Поселились наши герои в отеле Danieli. Выбирал, разумеется, Григорий. Оплачивала компания Super Marin. Отель считался самым большим и одним из знаменитейших в Венеции.
– Требуй номер в старом крыле, с видом на лагуну и набережную Рива дельи Скьявони, – наставлял Чабурадзе. – Отель построили еще в 1822 году. В сороковых годах двадцатого века были достроены дополнительные крылья. Там все новее и современней, но знающие люди все равно предпочитают старое крыло…
– Ты у меня прямо призрачный гид-путеводитель, – засмеялась Дашка, но совету его последовала в точности.
Отель располагался недалеко от знаменитого Дворца дожей по берегу лагуны. Огромные колонны и массивная лестница, покрытая красным ковром, Дарьино воображение поразили. Danieli словно уносил именитых постояльцев в прошлое.
В номере Дашка слезла с двенадцатисантиметровых шпилек и переоделась в джинсы и кеды. Потом нацепила телефонную гарнитуру и, не разбирая вещей, направилась к выходу.
– Зачем тебе она? – не понял Григорий, указывая на гарнитуру.
– Чтобы в психушку не забрали, подумав, что я иду по городу и сама с собой разговариваю, – пояснила Даша.
– Соображаешь, – похвалил Григорий.
Курс взяли на площадь Сан-Марко. Шли пешком, благо было недалеко. На долгих дистанциях Дашка обычно начинала ныть.
С трех сторон площадь окружали галереи, ее четвертая сторона выходила на собор Святого Марка.
– «Пьяцца Сан-Марко» – самая низкая часть города, – рассказывал Григорий, – когда случаются «аква альта», по-нашему паводки, здесь устанавливают что-то вроде деревянных настилов и люди ходят в кафе в резиновых сапогах.
Дашка слушала, открыв рот.
– Сейчас заглянем в «Палаццо Дукале» – Дворец дожей, потом поднимемся в Кампанилла Сан-Марко, в колокольню, – продолжал Григорий.
– Стой! Каких еще дождей? Почему такое название? В этом дворце от стихии укрывались? – поспешила продемонстрировать собственную дремучесть Даша.
– Не дождей, а дожей. Это шедевр готической архитектуры и вообще, загадочное здание, хранящее тайны и легенды Средневековья. «Дож» – от латинского «дуце», что означает «вождь»! Дворец дожей был резиденцией венецианского правительства на протяжении многих столетий, – пояснил Чабурадзе, увлекая Дашку внутрь дворца.
В Зале де Маджор Консильо, самом большом помещении в мире, Дарья с изумлением уставилась на стены. Вдоль них, под потолком, непрерывной лентой тянулись портреты всех дожей Венеции. Лишь на месте одного портрета «красовалась» черная занавеска.
– А портретик-то подрезали, – хихикнула Дашка.
– Тут должен был быть портрет дожа Марино Фальера. В 1355 году он совершил переворот и единолично захватил власть. Окружение его предало, и дожа казнили. Теперь вместо его портрета зияет эта занавеска, как напоминание о том, что не стоит идти наперекор общественному строю, – блеснул познаниями Чабурадзе. На фоне продвинутого призрака Дарье сделалось не по себе, и она поспешила дворец покинуть.
Следующим пунктом стала Кампанилла Сан-Марко, где Григорий с Дашкой зашли в лифт и поднялись на смотровую площадку.
– Высоко… – протянула Дарья, завороженно созерцая Венецию и острова лагуны с высоты птичьего полета.
– Девяносто два метра, – улыбнулся Григорий. Человека, когда-то стоявшего на небе, ни одна земная высота восхитить не могла…
Спустившись на площадь, они присели в одном из многочисленных импровизированных уличных кафе. Столики под зонтиками стояли близко-близко друг к другу. Обычно народ перемещался из кафе в кафе по кругу. Дашка взяла кусок хлеба и пошла кормить голубей.
– Следуешь традиции? – подметил Григорий.
– Угу, – Дашка выглядела счастливой.
После кафе прогулялись к вечному символу Венеции мосту Риальто. Там с шопоголическим блеском в глазах Дашка ринулась штурмовать сувенирные лавки.
– Надо купить подарки: Анжелике, Эке, маме, папе, тетушке, бабушке, дедушке, сестре, брату, еще двум сестрам, подруге институтской, Эллочке, Рыжей, репетиторше, Олигарху…
– Ты же вроде не первый раз за границей? – перебил увлекшуюся барышню ошарашенный Григорий.
– Не первый, – согласилась она и, хитро улыбнувшись, добавила: – Зато со своими деньгами впервые.
Часа в четыре арендовали настоящую венецианскую гондолу. На трагетто и вапоретто, несмотря на разительную экономию и «жабу», душившую Дашку при мысли о 70 евро в час, Григорий ехать категорически отказался. Гондольер в полосатой тельняшке на ломаном английском попытался поведать историю «лодок»:
– Чтобы создать настоящую венецианскую гондолу, нужно выточить 280 деталей из 8 сортов древесины. Правая сторона гондолы ниже левой…
– Короче, слушай вкратце, – перебил рассказчика Чабурадзе, – раньше гондолы были помпезными и яркими, но после 1562 года, когда по Венеции «прошлась» чума и на них перевозили трупы, гондолы стали красить в черный цвет. Остальное не интересно.
Дашка «вежливо» попросила гондольера заткнуться. Город медленно тянулся вдоль воды.
– Куда мы плывем? – скорее для проформы уточнила она минут сорок спустя. Безмятежное, неизведанное ранее счастье переполняло ее.
– Просто катаемся! Вернемся в отель и прогуляемся до ресторана, тут совсем близко! Ресторан называется Do Forni. Туристы это место не знают. Там дорого, вкусно и нет случайных людей. Теперь понимаешь, почему я попросил тебя сказать секретарше забронировать столик, еще когда мы были в Риме?
Дарья кивнула и вылезла из гондолы. От Danieli они шли к ресторану пешком.
Призрачный вечер
Первым, что бросилось Дашке в глаза, как только они вошли в ресторан, оказался огромный холодильный шкаф, напоминавший витрину. «Шкаф» был доверху заполнен лангустинами, лангустами, омарами и лобстерами. Увиденное заставило Дашу замедлить шаг:
– Ой, мамочки, свежие морепродукты! Обожаю! – совсем по-детски заверещала она и в долю секунды растеряла все напускные понты.
Присев за столик, Дарья потребовала второй бокал для Чабурадзе.
– Грустно, да, Даш? Все с любимыми или компаниями, за женщин мужчины платят, а ты сидишь тут со мной, и как-будто одна.
Бывший владелец заводов, газет, пароходов чувствовал себя неловко.
– Забей. Мне очень-очень хорошо! – успокоила Дашка, уплетая лангуста.
Из ресторана прогулялись обратно на Пьяцца Сан-Марко, где обосновались в культовом кафе «Флориан». По периметру галерей загорелись электрические лампочки, а в кафе заиграла скрипка. Так, за чашечкой ристретто, сидя на стареньких скамейках, покрытых алым бархатом, под звуки живой музыки Даша с Григорием встретили закат. Солнце медленно скрывалось за куполами собора Сан-Марко и уносило с собой еще один день, неминуемо приближая развязку.
