Тем временем Ника, и не думая уходить рекомендованным ей разворотом со снижением, выполнила «рикошет», так что авиолет ведомого ближайшей тройки, на миг потеряв из виду летный аппарат ведущего, вдруг обнаружил, что они с ним вот-вот столкнутся. Резко вильнув в сторону, он все же чиркнул краем крыла по авиолету ведущего и, окончательно потеряв равновесие, закувыркался и полетел к земле.
– Сбит еще один авиолет врага! – радостно выкрикнул в микрофон Рик, снова забыв о том, что нужно говорить тихо. – Осталось восемь!
* * *
– В бою, на котором, возможно, именно сейчас решается судьба всей нашей Арамантиды, Николь рей Хок сбила второй авиолет противника, – сдерживая радостную дрожь в голосе, сообщила в микрофон Агата. – Оставайтесь на связи.
Закончив говорить, девушка заглянула в раскрытый учебник по основам радиосвязи, сверившись со схемами на рисунке, торопливо защелкала переключателями на приборной панели и спросила в микрофон уже совершенно другим, не таким «официальным» голосом:
– Вензор, прием. Какие новости?
– Голос Правды, прием. Пока ничего, ждем, – ответили ей.
Чувствуя, как отчаянно колотится сердце, Агата попыталась успокоиться. Сейчас, как никогда прежде, она отчетливо ощущала, что каждое ее слово внимательно ловят сотни и сотни людей. Агата их не видела, но ощущала их присутствие, они были здесь, совсем рядом, они словно смотрели на нее, и она почти физически чувствовала их взгляды. Это одновременно пугало и восхищало. Здесь и сейчас она находится на своем месте. Здесь и сейчас она делает то, к чему всегда стремилась.
Но ее сердце колотилось не только потому, что Агата выступала перед невидимой огромной аудиторией и ощущала, как каждое ее слово добирается до самых дальних уголков великой Империи. Как только она узнала о дуэли, точнее, о том, кто будет защищать в ней интересы Арамантиды, Агата совершенно потеряла покой.
Ника… Ее Ника! И внезапно этот бой стал для нее очень личным событием.
– Голос Правды, прием. Наш авион атакуют боевыми тройками, – ожил радиоприемник. – Повреждений у «Бурана» пока нет, но и авиолетов по-прежнему восемь.
Агата закусила губу, глянула в схему на страницах учебника, щелкнула переключателями и глубоко вдохнула, прежде чем заговорить.
– Над мысом Горн продолжается сражение за будущее Арамантиды. Две боевые тройки провели атаку на наш авион, но безуспешно. Авионера продолжает демонстрировать свое мастерство, успешно уходя из-под массового обстрела противника, и выжидает удобного момента, чтобы нанести удар…
Агата говорила, а перед глазами оживала картина сумрачного зимнего неба и размытых силуэтов летных машин, сошедшихся в воздухе в смертельной схватке.
* * *
«Что значит – закончилось прямо сейчас?» – спросил Ансель, напрочь позабыв, что вообще-то первым делом ему стоит поинтересоваться, где Ёр пропадала все это время.
«Ну… Ты можешь просто остановить бой», – немного по-детски пожала худенькими плечами Ёр.
Ансель невольно обратил внимание, что ветер треплет края свободного балахона, который был на ней и в самый первый день. Ткань плотная, но явно недостаточно теплая, чтобы защищать от мороза. Неужели Ёр не чувствует холода? Но если так, то что еще она не чувствует? Кто она такая, наконец? В прошлый раз вместо ответа Ёр рассказала легенду о первой авионере и начале войны между Арамантидой и Третьим континентом.
И вот Ёр снова перед ним, а ему опять не до вопросов, потому что все его мысли заняты Никой.
«И как, по-твоему, я могу остановить бой?»
«Так же, как ты вернул память Мие», – озадачила его ответом Ёр.
На миг юноша даже позабыл о дуэли.
«Но это же ты вернула ей память! Мия говорила, что ты подошла к ней и приложила палец ко лбу, а потом она все вспомнила».
«Конечно я. Но как ты думаешь, почему я это сделала? Лично мне нет никакого дела до Мии; мне было даже неизвестно о ее существовании! А вот ты… ты очень сильно хотел, чтобы она все вспомнила»
«Хочешь сказать, ты… исполнила мое желание?»
Ёр медленно кивнула.
Порыв холодного ветра заставил юношу поежиться. А возможно, и не в ветре было дело.
«Ты что, можешь исполнить любое желание?» – сам не веря в то, что говорит, спросил Ансель.
«Твое желание, – уточнила Ёр. – И – нет, не любое».
«А какое?»
«Связанное с воздействием на людей. Наколдовать сундук золота или воскресить мертвого, например, я не могу».
«Почему?»
«Что именно „почему“? Почему не могу наколдовать золота?»
«Почему именно мои желания?»
Немигающий взгляд странных, почти человеческих глаз потемнел.
«Потому что это ты меня разбудил».
«Я? Но где?»
«На Седьмом Небе».
«Но как я мог тебя разбудить? Я тебя даже не видел».
«Ты оказался рядом. Этого достаточно».
Ансель потер виски, ощущая растущее в них давление. Ёр давала ответы, но понятнее не становилось. Впрочем, возможно, все дело в том, что он задавал не те вопросы.
«Кто ты такая, Ёр?»
«Я уже отвечала на этот вопрос. Я – сердце камня».
«Я перебрал все камни, которые мы привезли с Седьмого Неба! – воскликнул Ансель. – Среди них нет аэролита!»
«Разумеется нет, – невозмутимо подтвердила Ёр. – Ведь я – не сердце летного камня».
На мгновение мир вокруг застыл, и Ансель, с трудом втянув в себя воздух, выдохнул:
«Тогда что ты?»
«Я – сердце имперолита. Ты разбудил камень власти».
Эти слова буквально оглушили Анселя. Камень власти. Он разбудил камень власти. Он разбудил камень власти, о существовании которого до недавнего времени не знал, а когда узнал, не поверил, что это правда… Неужели это правда?
«Но ты же говорила, что существует только один камень власти», – пробормотал Ансель.
«Так и есть».
«Тогда как я мог его… тебя разбудить? Разве он не в Арамантиде?»
«Нет. Камень был на Седьмом Небе».
«Но ты же рассказывала…»
Ансель запнулся. Если Ёр – сердце, то она – не «она», как он уже привык мысленно ее называть. Но конечно, и не «он». Тогда что же получается, Ёр – это «оно»?
«Но ты же рассказывало…» – снова попытался Ансель и сбился. Обращаться к живому существу в среднем роде оказалось крайне странно.
«В твоей истории говорилось, – наконец нашел выход он, – что камень власти забрала себе первая авионера!»
«Забрала, – подтвердила Ёр. – И именно с моей помощью построила страну, которую вы называете Арамантидой».
