– Может, лучше сейчас этим не заниматься, а подождать вездеход, тогда я смогу отвезти тебя назад, к твоему кораблю… Вездеход хорошо изолирован, так что даже если ты будешь не внутри, а снаружи, ничего страшного не произойдет ни с тобой, ни с нами. Как ты на это смотришь?
– Прекрасно. Ну, а пока поупражняемся в языке, или ты покажешь мне еще какой-нибудь фильм про те места, откуда ты родом?
– У меня есть кое-какие фильмы. Несколько минут уйдет, чтобы зарядить проектор. Значит, когда все будет готово, уже порядочно стемнеет. Одну минуту… Я перейду в комнату отдыха.
Громкоговоритель замолк, и Барленнан уставился на дверь, видневшуюся в глубине комнаты. Через несколько секунд появился Летчик – он передвигался, как всегда, в вертикальном положении, с помощью искусственных ног, которые он называл костылями. Он приблизился к окну, кивнул массивной головой своему крошечному гостю и повернулся к кинопроектору. Экран, на который была нацелена машина, находился прямо против окна, и Барленнан, следя одной парой глаз за действиями человека, принялся устраиваться поудобнее. Он молча ждал; солнце лениво проползало по небу над его головой. Под лучами солнца было тепло и приятно, хотя для оттепели тепла было недостаточно: мешал непрекращающийся ветер с северной полярной шапки. Барленнан погрузился в полудремоту, а тем временем Лэкленд закончил возню с машиной, проковылял к релаксационному баку и забрался в него. Барленнан так и не заметил на поверхности жидкости эластичной водоотталкивающей пленки. Если бы он ее заметил, ему пришлось бы отказаться от теории амфибийной природы человеческих существ. Распластавшись в баке, Лэкленд протянул руку к небольшому пульту и щелкнул двумя переключателями. Свет в комнате погас, заработал кинопроектор. Фильм был пятнадцатиминутным, но он еще не закончился, когда Лэкленд объявил, что ракета сейчас сядет, выбрался из бака и взялся за костыли.
– Будешь наблюдать посадку или тебе хочется досмотреть фильм? – спросил он. – К концу фильма Мак, вероятно, будет уже на грунте.
Барленнан неохотно оторвался от экрана.
– Мне бы очень хотелось досмотреть, но лучше будет, если я начну понемногу привыкать к виду летающих предметов, – сказал он. – С какой стороны она появится?
– Скорее всего, с востока. Я дал Маку подробный план нашей местности; да к тому же у него есть фотографии, и вообще заход с этого направления для него всего удобнее. Боюсь, что сейчас тебе мешает солнце, но он пока еще на высоте около сорока миль… Высматривай его где-то над солнцем.
Барленнан последовал этому совету и стал ждать. Примерно с минуту он ничего не видел; затем градусах в двадцати выше солнца он уловил металлический блеск.
– Высота десять… расстояние по горизонтали – примерно столько же, – в ту же секунду сообщил Лэкленд. – Я вижу его у себя на обзорном экране.
Блестящая точка сверкала все ярче, направление было выдержано точно – ракета шла прямо на купол. Через минуту она была уже так близко, что можно было бы разглядеть детали, если бы не ослепительное сияние восходящего солнца. На какое-то время Мак завис в миле над поверхностью и в миле к востоку от станции; и когда Белн передвинулся, Барленнан увидел на цилиндрическом корпусе иллюминаторы и отверстия дюз. Ветер к этому времени почти утих, но оттуда, где струя пламени била в грунт, потянул тепловатый бриз, принесший запах тающего аммиака. Капли вязкой жидкости шлепались о глазные капсулы Барленнана, но он не сводил глаз с медленно снижающейся металлической массы. Его мускулы напряглись до предела, «руки» были плотно прижаты к бокам, клешни сжались с такой силой, что могли бы перекусить стальную проволоку, и в каждом сегменте его тела бешено бились сердца. Вероятно, у него и дыханье бы сперло, если бы его дыхательный аппарат хоть сколько-нибудь напоминал человеческие легкие. Разумом он понимал, что ракета не упадет, он твердил себе, что она просто не может упасть: но он вырос в тех местах, где падение с высоты каких-нибудь шести дюймов обычно грозило гибелью даже невероятно прочным телам месклинитов, и держать свои чувства в узде ему было нелегко. Подсознательно он ждал, что металлический снаряд вот-вот исчезнет из виду и через мгновение появится внизу, на грунте, в виде бесформенной расплющенной лепешки, но пока ракету отделяли от поверхности сотни футов…
На грунте под ракетой уже не осталось снега, и черные заросли внезапно были охвачены пламенем. Черный пепел разметало ветром, и даже сам грунт засветился. Это длилось лишь мгновение, а потом сверкающий цилиндр мягко опустился в центре выжженного пятна. Еще через несколько секунд разом оборвался громоподобный гул, который грохотал сильнее, нежели все ураганы Месклина. Барленнан расслабил ноющие от напряжения мышцы и стал сжимать и разжимать клешни, чтобы избавиться от судороги.
– Подожди немного, я сейчас выйду с аппаратами, – сказал Лэкленд. Командир не заметил, как он ушел из комнаты. – Мак пригонит вездеход сюда, и пока я влезаю в скафандр, ты можешь на него посмотреть.
Барленнан увидел, как откинулся грузовой люк и машина выползла наружу; он хорошо рассмотрел ее и решил, что понял в ней все – только ему был неясен источник силы, которая приводила в движение гусеничные передачи. Машина была велика, в ней бы уместились несколько соплеменников Летчика. Этому могли бы помешать разве что какие-нибудь механизмы внутри. Как и купол, она была снабжена множеством больших окон; сквозь одно из них в передней части командир разглядел облаченную в броню фигуру другого Летчика, который, видимо, ею управлял. Машина все еще была в миле от купола, и на таком расстоянии двигатель совсем не был слышен.
Она успела пройти лишь небольшую часть этого пути, когда солнце зашло, и детали стали неразличимыми. Эсстес, малое солнце, был еще в небе и светил ярче, чем полная луна на Земле, но зрительные возможности Барленнана имели свои пределы. Ничем не помог и яркий луч света, протянувшийся от вездехода к куполу. Барленнан ждал. Все равно машина была еще слишком далеко, чтобы можно было рассмотреть ее во всех подробностях даже при дневном свете, а к восходу солнца она уже несомненно будет у Холма.
Конечно, может, и тогда придется подождать. Может быть, Летчики воспротивятся и не дадут ему обследовать механизмы так, как ему бы хотелось.
3. Оторваться от грунта
Почти в ту же минуту, когда взошел Белн, к куполу подкатил танк, а из тамбура появился Лэкленд. Машина остановилась всего в двух ярдах от трапа, на котором расположился Барленнан. Водитель тоже выбрался наружу, люди стояли и беседовали совсем рядом с месклинитом. Командир не понимал, почему они не уходят в купол, чтобы прилечь там – и тот, и другой явно страдали от гравитации Месклина; однако новоприбывший отклонял приглашение Лэкленда.
– С удовольствием погостил бы у тебя, – ответил он, – но скажи по чести, Чарли, разве ты сам остался бы на этой жуткой планете хоть на секунду дольше, чем требуется?
– Ну, если на то пошло, я почти с тем же успехом мог бы выполнять свое задание, находясь не здесь, а на Турее… или в корабле на свободной орбите, – возразил Лэкленд. – Но я придаю большое значение личным контактам. Мне очень хочется узнать побольше о сородичах Барленнана – мы ведь даем ему так мало по сравнению с тем, что рассчитываем от него получить, и было бы славно, если бы мы смогли еще что-то сделать для него. Кроме того, ему сейчас нелегко, и кто-то из нас обязательно должен быть рядом с ним; это очень важно и для него, и для нас.
