И снова в ответ – лишь тысячи пристальных взглядов и гробовая тишина.
Генерал слегка поежился, словно ему стало неуютно от столь концентрированного внимания толпы – или же от того, что ему так и не удалось установить с ней контакт.
– Впрочем, здесь есть кое-кто, кто объяснит все это намного лучше меня! – с фальшивым воодушевлением воскликнул он и обернулся, делая приглашающий знак рукой. – Встречайте вашу прославленную авионеру и народную героиню Эву лин Монро!
Эва вздрогнула. Последние пару минут она пыталась услышать, о чем говорит полковник рей Хокар с одной из чиновниц Министерства полетов; со стороны это походило на разговор двух людей, которых явно что-то связывает. Интересно что?
Сейчас же все внимание толпы сконцентрировалось на ней, и Эва почти физически ощутила на себе это невыносимое, напряженное ожидание. На миг ее едва не придавила колоссальная ответственность. Все эти люди сейчас сморят на нее – и видят героиню, бесстрашную, сильную и всегда побеждающую. Они и понятия не имеют, что за яркой оберткой прячется всего лишь удачливая актриса с небольшим аэролитом и посредственными навыками полета, которой посчастливилось попасть в ленты, ставшие популярными. В этой актрисе нет ни гранатой храбрости, которой обладают ее персонажи, ни крохи того героизма, которым наделило ее народное воображение…
Эва решительно шагнула вперед и, подавив желание оглянуться на стоящих позади министров, набрала в легкие побольше воздуха. Она сможет это сделать! В конце концов, она сыграла десятки сложных ролей – сыграет и эту. Самую важную в ее жизни.
* * *
Толпа зашумела; вид их любимой героини привел людей в движение.
Агата с досадой покачала головой. Это даже хуже, чем просто капитуляция. Если бы министры на глазах толпы просто подписали какие-то бумаги, было бы грустно, унизительно, но далеко не так больно, как призыв сдаться от самой Эвы лин Монро.
«Как только она закончит речь, я попробую сделать так, как учил Кирби», – решила про себя Агата и огляделась в поисках подходящего окна, в которое можно бросить кирпич, а затем – в поисках собственно кирпича.
Кстати, надо продумать призыв. Короткий и ясный, как объяснял ей Сегрин. Такой, который легко скандировать.
«Не сдадимся!» – хорошо по смыслу, но не слишком – по делу. Оно скорее декларирует намерения, а нужно призывать к действию.
«Нет капитуляции!» – уже ближе, но опять же это скорее отказ от действия, чем само действие.
«Бей!» – наконец решила Агата. Да, «бей» – хорошо: коротко, мощно и ярко.
Правда, непонятно, бей кого…
«Бей врага!»
Да, вот так лучше. Осталось только найти хоть какой-нибудь кирпич.
* * *
Труднее всего было начать. Потому что стоит только заговорить – и дороги обратно уже не будет.
– Граждане Сириона! – наконец произнесла бывшая замкомандующая мыса Горн, и ее голос разошелся над толпой, словно усиленный невидимым рупором. – Граждане Арамантиды! Сегодня у нас – особенный день. День, когда решается наша судьба. И возможно, это последний раз, когда мы с вами еще можем сами что-то решить.
Слова легко слетали с ее губ; Эва тщательно продумала свою речь, у нее было для этого достаточно времени. Она скрупулезно выверяла каждое слово, каждое предложение, ведь от того, удастся ли ей достучаться до сердец людей, зависела судьба всей Империи. Поэтому Эва не боялась, что в самый ответственный момент может забыть свою речь: она не просто была у нее в памяти, она жила в душе.
– Сегодня я стою перед вами не как авионера, не как актриса и уж тем более не как героиня мыса Горн. Сегодня я стою перед вами как одна из граждан великой Арамантиды, Империи, которая еще недавно парила в небе. И я обращаюсь ко всем вам, чтобы сказать: если мы и летали, то не только благодаря авионерам и летным камням. Мы летали благодаря усилиям всех нас. Каждый из вас был причастен к полету! И я стою здесь, чтобы сказать вам, что мы снова можем взлететь! И этот взлет сейчас в ваших руках!
Эва глубоко вдохнула. Ну вот и все. Сейчас или никогда.
– Но нельзя летать с цепью на шее! Нельзя давать подрезать себе крылья! И мы не допустим сделать из нас колонию! Граждане Арамантиды, не позволим врагу навсегда приковать нас к земле!..
Из-за спины раздались невнятные, удивленные возгласы; офицеры Третьего континента конечно же ждали от нее совсем другой речи. Через несколько мгновений позади Эвы завязалась борьба и прозвучали первые выстрелы.
Кто-то встал прямо перед лин Монро, заслоняя ее своим телом, и тут же упал, сраженный пулями; верные своему слову, министры и чиновницы покупали Эве драгоценные секунды для того, чтобы она успела закончить свою речь. И платили за это самую высокую цену на свете. И Эва, захлебываясь словами и эмоциями, продолжала говорить.
Кто-то схватил ее за руку, но она вырвалась, не прерывая своей речи. Кто-то ее толкнул, но она устояла – и продолжала, продолжала говорить…
Эва не отрывала взгляда от огромной толпы и видела в каждом лице Арамантиду. Она чувствовала, что между нею и всеми этими людьми возникла та особая связь, когда ты не только слышишь, но и чувствуешь собеседника. И Эва отдавала весь огонь, горевший у нее в душе, им.
Удара по затылку она даже не почувствовала. Только мир вокруг внезапно завалился набок, и лишь потом нахлынула боль.
Эва попыталась подняться, но ноги ее не держали. Тем не менее она умудрилась встать на одно колено и все это время не прекращала говорить, не подозревая, впрочем, что вместо громких, разносящихся над всей площадью слов теперь с ее губ срывается едва слышный шепот.
Что-то жгучее сильно ударило Эву в грудь, и она захлебнулась воздухом и страхом, поняв, что это пуля. Мир вокруг закружился, теряя цвета и очертания и стремительно погружаясь в темноту, но Эва все же успела увидеть, как в едином порыве огромная толпа сметает тонкую цепочку конвоя, и почувствовала исходящую от нее ярость – необузданную, могучую, сметающую все на своем пути.
И подступающая темнота перестала иметь значение. Она успела. Она смогла…
* * *
Много позже Агата не раз возвращалась в памяти к речи мадам лин Монро. Вспоминала слова, которые она говорила, восстанавливала предложения и их последовательность – и приходила к выводу, что и сама могла бы составить речь не хуже.
Агата как никто другой понимала огромную силу слов. Но в том, что произошло на площади Первых Полетов, была заслуга не только и не столько слов, сколько того, кто и как их произнес. Мадам лин Монро сделала то, о чем Агата, небезосновательно считавшая себя человеком, неплохо управляющимся со словами, могла только мечтать: она пропустила их через себя и каким-то удивительным образом придала им невероятную, небывалую силу! Слова, которые она произносила, зажигали огонь в глазах людей и объединяли их в могучем порыве, который сметал сомнения и страх. Эти слова не просто призывали к действию – они буквально несли людей вперед; эхо этих слов заглушило звуки выстрелов и смело вооруженный конвой, как штормовая волна сметает песчаный замок.
