– И каково оно – летать среди смерчей? – спросил вместо этого Ансель.
– Не могу даже объяснить, – развела руками Ника. – Это чем-то похоже на битву, потому что ставка и там и там – жизнь. Смерчи – как множество врагов вокруг, и все тебя атакуют. Они перемещаются с невероятной скоростью, могут в любой момент поменять направление движения, а то и вовсе за секунду возникнуть из ниоткуда прямо на твоем пути. Только если в воздушном бою с реальным противником я могла отвечать огнем, то отвечать стихии нечем. Победа в бою – это одолеть врага; победа в схватке со стихией – выжить самой…
* * *
– Два авиолета заходят сзади против солнца! И еще один – сверху!
Голос мадам эр Мада раздавался из радиоприемника, установленного на приборной панели, и Ника уходила от воображаемого противника, который условно находился вне поля ее зрения, а затем переходила в атаку.
Да, обычному авиону катастрофически не хватало мощи «Урагана» и скорости «Молнии», но навыки, которые девушка стремительно нарабатывала внутри полосы циклонов, позволяли ей использовать даже куда более скромные способности своего моноплана по максимуму. Все, что требовалось, – вспомнить, как предельно обострялись ее чувства и реакции, когда она оказывалась среди смерчей, какой она становилась невозможно напряженной и сосредоточенной, и перенести это на тренировочные бои. А потом – и на дуэль с врагом.
Каждое утро Ника улетала в полосу постоянных циклонов и неизменно возвращалась. После обеда отрабатывала бои, которые моделировала по радио майор эр Мада. После ужина – снова полоса циклонов. А поздним вечером, когда уже все, кроме патрульных, расходились по казармам отдыхать, Ника возвращалась на авиодром, где ее поджидал Тристан, они садились за штурвал ее «Бурана», и рей Дор учился летать.
Дело двигалось, но тяжело. Ника невольно сравнивала то, с каким трудом Тристан выполняет элементарный вираж, с тем, как лихо и отчаянно он выделывал самые невероятные летные фигуры прежде. И гадала, как часто вспоминает об этом сам Тристан. И задавалась вопросом, насколько сильно ему от этого больно…
Но несмотря на трудности, у Тристана все же намечался прогресс: каждый новый полет проходил чуть легче, чуть увереннее. И Ника, сидя в соседнем кресле рядом с рей Дором, и сама наполнялась уверенностью: она может – может! – выиграть эту дуэль! Если Тристан делает невозможное и летает на осколках аэролита, то и она способна справиться со своей невыполнимой задачей!
… А на горизонте, почти невидимый, парил в воздухе летный флот Третьего континента, и подзорные трубы внимательно следили на серо-белым монопланом, день за днем улетающим на верную смерть – и день за днем оттуда возвращающимся.
* * *
Тихое будничное утро в Кибири нарушило появление зепеллина с черно-красным баллоном. Он завис над главной площадью сонного городка, и из спущенной на землю гондолы высыпало с десяток вооруженных солдат.
Их предводитель остановил первого встречного, которым оказался мальчишка лет восьми, бежавший с холщовой сумкой и мелкой монеткой в булочную, и осведомился:
– Где нам найти Грегори рей Хока?
– В… в шк… в школе, – испуганно заикаясь, выдавил тот.
– А где школа?
Мальчишка не смог произнести ни слова и только махнул рукой в сторону, указывая направление. Проводил взглядом отряд солдат, пока те не скрылись в глубине улиц, а затем со всех ног припустил обратно домой.
Через полчаса взволнованные жители Кибири, подтянувшиеся к площади, над которой парил вражеский зепеллин, увидели, что солдаты возвращаются и ведут с собой аккуратно одетого джентльмена с легкой сединой и серыми, словно грозовое небо, глазами. Это был хорошо известный всем в городке учитель начальной школы Грегори рей Хок, который за последние пятнадцать лет выучил не одно поколение местных детишек.
Горожане взволнованно загомонили. Разумеется, все они знали о том, что Третий континент захватил столицу и что Арамантида – на грани поражения, и эта грань – мыс Горн. Но это происходило где-то там, далеко, а тут, в маленьком городке на самой окраине столичного округа, все пока оставалось почти как прежде. Собственно, сегодня жители Кибири впервые воочию видели врага.
Чувствуя на себе взгляды горожан и понимая, что должность обязывает, вперед выступила мэр Кибири.
– Уважаемые, – начала она, – не потрудитесь объяснить, что происходит? За что вы забираете рей Хока?
Командир отряда скользнул по мэру равнодушным взглядом и прошел мимо.
Черно-красный зепеллин давно исчез в сером утреннем небе, а горожане еще долго обменивались недоуменными взглядами и гадали, не связано ли это как-то с дочерью Грегори. Рей Хок с гордостью рассказывал о том, что Николь уже стала авионерой и защищает границу Империи вместе с остальными героинями на мысе Горн.
Расходились по домам молча, подавленные и испуганные. Грозные перемены, происходившие где-то далеко, на границе и в столице, сегодня бесцеремонно вторглись их жизнь и грубо заявили, что прежнего мира больше не существует. Даже если в глубинке и кажется, что это не так.
* * *
Ансель проводил взглядом исчезающий в вышине авион Ники. За последние дни можно было бы уже и привыкнуть к тому, как она улетает в полосу циклонов, и все же всякий раз, когда девушка туда отправлялась, Ансель не находил себе места от волнения.
Усугублял тревогу и неумолимо приближающийся день дуэли. Несмотря на то что у Ники был самый большой аэролит Империи, несмотря на успешные тренировки последних дней, Ансель все равно очень за нее переживал. Он переживал бы, даже если бы девушка могла лететь на «Урагане», а уж сейчас!.. Как же ему не хотелось, чтобы Ника подвергала себя такой опасности! Как хотелось, чтобы она вообще не участвовала в этой дуэли!
«Вот и пожалуйста, – сердито выговаривал Ансель сам себе, – на поверку я оказался ничем не лучше тех самых джентльменов-домохозяинов, которые цепляются за руки своих жен и умоляют их остаться дома всякий раз, когда им кажется, будто те подвергают себя опасности. Им не понять, что это – в характере дам: встречаться лицом к лицу с несправедливостями и вызовами и сражаться с ними. Просить даму остаться дома, где тепло и спокойно, значит просить ее пойти против своей натуры! Я прекрасно все это понимаю… но почему же мне все равно хочется поступить иначе?»
Чтобы как-то отвлечься от тревожных мыслей и противного февральского ветра, который нагонял еще больше тоски, Ансель постоянно загружал себя работой или находил себе еще какое-то занятие.
Сегодня он запланировал поближе изучить радиопередатчик. Однако, когда Ансель пришел в летный центр, где располагалась аппаратура, оказалось, что там снова крутятся братья эр Тальга.
Рик с Рейком проявили неожиданно сильный интерес к радиопередатчику и проводили возле него все свободное от работы время.
Поначалу на братьев эр Тальга косились с недоумением: чего это они тут отираются? Радиопередатчик – не игрушка. Впрочем, братья никому не мешали, свою работу с авионами выполняли исправно, а передатчик все равно большую часть дня стоял без дела, ведь приемник был пока только на одном авионе – на «Буране». Поэтому братьев эр Тальга не прогоняли – и никто особо не задумывался, чем они там занимаются и зачем. Хочется им часами сидеть за массивным прибором и бесконечно крутить ручку настройки волн, слушая шум эфира в наушниках, и пусть!
