Нарисовавшийся на пороге Олигарх смотрел на Дарью без удивления и радости.
– Я с чемоданами…
– Ты с обезьянкой, – легкая улыбка тронула его губы, и Дашка поняла – сразу не выгонит.
– Я насовсем.
– Ну, раз насовсем, тогда чего у порога стоишь?
Дашка сняла босоножки, поставила Гамадрила на пол и прошла в гостиную. Олигарх попросил домработницу принести бутылку вина.
– Пройдем, Дашич, ты же хочешь научиться чаек заваривать? – вопрос прозвучал как утверждение, и Олигарх слегка подтолкнул Дашку к маленькому глиняному чайничку и жестяной банке с китайской заваркой. Так началось распределение домашних обязанностей.
Процедура «чаезаваривания» оказалась по-копейкински мудреной, состоящей из трех этапов. Олигарх принадлежал к поклонникам восточной философии.
После чаепития Дарья с вином и Олигархом переместились к нему в кабинет.
– Я, конечно, счастлив безумно, но почему все-таки к нам – мудакам? Столько приличных дядечек вокруг.
Олигарх всегда давал себе объективную оценку.
– Не знаю, но обещаю, что тебе будет хорошо.
– Дашич, хорошо мне уже никогда не будет. И все-таки, а как же Чибатаридзе?
– За ним я бегала, а тебя я люблю, – ложь срывалась с Дашиных губ так естественно и непринужденно, что поверил даже недоверчивый Олигарх.
– Я менять ничего не собираюсь, – намекая на отселенную в другой домик жинку, предупредил Олигарх.
– Знаю, – Дашка почувствовала, что ее позиции ослабевают, и, отставив бокал, перебралась поближе к Олигарху, устроившись на подлокотнике его кресла.
Олигарх проехался по Дашкиному образу жизни. Проехался назидательно и обидно. Дарья нимало не удивилась и не расстроилась, но вовремя вспомнила, что слезы – сильнейшее женское оружие: «нападательное и оборонительное», после чего тихо и немного наигранно заплакала, уткнувшись в обнаженную Олигархову шею. Она очень боялась, что иначе слез ее мужчина мечты не заметит.
– Дашич, я же тебе буду всякие дурацкие задания давать, – сделал последнюю робкую попытку к отказу от дома Олигарх и осторожно погладил Дашкину руку чуть выше локтя.
– Давай, – Дарья демонстративно всхлипнула и, соскользнув на пол, к самым его ногам, стянула с себя футболку.
– Бельишко красивое, – выдохнул Олигарх и расстегнул ремень из рептилии. Против бюста третьего размера аргументов не нашлось даже у него.
В Тридевятом царстве, в Копейкинском государстве…
Жили Дарья и Олигарх дружно. Дашка легко усвоила несколько нехитрых правил совместного существования на Копейке: не мешать во время работы, не злоупотреблять допуском к телу, наполнять ванну и заваривать чаек после тяжелого трудового дня и ни в коем случае не притеснять «конкуренточек». Она не позволяла себе ни злиться, ни ревновать и самолично закупала Олигарху «Агушу» с лактозой для улучшения пищеварения. Во время приобретения последней заботливые мамочки интересовались у Дашки:
– Скажите, а у вас мальчик или девочка?
– Мальчик… тридцати девяти лет, – бурчала Даша и убегала к кассе. Мамочки, как правило, догнать ее не успевали, так как еще пару минут таращились на надпись «от 1,5 до 3 лет» и силились закрыть рот.
По вечерам в «Дворянском гнезде», «Порто Банус», «О’Шалей» или «Веранде у дачи» Олигарх смотрел на Дарью с выжидательным любопытством. Он знал, что она уйдет, и силился угадать когда.
Однажды душным сентябрьским вечером в «Веранде у дачи» они столкнулись с Чабурадзе. Тот сидел с компаньонами и Дашу заметил не сразу. Дашка последовательно покраснела, побледнела и выронила вилку. Олигарх молча проследил ее взгляд. Григорий ерзал на стуле и периодически на их столик оборачивался.
– А Чивачидзе-то дергается. Поди, мечтает нам в грызло дать за то, что с вами сидим, – несмотря на полушутливый тон, Олигарх внимательно наблюдал за ее реакциями.
Дашка выглядела отстраненной и задумчивой. В памяти всплыло годичной давности бот-шоу. Тогда она принесла Григорию пачку карикатур на оценку и трогательное письмо. Письма, как и sms, она любила писать мелодраматически-длинные, идущие «от сердца». Не знал Григорий только одного: такие же льстящие самолюбию опусы она писала и Олигарху, и всему потенциальному спонсорскому составу, чаще всего под копирку, меняя имена. Самым объективным читателем был Олигарх: он пропускал сантименты и дочитывал послания «до суммы». Чабурадзе оказался моложе и наивнее и, так как суммы в письме не обнаружил, чуть было Дашке не поверил. Хотел подойти после выставки и, в общем, почти так и поступил.
Солнце клонилось к закату. Сильно пьющие парни из мужского журнала и халявной промо-палатки дали Григорию обидную кличку Чебуратор и извели на Дарью с Анжелой весь запас промо-выпивки. Дашка смеялась и, прогуливаясь с новообретенными друзьями по пристани, размахивала стаканом. Григорий пересилил гордость и, сделав крюк, с Дашкиными карикатурами под мышкой, подошел к развеселой компании.
– Даш, может, пока ты здесь, все-таки поговорим.
– Потом! Некогда, – Дарья отмахнулась. Она считала себя барышней деловой и ценила свое время дорого. Топ-менеджер Собакин, которому Дашка когда-то во внимании отказала, злобно хихикнул и в торжестве своем напомнил Пидорасова. Чабурадзе уехал.
Дашка знала, что тогда, на бот-шоу, элементарно струсила. Трусила она и сейчас, но «новый» Григорий больше не слушал объяснений и не давал вторых шансов…
– Чаек подлей, пожалуйста, – попытался вернуть Дарью к реальности Олигарх.
– Конечно! – Дашка покосилась на Чабурадзе. Крышечка от чайничка ушла в пике и со звоном разлетелась на мелкие осколки.
– Включите в счет, – потребовал Олигарх и, заглянув в оный, резюмировал: – Чайник тоже можешь разбить.
– Спасибо, – оценила Даша.
– Принесите la lemon! – «рыкнул» Григорий Зурабович, от волнения позабывший, что он не за границей.
– Что? – не сразу сообразил официант.
– Lemone. Lemon. Citron, – покрасневший от ярости Чабурадзе вложил в руку непонятливого парнишки уже выжатый лимон и добавил несколько непечатных, но русских выражений.
– А, лимон! – обрадовался официант и бросился наутек.
– Все-таки русский Грише не родной, – не без злорадства подметил Олигарх и попросил их посчитать.
Дарья старательно отводила глаза от соседнего столика.
– Дашич, уйдешь один раз, уйдешь навсегда, – предупредительно, но беззлобно уведомил Олигарх.
Дашка молча поднялась из-за стола и, не оборачиваясь, пошла к машине. Этой ночью в постели Олигарх был неистовым и нежным, а не трусливо отгородившимся от любимой валиком из одеяла. Недружеский визит
Две недели спустя Дашку навестила волоокая бестия.
Дарье не спалось: судя по всему, Олигарх планировал заночевать с дублирующим составом. Одной находиться в большом доме было если и не страшно, то неуютно. Дашка куталась в плед и делала карандашные наброски. Накануне она простыла и поэтому на учебу следующим утром ехать не собиралась.
