Пару месяцев спустя Даша с Анжелой поехали на очередное бот-шоу. День был пасмурным, выставка закрывалась, ехали туда барышни исключительно, чтобы засвидетельствовать свое почтение Ивушкину.
– Надеюсь, с Чабурадзе не столкнемся, – поделилась с Анжелой «мечтами» Даша.
– Не столкнемся. Вон он, на лодке «в море» уходит. Как в голливудской мелодраме: он там, а ты на берегу, – подслеповатая Анжелика кивнула в сторону уходящей яхты и сделала уверенный шаг с трибун.
Первый, с кем подруги столкнулись на территории King Beach Club, оказались понурого вида Костик Шапкин и девушка шапкинской мечты, прогуливающиеся вдоль пристани. Шапкин увидел Дашку и Анжелику первым, выдавил из себя кривое подобие улыбки и слегка наклонил голову в знак приветствия. Дашка перевела рассеянный взгляд с Шапкина на причал и увидела стремительно приближающуюся фигуру Чабурадзе. Весь в черном, в непроницаемых солнцезащитных очках, такой знакомый и бесконечно далекий. Сердце Дарьи болезненно сжалось.
– Если «в море» ушел Чабурадзе, то это тогда кто?
– Тоже Чабурадзе, – пролепетала растерянная Анжела.
– Пойдем отсюда! Теперь точно как в мелодраме… в паршивой! – Дашка решительно развернулась и направилась к выходу.
– А поздороваться? – не поняла Анжелика.
– Не стоит.
Возле Шапкина к Григорию присоединилась белобрысая барышня лет двадцати восьми. Она уверенно пристроилась к Чабурадзе и зашагала с ним в ногу.
Дашка ускорила шаг. Бегать на шпильках было не очень удобно. Анжелика-Анжела едва за ней поспевала. Григорий Зурабович стремительно и явно намеренно сокращал расстояние, перешагивая через две ступеньки. Создавалось ощущение, что одна компания гонится за другой.
У выхода со стадиона подругам пришлось остановиться. Их такси еще не подъехало. Чабурадзе, белобрысая девица, Шапкин и девушка шапкинской мечты прошествовали мимо. Григорий не здоровался и старался на Дарью не смотреть.
– Будь счастлив, сакварело, – одними губами прошептала Даша и, расстегнув золотую цепочку, убрала крестик в сумочку.
– Хамло! – скривилась Анжела.
Дарья от комментариев воздержалась.
Лето было в самом разгаре, театральный сезон давно закончился, но Дашка с Тубеленьким упорно продолжали «окультуриваться», дабы не погрузиться в пучину невежества. Общение с Аркашей отвлекало Дарью от мыслей о Григории. Собственно, занимались они «окультуриванием» и раньше, но тогда их походы ограничивались кино и носили скорее массово-балагурный характер: вызволяя Анжелику-Анжелу из «лежаковского плена», они шли в ближайший кинотеатр. С собой Аркаша прихватывал недопитое в холле пиво и купленную в супермаркете бутылку джина. Смотрели в основном ужастики. Анжелика повизгивала от страха, Тубеленький забавлялся и нарочно тянулся к ней через Дашкино кресло, чтобы напугать. Джин пили прямо из бутылки. Из кинозала, как правило, выходили пошатывающиеся и счастливые, набирали продуктов и ехали к Дашке продолжать.
Теперь Анжелика-Анжела переехала из лежаковской халупы в просторные апартаменты в центре столицы, снятые иностранным спонсором-пенсионером. Квартира была просторной, шикарной и пустой. Старичок – прижимистым в меру и безмерно влюбленным. Даша с Аркашей больше не спали вместе и не ходили на ужастики.
«Окультуривались» на «Антихристе» Фон Триера. Дашка вскрикивала от омерзения и зарывалась лицом в плечо Тубеленького.
– «Окультурились». Лучше бы сходили на бот-шоу, – ворчал Аркаша, морщась на сцене с отрезанием клитора. Для сравнения: бот-шоу он ненавидел всеми фибрами души.
На выходе из кинотеатра Тубеленький остановил Дарью и уточнил:
– Даш, скажи, кто мы? Мы с тобой вместе, или мы друзья, или никто?
– Друзья, конечно, – она знала, что не друзья, но и «никто» язык сказать не поворачивался.
– Может, попробовать еще раз? – скорее для проформы, нежели с надеждой уточнил Аркаша.
Дашка отрицательно качнула головой. Тубеленький вымученно улыбнулся и поехал к болезненной девице неказистой наружности, которая его давно хотела. С этих пор «окультуривание» стало исключительно театральным. «Болезная» засыпала с грелкой, просыпаясь, измеряла давление, испытывала острую аллергию на все виды спиртного и требовала постоянного неусыпного внимания. Оставлять ее одну надолго Аркаша побаивался, так как, что делать с хладным трупом, не знал.
На едва ли не последнюю премьеру в городе «Женитьба Бальзаминова», в учебный театр ГИТИСа, Аркаша как настоящий актер пришел с фляжкой, а Даша – с Эллочкой Крылышкиной. Спектакль у народного артиста Лопушкова получился посредственным, а главный герой оказался настолько же бездарным, насколько неприлично упитанным. Дарья и Тубеленький скучали в предпоследнем ряду.
– Пройдемте в беседку! – говорил колобкообразный Бальзаминов.
– Пройдемте в беседку! – вторил ему Аркаша и утаскивал Эллочку с Дарьей на улицу, в близлежащую арку, выпить. Вскоре более веселых зрителей в театре обнаружить было нельзя.
Любознательные старушки, поклонницы «Мужчины без будущего», заприметили Тубеленького и начали громко перешептываться. Они наперебой желали Аркаше стать знаменитым и народным. Тубеленький раздувался от гордости и пополнял подаренную Дашкой фляжку. «В беседку» выходили все чаще.
После спектакля «знаменитый и народный» позвал Дашку с Эллочкой к своему другу Нику на покер.
Ник Пидорасов был знаменит ролью маньяка в сериале «Тихая заводь», после которого ему еще долго названивали журналисты с просьбой сообщить телефон главного героя картины. Ник собой очень гордился и лелеял мечту записать диск с собственными песнями. Он дружил только с теми, в ком видел особую выгоду и, хоть и не соответствовал своей фамилии в плане сексуальной ориентации, но с лихвой оправдывал ее в плане качеств человеческих. С Дарьей их связывала давняя и взаимная неприязнь, с Аркашей – игра в покер и общий театральный вуз.
Дашка посмотрела на пошатывающегося Аркашу, организм которого «не усваивал» культуру, не приправленную алкоголем, на обделенного талантом Бальзаминова, которого не спасла бы и фляжка, на гиперактивных старушек, поклонниц творения именитого продюсера. Вспомнила похожего на озлобленного дятла Пидорасова и кучку бездарных алкоголиков-сценаристов – когорту Тубеленького; его талантливых, но не пристроенных однокурсников на новогодних елках; язвительного, но неразвивающегося Лежакова-младшего; Анжелкиного старичка, покупающего иллюзию любви; удаляющуюся фигуру Григория на бот-шоу и внезапно осознала, что делать.
К Нику Даша не поехала. Вернулась домой, собрала несколько чемоданов с брендовыми шмотками, прихватила огромную игрушечную обезьяну – «лучшего друга» Тубеленького и вызвала такси до Норок, 8.
Было около полуночи. Белокаменный домик Олигарха окутывала таинственная дымка из отблесков фонарей и холодного лунного света. Пустынная аллея и звенящая ночная тишина делали картину почти мистической. Дарья набрала в легкие побольше воздуха и взялась за массивное кольцо, прикрепленное к голове бронзового льва.
