюжины отчаянных разбойников. Дорат бьется коварно, добиваясь хитростью того, чего не может добыть силой. Мы должны ответить ему тем же.
Жители коммота слушали внимательно, а Тарен уже развивал свой план. Надо, говорил он, убедить разбойников, будто защитники Коммот Исав превосходят их числом, и ударить с той стороны, откуда Дорат не ждет никакого сопротивления.
– Если два человека затаятся в овчарне, а двое в хлеву, готовые выскочить и броситься на врага, – объяснял Тарен, – они смогут застать разбойников врасплох и задержать, а остальные нападут из засады с тыла. Ваши женщины должны скрыться в домах и там греметь, стучать и грохотать всем, что подвернется под руку, – граблями, мотыгами, кочергами. Будет похоже на звон мечей, и воины Дората решат, что окружены чуть ли не целым войском.
Друдвас долго думал, потом оглядел товарищей.
– Твой план кажется мне разумным, Странник, – согласился он. – Но я боюсь, что те, кто скроется в загонах для скота, примут на себя главный удар. Если что-нибудь пойдет не так, у них будет мало надежды на спасение.
– В овчарне буду я, – твердо сказал Тарен.
– А вторым буду я! – выступил вперед Ллассар.
Друдвас нахмурился:
– Я не стал бы щадить тебя только потому, что ты мой сын. Ты хороший мальчик и добр к животным. Но я думаю о твоих годах…
– Стадо – моя обязанность, – вспыхнул Ллассар. – И потому мое место рядом со Странником!
Мужчины посовещались и согласились, что Ллассар останется на страже вместе с Тареном, а Друдвас будет охранять коров вместе с Гурги, который, хоть и был здорово напуган, желал держаться поближе к Тарену. К тому времени, когда все было обдумано и мужчины коммота спрятались среди деревьев за овчарней и хлевом, настала ночь. Полная луна проглянула сквозь прозрачную пелену облаков. Холодный свет резко очертил контуры теней, силуэты стволов и веток. Тарен и Ллассар залегли в овчарне среди беспокойно блеющих овец.
Некоторое время они молчали. В ярком свете луны лицо Ллассара показалось Тарену совсем мальчишеским. Он видел, что юноша боится и всеми силами старается не выдать страха. Тарен и сам тревожился, но все же ободряюще улыбнулся Ллассару. Друдвас был прав. Мальчик слишком молод и неопытен. И все же Тарен любовался им, зная, что и сам в его годы не остался бы в стороне.
– Твой план хорош, Странник, – шепотом повторил Ллассар слова отца. Тарен понимал, что мальчику нужно о чем-то говорить, лишь бы заглушить тревогу и успокоиться. – Лучше, чем мы смогли бы придумать сами. Не должен он провалиться.
– Любой, самый удачный план может расстроиться, – почти резко ответил Тарен.
Он умолк. Страх зашевелился в его душе, словно листва на холодном ветру. Под овчинной курткой тело покрылось потом. Он пришел сюда неведомым странником, и все же жители коммота вручили ему свою судьбу, приняли его план, возможно не лучший. Если задуманное не удастся, виноват будет он один. Тарен сжал рукоять меча и стал вглядываться во тьму. Никакого движения. Даже тени, казалось, застыли.
– Ты назвался Странником, – тихо продолжал Ллассар, немного смущаясь. – Люди обычно странствуют в поисках чего-то. Что ищешь ты?
Тарен печально усмехнулся в темноте:
– Я хотел стать кузнецом. Потом ткачом. И гончаром. Но это в прошлом. Возможно, мой удел скитаться по свету без всякой цели.
