Но с того дня, как я разбил окно в кабинете директора Скримшо, мама замолчала совсем.
Возможно, она винит себя в том, что испугала меня своим неожиданным появлением в окошке.
Может быть, обвиняет Скримшо. А возможно, сознаёт, что в конечном счёте за всем этим стоит Трусня.
В любом случае мне это на руку: меньше всего детективу хочется, чтобы проблемы на домашнем фронте отвлекали его от работы.
Особенно если он занят сочинением лейтмотива.
– Мне нравится, – одобрительно кивает двоюродная бабуля.
– Моему северному партнёру – тоже, – сообщаю я. – Зажигательная композиция!
Я снова проигрываю мелодию.
– А больше всего мне нравится твоё исполнение на одной ноте! – прибавляет тётя.
– Этот стиль именуется минимализмом.
Тётушка с улыбкой подсаживается ко мне на фортепианную скамейку.
– Знаешь, Тимми, хоть я и рискую показаться дилетанткой, но всё-таки скажу: если тебе захочется поговорить, я умею слушать как никто другой.
– О чём нам с тобой говорить? – недоумеваю я.
– Ну, не знаю. О жизни, например.
Я недоверчиво хмыкаю.
– О жизни?
– Говорю же, не обязательно беседовать на узкопрофессиональные темы.
– В общем, так: сейчас я почти всё время торчу в тюрьме под названием Академия Глобермана, а каждую свободную минуту за её пределами посвящаю либо работе над величайшим делом эпохи, либо написанию лейтмотива. Едва ли тут есть о чём беседовать.
– Ладно, ладно, – говорит двоюродная бабуля. – Я, собственно, думала, может, поделишься – что у тебя на душе?
– У меня на душе всё замечательно.
– Ну, разумеется, как я сразу не поняла. Детективы гораздо лучше приспособлены к жизни, чем мы, обычные люди.
– Мы называем их «гражданские лица», – уточняю я.
– Да-да, гражданские лица, – охотно подхватывает тётя. – Нам, гражданским, порой приходится нелегко.
Я оглядываю просторную гостиную.
– Гм, а так сразу и не скажешь.
– Почему? Только потому, что я живу в большом доме?
– В огромном дорогом особняке, – поправляю я. – Ты ни разу не сталкивалась с жестокой реальностью, которая поджидает сыщика на мрачных улицах.
– О, могу себе представить, – цокает языком тётя.
– Привлекательного там мало, – прибавляю я.
Пустыми глазами она молча смотрит в ноты моей композиции.
Я перевожу взгляд на шторы.
– С тобой всё в порядке? – беспокоится тётушка.
Помявшись, я снова оборачиваюсь к ней и смущённо говорю:
– А если тебе когда-нибудь захочется поговорить, можешь обратиться ко мне.
Она расплывается в улыбке и кладёт руку мне на плечо. Я предостерегающе поднимаю палец.
– Хотя я бы предпочёл, чтобы мы беседовали на профессиональные темы.
Глядя в ноты, тётя начинает петь:
– ВЕЛИ-КИЙ ТИМ-МИ ВИ-ДИТ ВСЕ ВАШИ ГРЕ-ХИ-И! и ВАМ Е-ГО НЕ ПРО-ВЕС-ТИ-И!
Мой арктический бизнес-партнёр тут же принимается за то, что всегда выделывает, заслышав звуки музыки:
Глава 29. Танцуй! Танцуй!
– Без тебя в школе всё по-другому, – говорит Ролло Тукас.
– Так я и думал. Все погрузились в неизбывную скорбь, – киваю я, сидя на спине израненного садового слона.
– Насчёт всех утверждать не буду, но Молли Москинс страшно по тебе скучает.
– А я по ней – нет. Эта девчонка совершенно не уважает границ личного пространства.
– Она тоже хотела зайти к тебе в гости, но не знает, где ты живёшь, а я решил, ты и не хочешь, чтобы она знала.
– Конечно, не хочу. Только будет путаться под ногами и отвлекать. У меня всего неделя на расследование величайшего дела тысячелетия.
– Ты поэтому залез на куст? – интересуется Ролло.
– Это не куст, а слон. Здесь мне лучше всего думается.
– Кстати. – Ролло достаёт из рюкзака листок. – У тебя такая бумага есть? Нам недавно в школе раздавали. Это список потенциальных подозреваемых по делу о пропавшем глобусе. Я взял лишний на случай, если у тебя нет.
Я качаю головой.
– Бесполезная штука.
– Почему? – удивляется Ролло.
– Почему? – В отчаянии я хватаюсь за волосы. – Ты разве не чуешь обмана?
– Тимми, вряд ли городской отдел образования станет нарочно сбивать тебя с толку фальшивыми…
– Ещё как станет! – перебиваю я. – Прошлые уроки тебя, видно, ничему не научили. Не трать моё время на эту чепуху. – Я возвращаю Ролло листок.
– Ладно, – говорит он, – тогда сам вычисляй подозреваемых. Поймёшь свою ошибку, когда придёшь на бал.
– На какой ещё бал? – вытаращиваю глаза я.
– Разве вам в Глобермане не говорили? Победителя конкурса объявят на большом школьном балу.
– На танцах, что ли? Да кто вообще любит эти танцульки?
Уголком глаза я вижу моего делового партнёра.
– Займись чем-нибудь полезным! – рявкаю я.
– На бал нужно прийти с подружкой, – сообщает Ролло.
– С ПОДРУЖКОЙ?! – я подпрыгиваю на спине тапиокового слона. – Да этому фарсу конца и края не видно!
Мои вопли вызывают недовольство у старика в соседнем дворе.
– Не мог бы ты кричать чуть потише? – просит он. – Я читаю сказку внуку.
