Ника напряженно кивнула. Последние дни она была поглощена совсем другими заботами, которые заслонили для нее все остальное: добраться до Кондора, вызволить Тристана, уйти живыми, вернуться на базу после шторма… как-то помочь Тристану снова найти смысл жизни… И из-за этого на время позабыла, что над ними всеми нависла угроза куда более серьезная и масштабная. И сейчас реальность бесцеремонно заявляла о себе, сминая и сдвигая все тревоги, которые казались Нике важными. Арамантида фактически пала. Армия Третьего континента – совсем рядом и готова смести последний оплот Империи – мыс Горн. И что на фоне этого – один авионер, лишившийся летного камня?
* * *
Отдохнуть Нике не удалось. Она только успела дойти до казармы, внутренне содрогнуться от вида новых зияюще пустых, идеально застеленных коек, принять душ и переодеться – и тут появилась курьер.
– Рей Хок, срочно прибыть в расположение командного центра Танго, – торопливо сообщила та и, не дожидаясь Ники, помчалась дальше.
Девушка вздохнула. После последних новостей она вряд ли сумела бы сейчас заснуть, но отдохнуть можно было бы и по-другому. Поесть чего-нибудь свежего и горячего в «деревяшке», найти и приободрить братьев эр Тальга, сказав им, что их мать – одна из самых закаленных авионер и наверняка справится с любыми трудностями. Проведать Нильсона; его не было на летном поле, но наверняка он измучился от беспокойства за нее и от усталости; без сомнения, лазарет переполняли раненые. Поговорить с Анселем, наконец… О том, что случилось с Тристаном. О Ванессе. Об Арамантиде. Или даже просто – помолчать. Ника не могла толком объяснить себе эту потребность в обществе Анселя, но то, что ей очень хотелось провести с ним время, осознавала весьма отчетливо.
Но теперь придется все это отложить. Майор рей Данс прекрасно знает о тяжелом перелете, и раз вызывает к себе, значит, дело срочное.
Так и оказалось.
– Ты в состоянии полетать еще пару часов? – осведомилась она, едва Ника появилась на пороге.
– Так точно, мадам майор, – отрапортовала девушка. Она была слишком взбудоражена, ее переполняло волнение, и она не чувствовала усталости. Другое дело, что объективно она сейчас не в лучшем состоянии для боя; наверняка, несмотря на то что она чувствовала себя бодрой, ее реакции замедлены, а способность принимать быстрые решения притуплена.
– Нужно слетать в Алтан, – сказала майор рей Данс. – Мы не знаем, будет ли враг проводить повторную атаку, но мы все равно хотим эвакуировать оставшихся местных жителей. На «Урагане» ты разом увезешь куда больше, чем на имеющихся у нас грузовых авионах.
Сердце екнуло – Ника живо вспомнила рыжеволосых Алисию и Тиккори. Они остались в городе. Все ли с ними в порядке? А их мать? Жива ли? Может, удастся сбегать в лазарет и узнать, как там мадам рей Фал?
– Вылетать немедленно, мадам майор? – деловито осведомилась она.
– Как только рей Марн закончит осмотр и даст добро на вылет, – ответила та. – Сядешь на летном поле в Алтане, там уже наверняка ждут; несколько часов назад мы отправили туда первые грузовые авионы.
Ника помялась. Очень хотелось спросить, как там Тристан и что мадам рей Данс думает о случившемся с его аэролитом, но это было бы вопиющим нарушением субординации, и она лишь молча отсалютовала и без промедления направилась к ангару с «Ураганом» и «Молнией».
– Еще двадцать минут, – деловито сообщил Ансель откуда-то из-под авиона. – Триммер сбит, надо выправить.
Двадцать минут. Этого как раз хватит, чтобы добежать до лазарета и узнать там о маме Алисии и Тиккори. И повидать Нильсона, конечно.
Ника думала, что ей уже доводилось видеть лазарет переполненным, но все прежние воспоминания меркли по сравнению с тем, что творилось там сейчас. Люди повсюду: на койках, на стульях, на полу, в проходах, вдоль стен и у входа. Казалось, невозможно было сделать и шага, чтобы на кого-то не наступить – живого или уже мертвого.
В шоке от открывшегося перед ней зрелища Ника не сразу поняла, что большинство пациентов – не служащие мыса Горн, а гражданские. Видимо, местные жители Патагона и Алтана.
Осторожно переступая через лежащие едва не вповалку тела, Ника пробралась к стойке дежурного. Та пустовала, и девушка этому не удивилась: наверняка сейчас на счету каждая пара рук, и позволить кому-то из медбратьев просто стоять на месте и вести учет – это непозволительная роскошь.
Ника растерянно оглянулась. Отрывать кого-то от дел ради простого вопроса она не решится; каждая минута промедления может стоить кому-то жизни.
Что ж, значит, она все выяснит позже, когда привезет сюда детей.
«Если, – пессимистично поправил Нику внутренний голос, – если ты их привезешь».
Девушка решительно запретила себе думать об этом. Все будет хорошо. Она прилетит в Алтан, найдет в толпе Алисию и Тиккори – и даже этого их пятнистого котенка с малиновым ошейником – и лично посадит с собой в кабину. А потом они вместе придут в лазарет и узнают про их маму.
Ника уже собиралась уходить, когда, кинув напоследок взгляд на стойку, увидела лежащий там раскрытый журнал учета. Слева шла колонка имен, справа – неразборчивые пометки.
Не раздумывая, девушка взяла журнал и быстро пробежалась глазами по именам пациентов. Наверняка там найдется и мадам рей Фал!
Она и впрямь нашлась – Келса рей Фал. Обрадовавшись, Ника перевела взгляд на пометки справа. Диагноз, описание процедур, какие-то непонятные термины, которые ни о чем ей не говорили, а значит, она понятия не имела, означает это улучшение в состоянии пациента или ухудшение.
Зато самую последнюю запись Ника сразу поняла.
Со стуком бросила журнал настойку, развернулась и, сгорбившись, поплелась на авиодром.
Келса рей Фал умерла два дня назад…
* * *
Возле «Урагана» стояло двое, Ансель и… Нильсон!
Медбрат шагнул навстречу Нике и обнял ее – совершенно неприличное по меркам мирного времени поведение. Только вот все прежние мерки, похоже, рассыпались под натиском войны.
– Я так рад тебя видеть, – прошептал Нильсон. – Мы тут столько страху натерпелись!
– Я тоже рада тебя видеть, – несколько натянуто ответила Ника и мягко высвободилась из его объятий. Обычно они дарили ей чувство покоя и удовлетворения от того, что кто-то о ней так сильно переживает, но сейчас она поймала себя на мысли, что ей неловко. Неловко обниматься с другим юношей на глазах у Анселя. Хотя, казалось бы, какая разница? Она ему ничем не обязана, а он ей – тем более.
– Прости, – пробормотал Нильсон, нехотя отпуская ее и отступая на шаг. – Ты же сейчас в Алтан? – спросил он и, когда Ника кивнула, заявил: – Я с тобой. Наверняка там будут раненые, и им потребуется немедленная помощь.
– Конечно полетели, – согласилась Ника.
И почему-то покосилась на Анселя. Лицо механикера было совершенно непроницаемым.
