Ансель видел слишком много. Куда больше, чем хотел видеть. И в каждом фрагменте, в каждом эпизоде зримо или незримо присутствовала первая авионера.
И когда Анселю показалось, что этому безумию не будет предела, все наконец закончилось, и проявился хорошо знакомый ему мир. В нем не было волнений и протестов, не было пьяных и буйных джентльменов, не было запуганных и бессловесных дам. Здесь были чинные Ассамблеи, где дамы приглашали застенчиво стоявших у стен джентльменов на танец, деловые конторы, где работали дамы, зеленые скверы, где прогуливались с колясками и маленькими детьми джентльмены, и уютные дома, где жен ждали с работы мужья и вкусные ужины. Хорошо знакомая ему Арамантида… Которой вот-вот не станет, если он не вмешается.
Ансель заморгал, приходя в себя. Напротив, в ожидании уставившись на него немигающим взглядом, стояла Ёр.
В небе по-прежнему разворачивалась страшная битва, но никто, включая самого Анселя, и не подозревал, что куда более важная битва происходила здесь и сейчас. Битва, от исхода которой зависело будущее Арамантиды – а возможно, и всего известного мира. Зависело куда больше, чем от победы или поражения отчаянно сражающихся авионер мыса Горн.
«Теперь ты знаешь», – сказала Ёр.
«Да, – согласился Ансель, – теперь я знаю».
«Ты все понял и сделал выводы? Больше не сомневаешься?»
О да, Ансель понял куда больше, чем рассчитывал! И выводы он сделал.
«Нет, больше я не сомневаюсь», – твердо ответил он.
«Прекрасно. С чего начнем?»
«С тебя. Ты сказала, что остаешься рядом с владельцем, даже несмотря на то, что сам камень может быть далеко. Как разорвать эту связь?»
Впервые на обычно бесстрастном лице Ёр появилось выражение, очень похожее на самое что ни на есть человеческое удивление.
«И как же ты, позволь поинтересоваться, собираешься строить новый мир без меня?»
«Я не буду его строить. Во всяком случае, не с твоей помощью».
И снова на бесстрастном лице Ёр появился отблеск человеческих эмоций. Растерянность.
«Почему? Я выполню любое твое желание. Даже если ты сейчас решишь вмешаться и спасти Арамантиду – вопреки моим советам. Еще не поздно все изменить».
Ансель покачал головой.
«Нельзя строить идеальный мир для других людей, основываясь только на своих желаниях! Они сами, все вместе, должны его строить. Иначе выйдет… тюрьма. Пусть и в красивом обрамлении».
«Не выйдет! Я же вижу тебя насквозь, ты не из тех, кто станет злоупотреблять властью. У меня нет выбора, я служу любому, кто меня разбудит, но ты – достойный кандидат. Ты будешь использовать меня во благо».
«Нет. Каждый сам должен решать, что для него благо, а что нет. Уж поверь мне; я вырос в обществе, где мне навязывали массу ненужных вещей и загоняли в рамки ненужных ограничений только потому, что кто-то когда-то решил за меня, что это будет во благо».
«Глупец! Ты можешь стать величайшим правителем, которого только знала Арамантида! Ты будешь справедливым и понимающим, ты будешь думать о людях и искренне печься об их интересах. Одно то, что ты так беспокоишься об их воле и их выборе, говорит само за себя!»
«Я не стану пользоваться тобой», – покачал головой Ансель.
И на миг – на очень короткий миг – испытал сожаление, когда в его мыслях обрушились, так и не успев построиться, воздушные замки будущего, в котором не было мэннингов и желлингов, бесчисленных ограничений для джентльменов и разделения на враждующие полы… Мира, где дамы и джентльмены существовали действительно на равных, уважая и признавая силу и слабость друг друга.
«Итак, ты просто позволишь своей стране пасть? – уточнила Ёр. – Оставишь ее под гнетом врага?»
«Нет. Если мне повезет остаться в живых, я найду единомышленников, и вместе мы будем бороться за то, чтобы вернуть Арамантиде свободу».
«Я не понимаю… Со мной ты можешь сделать то же самое! Только намного легче и быстрее! И с гарантированным результатом».
«Знаешь, первая авионера была очень права, когда говорила, что ты представляешь собой огромный соблазн. Уверен, с тобой будет проще и быстрее. Это же так удобно – заставить людей делать то, что тебе нужно! И уверен, что чем чаще я буду прибегать к твоей помощи, тем чаще мне будет хотеться делать это снова и снова. Я разучусь самостоятельно справляться с трудностями. И настанет день, когда я воспользуюсь тобой не ради того самого общего блага, а просто потому, что мне так будет удобнее».
«Не смеши меня!» – произнесла Ёр, и от ее мысленной речи так и веяло холодом.
«Я не знаю, как еще тебе это объяснить, – развел руками Ансель. – Но нельзя заставлять человека. Даже если ты уверен, что делаешь это ради его блага. Человек – свободная личность, он должен сам делать свой выбор».
«Я не понимаю».
«Возможно, это потому, что ты – не человек. И у тебя самой никогда не было выбора, ты всегда только выполняла желания того, кто тебя разбудил. Ты просто не знаешь, какая это ценность – иметь свободу самому решать, как поступить».
Ёр надолго замолчала, не сводя немигающих глаз с Анселя.
«Значит, ты готов пожертвовать жизнями авионер, которые сейчас сражаются в небе? – наконец спросила она. – Готов позволить своей стране пасть, лишь бы сохранить их драгоценную свободу выбора?»
«Вмешавшись в их судьбу хотя бы раз, я лишу их этой самой свободы», – твердо ответил Ансель.
«А ты не думаешь, что это слишком высокая цена?»
«Нет».
«Что ж, – чуть пожала плечами Ёр и кивнула куда-то в сторону, – тогда смотри внимательно. Смотри, как погибает твоя страна… и твои друзья».
Ансель обернулся и вздрогнул, увидев, как со стороны полосы циклонов к мысу Горн хищно несутся десятки и десятки крылатых машин.
* * *
Ника «узлом» выскочила из-под линии огня противника, привычно зашла в тыл не успевающему за скоростной «Молнией» авиолету и открыла огонь, мимолетно удивляясь, что у нее все еще не закончились патроны.
Темная масса вражеского резерва приближалась.
Ника прерывисто вздохнула. И развернула свой авион навстречу смерти.
Как ни странно, страха не было. Боялась она, когда была на земле и рисовала себе картины грядущей битвы. Боялась, когда одна за другой рвались нити невидимой паутины связанных аэролитов – боялась за Тристана. Испугалась, когда сбили авион генерала эр Спата. Почти запаниковала, когда увидела пиратов и приняла их за подкрепление Третьему континенту. Но сейчас, когда она оказалась лицом к лицу с неминуемой смертью, от которой ее отделяло лишь несколько минут, страх не то чтобы пропал, а словно перестал иметь значение.
В голове сами собой появлялись и исчезали обрывки мыслей. Как там Ансель? Что будет с Лисой? Выжил ли Тристан? Как будут описывать битву за мыс Горн в учебниках истории? Да и позволит ли вообще Третий континент, чтобы в Арамантиде остались учебники своей истории? Вспомнит ли о них хоть кто-то в новой Арамантиде, превратившейся в колонию Третьего континента? Или все героини прошлого, которыми восхищалась Ника, и все герои сегодняшнего дня канут в небытие? Как и вся Империя авионер, некогда паривших в небе и правивших миром…
