– Какой я текст сочинил! – гордился собственной одаренностью Тубеленький.
– Какой Аркаша все-таки идиот! – злорадствовал Лежаков, пряча в протертые карманы ненавистный бейджик. Работала на площадке за него Анжелика…
Год спустя, памятуя о старой традиции выпивать сообща и вскладчину, дружный коллектив «Четверо снизу» вновь собрался в помещении завода. Поводом послужил день рождения Тубеленького, объединенный с днем рождения второго режиссера.
Пьяненькая Дашка радостно обнималась со всеми, кого любила и помнила. Счастье от предстоящего знакомства с Изей переполняло ее.
Команда «Четверо снизу» с сочувствием поглядывала на Тубеленького.
– Сидеть! Стоять! Прыгать! Обними меня! – командовала Дарья и, выпивая из трех бокалов одновременно, на Аркаше висла. Она не отпускала бедолагу ни на шаг и на предложения экс-коллег покурить покорный «народный артист» лишь с сожалением пожимал плечами, после чего выполнял команду «Сидеть!».
Дашка куталась в Аркашину куртку (на заводской крыше было по-весеннему прохладно) и делилась с поникшим «народным артистом» перспективами счастливой жизни с Муштерманом-младшим. Стрелки часов неумолимо приближались к 20:00.
Про стынущее какао и неправильного Изю
Встречу назначили в «Шоколаднице», рядом с бывшим домом Григория. Чабурадзе с ностальгией покосился на зоопарк. Дарья подошла к дверям заведения и замерла. Изю она узнала сразу…
Маленький, очкастенький и О-О-ОЧЕНЬ противненький. Он стоял и счастливо улыбался, заметив Дарью. «Симачевский» кошмар материализовался в кофейне, недалеко от дома Чабурадзе. Злорадный хохот Григория зазвенел у самого Дашкиного уха. Муштермана-младшего сучка-Глафира не знала…
Даша в отчаяньи поглядела на дверь, но лже-Изя уже преградил ей дорогу к отступлению.
– Не рада меня видеть? А я тебя рад! Это, наверное, судьба! – скрипучим голоском пропищал самый неправильный Изя на свете.
– А какая у тебя фамилия? – голосом приговоренной к смертной казни осведомилась Дашка. Осведомилась просто так, для проформы, то, что ответом будет не Муштерман, она знала на 100 %.
– Шухерман! А что? – Маленькие глазки лже-Изи настороженно сощурились под луповидными очками.
– Да так… – вяло отмахнулась моментально протрезвевшая Дарья и, вспомнив неоплаченную выпивку Глафиры, чтобы отвязаться без боя, заказала какао, после чего попросилась припудрить носик в туалет. Из кофейни она выбегала через черный ход. Сопровождал ее лишь заливистый и счастливый смех призрака…
Лже-Изя в свою очередь еще долго чах над какао. Ему не хотелось его пить, но и платить за непригодившийся напиток тоже было жаль. Хорошо, что кофейня работала круглосуточно.
Разочарованная, но не сдавшаяся Дашка вернулась на консервный завод.
Следующим утром в силу вступил план «Б», одобренный Олигархом мечты: Дарья позвонила папе в Тамбов. Последний знал Муштермана-старшего лично.
– Папочка, любимый, ты самый лучший и влиятельный папа на свете! Достань мне телефон Изи Муштермана, пожалуйста. У меня к нему деловое предложение есть.
Отцу Дашка неприкрыто льстила и о деловых предложениях любого рода знала лишь понаслышке. Однако прилагательные «любимый», «влиятельный» и «лучший» возымели свое магическое действо, и через день телефон Изи настоящего был у Дашки в руках.
К встрече с предполагаемым дарителем Lexus Дарья подготовилась основательно и даже раздобыла журнал «Тамбовская миссия» пятилетней давности. Там наряду со своими фотографиями Дарья нашла интервью Изи.
– Покажи фотографии. Интересно посмотреть, как ты в журнале выглядишь, – полюбопытствовал Григорий Зурабович и пять минут спустя о просьбе своей пожалел: в журнале Дарья выглядела голой.
– Это что? – Чабурадзе исподлобья воззрился на Дашку.
– Высокое искусство! – осклабилась она.
– А как ты, позволь полюбопытствовать, в это искусство попала? – не сдавался призрак.
– Легко! – фыркнула Дарья и поведала забавную историю из тамбовского прошлого.
Лет с четырнадцати модельный бизнес был для Даши чем-то вроде идеи фикс. Правдами и неправдами она прорывалась на модные дефиле, тамбовско-журнальные фотосессии и плакаты местных магазинов. Ее переснимали почти все тамбовские фотографы, и однажды упертая девица добралась до старейшего из них. Вероятно, товарищ Васечкин виделся Дашке тамбовским Аведоном и, будучи обладателем четырех призов «Золотой глаз», неоспоримым авторитетом.
– Сфотографируйте меня! – потребовала Дашка.
– Хорошо! – не стал ломаться Маэстро и вывез Дарью с еще одной страждущей девицей за город.
Приставать к малолетке интеллигентный дядечка не стал, но привел пару лошадей, загнал Дашку с девицей в холодную, больше похожую на прорвавшуюся канализацию речку и попросил снять с себя все лишнее, то есть одежду. Через двадцать минут Дарья замерзла, кобыла едва не отдавила ей ногу, а проезжавшие мимо мальчишки на велосипедах прервали увлекательную прогулку, дабы насладиться не менее увлекательным зрелищем. Вскоре о фотографиях Дашка забыла…
Прошел год, и успешный фотограф устроил персональную выставку в местном вернисаже. Дашкиной маме стали названивать знакомые и поздравлять с успехами дочки. Интеллигентная и прозорливая Дашкина мама долго не могла врубиться, что к чему, пока самолично не посетила вернисаж и едва не лишилась чувств. Картина с обнаженными девицами и лошадьми была центральной, огромной и, по всей видимости, самой популярной.
Мама долго пила валерьянку и успокаивала себя тем, что дальше Тамбова лошади «не ускачут». Сбыться ее надеждам было не суждено…
Популярность «лошадей» возрастала день ото дня. Вот шедевр господина Васечкина напечатали в журнале по соседству с интервью Изи. Вот мэтр выпустил персональный альбом. Вот «милые лошадки» победили на всемирном конкурсе WorldPressFoto.
Чабурадзе непечатно выругался и предложил перейти к Изиному интервью. Из публикации следовало, что Муштерман-младший считал верность – силой, трусость – слабостью, любовь – сказкой, лучшим фильмом «Девять с половиной недель». Женщин – дурами, книги – приятной блажью, а себя добрым, мягким и сентиментальным.
– Конечно добрый, раз Lexus дарит! – с легкостью согласилась Дашка и на всякий случай пересмотрела «Девять с половиной недель».
Муштермана на «ошиблась номером» решила не брать, а, позвонив, сослалась на папиного партнера и попросила встретиться, дабы озвучить деловое предложение.
В отличие от любвеобильного Чабурадзе, к телефонному флирту народный депутат Изя не располагал. Говорил он по-деловому коротко, видимо, по наивности ожидая от Дарьи бизнес-плана.
Накануне прилета Муштермана-младшего в Москву Дашка решила «оторваться» в компании одной из своих многочисленных сестер.
– Даш, не будь дурой, тебе завтра надо собраться и показать себя умной, красивой, деловой, – увещевал Григорий Зурабович, не очень веря в успех.
