Это была та самая мысль, которая помогла ей снять с шеи амулет отца.
Маленький дракон смотрел на неё своим обычным взглядом: гордо и упрямо, словно не любоваться им как минимум по пятьдесят раз в день было страшной дерзостью. Девочка зацепила ногтем застёжку и открыла амулет. Фото… Сестрёнка улыбается с трёхколёсного велосипеда. Взгляд отца, вопрошающий, ожидающий ответа… Этот взгляд заставил её глубоко вздохнуть. Ей показалось, что отец улыбнулся, хотя раньше она этого не замечала на фото.
Эмили пошевелила над амулетом пальцами, объятыми золотистым огнём, и сияние беззвучно потекло в украшение. С лёгким щелчком закрыла она амулет, и тот сразу затеплился сиянием. Свет, пульсируя, потёк сквозь тело дракона, а Эмили с изумлением наблюдала, как тот начинает двигаться, словно просыпается после долгого сна. Он вытягивал лапы, зевая, широко открывал пасть, выдыхал маленькие искорки и наконец, преисполнившись чувством собственника, обхватил когтями тлеющее яйцо – её пульс. Сияющими зелёными глазами он взглянул на Эмили, и она ни на минуту не усомнилась в том, что читала о драконах: они никогда не отдавали того, чем владели, без боя. Тем более, если это была жизнь человека.
Скрип за спиной был едва слышен, и всё-таки он поразил её. Как часто слышала она этот звук, как часто залезала головой под подушку, потому что он звучал так безнадёжно, так одиноко, так потерянно – этот скрип качелей на ветру. Но теперь, когда он повторился, Эмили пронзило неожиданное изумление. Она словно застыла, пока не услышала его в третий раз. Три – магическая цифра. Волосы у девочки на голове зашевелились – она повернулась, когда этот голос проник в её мысли. Он был здесь – её отец, окутанный белоснежным светом. Он подошёл к ней, но не произнёс ни слова. Глупый недоверчивый голос внутри словно спрашивал, верит ли она всерьёз, что он действительно здесь, только Эмили этого совершенно не слушала. «Реальность постоянно переоценивается!» – как часто отец говорил ей это раньше. И что же? Он был прав! Существовало слишком много реальностей, чтобы надолго предпочесть одну из них.
И теперь, когда отец остановился перед нею, Эмили поняла, что он действительно стоял возле качелей и смотрел на неё снизу вверх все одинокие ночи последних лет. Он всегда был рядом!
По щекам снова потекли слезы – Эмили увидела его глаза и поняла, как сильно он её любил. И как он ею гордился сейчас, когда взял из её рук амулет. Он взглянул на него, словно вспоминая, как подарил его много лет назад.
Дракон, казалось, ещё крепче обхватил яйцо когтями. Отец поднял руки и повесил амулет ей на шею. Эмили чувствовала в нём свою жизнь – этот пульсирующий, сияющий, невероятно мощный огонь. И она вновь ощутила, как легко могла бы пропустить его по всему телу. Один лишь вдох – и она сможет вернуться к сестрёнке.
Но Эмили не сделает этого. Её ждёт другая задача: защищать Софи и её человеческий мир, и все другие миры, что стали для Эмили домом.
Она держала голову склонённой, не желая, чтобы всё это заканчивалось – мгновение, когда она отмечена Белым Воином, ведь это последний миг её близкого общения с отцом. Его смех почти не был очень тихим, но всё-таки, как в детстве она его услышала. Эмили подняла голову.
И вот она возникла вновь – улыбка заговорщика, которая всегда играла на губах отца, когда тот доверял Эмили какие-нибудь тайны, которые, собственно, вовсе не были тайнами. И девочка ответила на его улыбку. Отец не исчезнет совсем, теперь это ясно. Он останется навсегда собой – путешественником между мирами, в вечном поиске потерявшихся слов.
Фигура отца растворилась, скользнув по тёмному лесу. Она смотрела ему вслед, наблюдая, как он мерцает между ветвями старого дуба. И только когда сияние погасло, девочка почувствовала, что друзья её совсем рядом. Козимо подлетел первым. Волосы Безумца, как всегда, щекотали её и вызывали смех, а когда она через плечо Рафаэля посмотрела на Бальтазара и Валентина, то поняла, что в это мгновение не только она почувствовала бесконечное облегчение. Эмили приняла правильное решение, теперь уже сомнений не осталось. Она пройдёт этот путь, и пройдёт его не одна.
Не говоря ни слова, девочка повернулась к окну спальни сестрёнки. И с лёгкостью, о которой совсем недавно могла только мечтать, воспарила вверх. Она остановилась перед окном, взяла в руку амулет, пропустила отражение огня через свои пальцы. Увидев в кроватке сестрёнку, Эмили положила руку на оконное стекло.
Она почувствовала его – лёгкий морозец, который исходил от неё и потёк в комнату. И когда малышка вдохнула этот воздух и открыла глаза, Эмили затаила дыхание. Софи лежала совершенно тихо и смотрела в темноту – точно так же, как и она сама, когда без всякой причины внезапно просыпалась посреди ночи. Софи повернула голову и посмотрела в сторону окна. Эмили рассчитывала, что та будет смотреть в темноту до тех пор, пока не уснёт. Девочка-дух была в облике невидимки, ведь невозможно, чтобы Софи…
Это было не больше, чем намёк на складку между бровей, от чего Эмили застыла, как вкопанная. Не отрываясь, Софи в упор смотрела на Эмили. Затем с шорохом, который оглушительно громко отозвался в сознании старшей сестры, откинула одеяло. Соскочив с кровати, малышка просунула ноги в тапочки, перепутав левый с правым, потому что не смотрела на пол. Она не сводила глаз с Эмили, и при каждом шаге лицо её отражало череду разных чувств, сменяющих друг друга. Испуг. Ужас. Неверие. Печаль. Изумление. Бесконечное изумление, которое уже не оставляет места ни одному другому чувству.
Они стояли друг против друга, две сестры – живая и неживая, человек и дух – и смотрели друг на друга, словно не могли поверить, что такой обмен взглядами возможен. Затем Софи положила руку на оконное стекло, именно на то место, где по другую сторону находилась рука Эмили.
Как долго она страшилась этого момента!? Девочка-дух была так уверена, что сестрёнка не узнает её, хотя всё это время мысленно стояла тут, перед её окном!
Эмили сглотнула. Теперь она в самом деле стояла тут, в первых утренних лучах, настолько переполненная чувствами, что даже не заметила совершенно позорную слезу, которая катилась по её щеке.
Софи, однако, счастливо улыбалась. Она смотрела на Эмили так, словно всегда знала обо всём, что пережила, что думает и чувствует сейчас её старшая сестра, обо всём, что было, есть и будет во всех здешних и нездешних мирах.
