Вильма, похоже, испытывала схожие чувства, потому что, к полной неожиданности Ники, порывисто ее обняла. А остальные однокашницы смотрели на Нику с каким-то особенным выражением, значение которого девушка пока не могла понять… Впрочем, сейчас было не до этого.
– Как вы здесь оказались?
– Мы сбежали! Третий континент сразу же взял под контроль все авиодромы и арестовал большинство авионер, находившихся в столице, но мадам эр Мада чудом сумела нас вывести… и вот мы здесь.
Ника обвела взглядом девушек. Неужели здесь весь ее класс в полном составе?
Вильма словно услышала ее мысли и вздохнула.
– Нет, нас тут чуть больше половины. Ну и несколько летных инструкторов и механикер из школы и Конструкторской.
– А остальные? – спросила Ника, страшась услышать худшее.
– Кто-то погиб во время побега. Кто-то с самого начала не захотел рисковать и остался в Сирионе. А некоторые… – Девушка сглотнула и едва слышно прошептала: – Некоторые решили сотрудничать с Третьим континентом.
Ника глубоко вздохнула. Авионеры – гордость Империи. Лучшие из лучших. Мысль о том, что некоторые из них способны на предательство, просто не укладывалась в привычную с детства картину мира.
Что ж, вероятно, так и познается истинная сущность авионеры – да и вообще любого человека; именно в экстремальных ситуациях, когда на кону твоя собственная жизнь, ты показываешь свое настоящее лицо.
– А как дела на мысе Горн? – вырвал девушку из печальных размышлений голос Вильмы.
– Не знаю.
– Как не знаешь? А нам сказали, что тебя отправили туда на службу…
– Меня и отправили, – подтвердила Ника. – Просто меня не было на базе, я отвозила в столицу замкомандующую летной базы, а на обратном пути ввязалась в воздушный бой, и мой авион сбили…
Во взгляде Вильмы появилось то же самое выражение, что и в глазах других девушек, и Ника наконец-то поняла его значение! А вернее сказать – узнала. Когда-то точно так же она сама смотрела на авионер мыса Горн – с восторгом и восхищением, ведь она видела перед собой героинь, о подвигах которых читала в газетах.
И хотя себя Ника героиней не считала, в глазах своих бывших однокашниц она все равно была окружена тем особым ореолом, который отличает авионер, а особенно – боевых авионер, от всех остальных.
– Тебя сбили! – ахнула Вильма. – Но как же ты…
Договорить она не успела, потому что раздалось рычание моторов, и на площади появилась цепочка мобилей, готовых отвезти их на летную базу.
* * *
Тайрек в сотый раз прошелся по камере взад-вперед и в очередной раз убедился, что в ней ровно десять шагов в длину и семь – в ширину.
Подойдя к двери, он обеими руками схватился за решетку, тщетно попытался потрясти и, вновь удостоверившись, что та не поддается, приник к прутьям и закричал:
– Эй, кто-нибудь! Слышите меня? Отведите меня к генералу! У меня важные сведения! Э-эй!
Не так, совсем не так Тайрек представлял себе последствия своей явки с повинной к генералу эр Спата. Он был уверен, что, как только следовательницы Гардинарии соберут на него все данные, тут же начнутся допросы, но почти сразу все пошло не по плану. Его отвели в камеру в арестантской – и словно забыли о нем.
Прошла уже почти неделя, а к Тайреку не пришли ни из Гардинарии, ни конвой из штаба, ни даже Делла. Впрочем, последнее его не удивляло; Тайрек полагал, что адъютанта генерала, узнав, что связалась со шпионом, могла и сама попасть под подозрение. А если даже и нет, то она наверняка сейчас делает все возможное, чтобы держаться от него как можно дальше. И это неудивительно, ведь, по сути, их связывал только голый расчет: адъютанта была нужна Тайреку для доступа к информации, а он ей – чтобы развеяться и потешить свое самолюбие.
Словом, единственными людьми, которых за последние дни видел Тайрек, были караульные – суровые, молчаливые, крепкие дамы неопределенного возраста. Они появлялись три раза в день с водой, едой и свежими бинтами. На все вопросы Тайрека караульные отвечали молчанием. И даже хваленое обаяние юноши, которое до сей поры работало безотказно, разбивалось об их безразличие, словно волна о гранитную набережную. Многозначительные взгляды, забавные шутки, льстивые замечания и красочные комплименты – весь арсенал Тайрека оказался бессилен.
Что же такого произошло, что командование забыло об обнаруженном в самом сердце их базы вражеском лазутчике?
Вывод напрашивался сам собой: похоже, удар Третьего континента по Сириону прошел успешно, и сейчас военное руководство мыса Горн слишком занято другими делами, настолько серьезными, что они полностью затмевали поимку вражеского шпиона – событие, которое в иных условиях вызвало бы самое пристальное внимание.
Вздохнув, Тайрек поднял пустую железную миску из-под супа и принялся методично колотить ею по прутьям решетки. Противный звук, который он извлекал в результате этого незамысловатого действия, вонзался прямо в мозг и заставлял самого Тайрека морщиться, но это был проверенный метод, который воздействовал даже на его каменных конвойных.
Нехитрый прием подействовал и на этот раз; поняв, что пленник собирается колотить по прутьям до тех пор, пока на шум кто-то не явится, у дверей камеры Тайрека показалась одна из конвойных.
– Миску, – протянула она руку.
Тайрек тут же отступил на шаг от решетки и обаятельно улыбнулся. Пускай его улыбка здесь еще ни разу не срабатывала, но ведь никогда не знаешь, в какой момент тебе повезет, а потому надо продолжать пытаться.
– Как я рад вас видеть, мадам! – с максимальной радостью, на которую он только был способен, выдал Тайрек. – Мне очень не хватало вашего чудесного общества!
Ударный залп обаяния, выпущенный юношей, прошел мимо цели.
– Миску, – повторила конвойная и положила руку на кольцо с ключами, недвусмысленно давая понять, что если узник не выполнит ее просьбу добровольно, то она просто позовет подмогу, откроет камеру и заберет желаемое силой.
– Я буду счастлив удовлетворить и эту, и любую другую просьбу такой очаровательной и красивой дамы, как вы, – торопливо выпалил Тайрек, – но могу я взамен попросить вас о крохотной любезности?
Конвойная бросила на него обвиняющий взгляд; льстивый комментарий о ее красоте и очаровании даму явно не впечатлил. А может, она просто здраво себя оценивала и понимала, что уж чего-чего, а вот очарования и красоты за ней не водилось.
– Я прекрасно понимаю, что я не в том положении, чтобы просить о личных одолжениях, но мне почему-то кажется, что вы, как сознательная гражданка Империи, переживаете за судьбу своей страны и поэтому все-таки выполните мою просьбу, – решил попробовать другую тактику Тайрек.
И не прогадал – пожалуй, впервые конвойная взглянула на него, а не сквозь него.
Воодушевленный крошечным успехом, юноша решил сразу выложить свою самую сильную карту.
