– Ты всё это знал, – наконец сказала она. – Почему ты не рассказал мне это с самого начала?
– Ты необыкновенная, – ответил Бальтазар. – И не в одном, а во многих отношениях. И так же, как с твоим отцом, я уже во время нашей первой встречи знал, с кем имею дело. Но я не хотел вынуждать тебя идти по пути… – по пути, в конце которого я бы тебя, возможно, не смог спасти. Ты должна была всё это решить сама, своими силами, по собственной воле, свободная от кого бы то ни было.
Эмили посмотрела на рану в его груди.
– Ты спас меня, – едва слышно произнесла она. – Если бы ты там вовремя не подоспел, то я была бы сейчас в царстве мёртвых.
– Твой путь ещё не завершён, – ответил он тихо, но девочка покачала головой.
– Во мне больше нет света, как у отца. Осталось не больше маленькой мерцающей искры. Просто чудо, что я ещё не стала мёртвой или духом, закованным в цепи.
По лицу Бальтазара скользнули остатки его былой строгости.
– Жизнь – это не сила, которая превращает тебя в человека или духа, или даже в мёртвого. Жизнь – это тоска. А этого в тебе больше чем достаточно.
– Думаю, крошечной искры вряд ли достаточно, – возразила Эмили. – Но даже я не могу его больше увидеть! У меня внутри всё темно.
Тут по лицу Бальтазара скользнула улыбка.
– Дитя человеческое, – пророкотал он. – В тебе намного больше всего. И темнота тебе не враг. Разве отец тебя этому не учил?
Эмили опустила глаза. Отец ей, конечно, разъяснял это, каждый раз по-новому, если она забывала об этом ночью в темноте комнаты. Она вспомнила, как проснулась после кошмара и позвала его. Вспомнив об этом, она вновь увидела себя в кроватке в своей комнате, как тогда, одеяло натянуто до подбородка, хотя от страха ей жарко. Она слышит, как отец вот-вот подойдёт к ней.
Он не стал включать свет. Вместо этого обнял её, и Эмили услышала, как он улыбался, когда сказал: «Не бойся! Здесь ты в безопасности».
– Но тут так темно, – ответила Эмили, точно так же, как тогда.
– И это счастье, – возразил он. – Ведь темнота – самая большая волшебница в мире, в темноте возможно всё.
– А если меня захочет съесть злая ведьма? – Эмили почти рассмеялась, когда услышала свой детский голос, задающий этот вопрос.
– Тогда ты позовёшь дракона, который защитит тебя, – ответил отец. – Он уже ждёт тебя. Если ты посмотришь внимательно, то сможешь его увидеть.
И отец начал описывать ей дракона, да так красочно, что Эмили, как и в тот раз, действительно смогла увидеть его перед собой.
В ту ночь она уснула у отца на руках, защищённая драконом из белого огня.
Как отчётливо это она помнила!
Эмили смотрела в темноту и видела в ней улыбающегося отца, так же, как в детстве, когда он, сидя в своём кресле, смотрел в ночь за окном, как поэт, как воин, как её герой, которым был всегда.
Бальтазар прав. Даже если бы Драугр украл у неё почти всю жизнь, тьма смерти была в ней не единственной темнотой. У неё всё ещё существовало убежище теней, место, в котором возможно всё.
– Всё в порядке, – сказала она и посмотрела Бальтазару в глаза. – Я буду бороться и продолжу дело отца, я приложу для этого все силы. Но у меня есть условие.
– И какое же? Шанс на существование по ту сторону владений Драугра? Это условие уже давно выполнено, а других не бывает.
– И всё-таки, – возразила Эмили. – Если я вступлю в это сражение, то только вместе с тобой, при твоей поддержке. Ты присягнул мне на верность, и я требую, чтобы ты сдержал клятву.
– Перед лицом смерти нарушаются даже клятвы, – мрачно возразил Бальтазар. – Я умираю, Эмили. И я не смогу…
– Оставь это!
К своему великому удивлению девочка осознала, что её голос звучит почти так же строго, как и голос учителя, когда он говорил ей нечто подобное.
– Ты – Бальтазар Александр де Монпелье, самый сильный воин Принца и мой учитель. Ты наизусть знаешь все фолианты потустороннего мира так же хорошо, как и весь сумрачный мир и всех его обитателей, которые могли бы вытянуть этот проклятый яд из твоей раны. И я скажу тебе одно: так просто ты не отделаешься, понял? Ты должен остаться со мной. Ты должен, по крайней мере, попробовать.
Бальтазар оставался неподвижным, в глазах его светилось такое упрямство, что девочка не могла догадаться, о чём он думает. Она видела игру мускулов на его висках, так сильно он сжимал зубы, в его взгляде сквозила буря, там бушевали лёд и пламя, когда он исподлобья смотрел на неё. Но Эмили не отвернулась. Она была, конечно, всего лишь девочкой-духом, которой предстояло ещё многому научиться, но в вопросах упрямства с ней вряд ли кто-нибудь мог бы поспорить. Тем более, когда речь шла о жизни друга. И, словно услышав эти слова – жизнь друга – Бальтазар выдохнул.
– Проклятье, – проворчал он и, кажется, с недовольством заметил, что только что повторил одно из её ругательств. – И о чём только я думал, когда оставил твою голову на плечах, когда ты впервые пришла в мой склеп? – Он глубоко вздохнул. – Всё в порядке, – произнёс он затем. – Я пройду этим путём рядом с тобой так долго, как смогу. Возможно, мне удастся отделаться от этого проклятого яда. Но я ничего не могу тебе обещать.
– Конечно, нет, – ответила Эмили. – Хотя… в конце концов, ты можешь потерять репутацию!
Они обменялись короткими, очень серьёзными взглядами. Затем по лицу Бальтазара скользнула улыбка, и Эмили не могла не ответить ему тем же.
Пусть её ожидает самая глубокая тьма и все ужасы царства мёртвых. Только она всё равно не видит рядом с собой никого, кроме этого вампира, который пережил столько сражений и ужасов, что голова не сможет вместить; но глаза которого блестят сейчас, потому что строптивая девочка-дух борется за его жизнь.
Глава 22
Ловцы объединения неживых пришли за ними, как и было заведено, молча, не произнеся ни единого звука. Они внезапно возникли перед ними, открыли магическую решётку, схватили Эмили за воротник, грубо заставив её встать на ноги. Её потащили к выходу, но она ещё успела бросить взгляд на Бальтазара.
Вампир стал ещё бледнее. Уже половину вечности он молчал. И даже сейчас в лапах ловцов он не показывал никакого волнения. Он надел свою непроницаемую маску, и не без основания. В конце концов, их ожидал суд неживых.
Эмили была странно спокойной, когда её тащили по проходам. Ей вдруг пришло в голову, что, возможно, это нормально, когда путь лежит на эшафот, но она постаралась быстро отогнать эту мысль подальше. Прежде чем окунуться в молчание, Бальтазар заверил её, что есть и путь к свободе, и за эту мысль ей и следовало держаться. Итак, она сконцентрировалась на том, чтобы всем своим весом повиснуть на руках ловцов, так она, по крайней мере, сделает их жизнь по-настоящему тяжёлой. Несколько раз они начинали шататься, но это ничего не изменило – наконец они оставили за собой все переходы и через узкую дверь вошли в часовню. Эмили бросила быстрый взгляд в сторону собравшихся в церкви. Большинство мест было занято, отовсюду слышалось взволнованное бормотание. Тут её ослепили лучи мощных прожекторов, установленных вокруг кафедры судей. Её заволокли на каменное возвышение и поставили посредине светового круга. И в то же мгновение всё её спокойствие улетучилось.
