Сказано – сделано. Кай погрузился в кватро. Будущее виделось светлой полосой, и пока он не будет об этом думать. Адима не дала ему ответа на загадку его рождения, вернее, дала, но не полностью. Она открыла только внешнюю сторону, а что было на самом деле? Это Кай должен был узнать, погрузившись в кватро, перейдя черту в бессознательное. Он попятился в прошлое, снова и снова проживая свою жизнь. Где-то он задерживался, пережевывая все свои эмоции. Где-то плакал об утраченном и уже никогда не возвратном эпизоде. Еще раз остановился на своем пересечении с Алисой на Земле. Еще раз насладился мгновениями близости с женщиной, полным единением и слиянием в экстазе. Ощутил, как и в тот момент, великое наслаждение, блаженство и огромный выброс энергии. Побыл в этом эпизоде. И пошел дальше, назад в прошлое. Так далеко он еще не заходил ни разу. Он, конечно, помнил все сознательно, но чтобы шаг за шагом пережить свои чувства – ни разу. Он увидел себя маленького, вместе с другими детьми. Но другие дети были клоны, а он, не похожий на них, живорожденный. Ощутил свою глубокую тоску и непохожесть на всех. И теперь эта тоска была так близко, не подавленная и не сублимированная в другое бытие. Вот он совсем младенец. Опять один. Как ему захотелось, чтобы рядом была мать или кто-то, кто даст тепло и обнимет. Когда он шагнул еще назад, его волной отнесло к младенчеству в инкубаторе. Он снова шагнул назад в тот период, когда находился в лоне своей матери, но снова невероятная волна отнесла его в прежнее место. Кай сделал еще одну попытку. Вновь безрезультатно. Как будто что-то не пускало его и возвращало обратно в инкубатор, к другим детям. Он задумался, почему так происходит? Почему нельзя попасть в момент своего рождения? Он стал продвигаться еще медленнее, не шагами, а чуть-чуть передвигаясь, крадучись. Так не отбрасывало. Вероятно, он должен был что-то увидеть. И он увидел свою мать, Герду. Он только родился, и мать еще прижимает его к себе, обнимает и целует. Он понял, что она прощается с ним. Здесь они были в пересечении, когда полоса его матери и его только начавшийся путь образовали тот самый момент сепарации и отделения. Мать несет его куда-то. Вот она заходит в инкубатор и кладет его в кроватку, целует его, плачет и уходит. А он остается лежать и только смотрит вслед уходящей матери. Он тогда еще не знает, что она покидает его навсегда. Пути их расходятся. Невероятная боль пронзила Кая, и он не смог удержать поток нахлынувших слез. Он плакал навзрыд и не мог остановиться. Когда его отпустило, младенец все еще лежал в кроватке, а холод страха и одиночества наползали на него, покрывали все его тело и превращали в ледышку его сердце. Замороженное сердце и чувства, подавленные и спрятанные глубоко внутри. Конечно, для его же блага, потому что переживать это – смерти подобно. Действительно, казалось, лучше умереть, чем ощущать эту боль отверженности. «Почему она меня бросила? Что я не так сделал, и что со мной было не так?» – горькие мысли неумолимо терзали его мозг. Он понурился, поддавшись этому бессмысленному самобичеванию. Но недаром он вер. Кай поднял голову и выпрямился. Он постарается это изменить, что бы это ему ни стоило. Он снова придвинулся к моменту, когда мать кладет его в кроватку и оставляет. Сделал три глубоких выдоха и возник в прошлом, в инкубаторе, прямо возле кроватки, сбоку от своей матери. Герда вздрогнула от неожиданности, почувствовав сначала теплую волну энергии, и повернулась к стоящей сбоку тени.
– Ах!.. – выдохнула она. – Кто ты? – сердце ее бешено заколотилось.
Она испугалась, – хотела остаться незамеченной, и вот какая-то нелепость и неожиданность вдруг меняет ее планы.
– Мама, не надо меня бросать, – сказал хриплым голосом Кай.
Герда молча смотрела на большого взрослого мужчину. Потом перевела взгляд на младенца. Потом снова на мужчину. Свет глаз Кая всколыхнул что-то в ее груди, и она все поняла. Конечно, тогда еще они не дошли до такого уровня развития и не могли погружаться в кватро, но, тем не менее, его взгляд был взглядом ее сына. Это было бесспорно. Сердце матери не обмануть. Хоть и было оно у нее так же заморожено.
– Мама, не бросай меня, пожалуйста, – еще раз повторил Кай. – Мне очень больно, холодно и страшно.
Герда подошла к Каю и обняла его.
– Сынок, прости меня, – слезы катились по ее щекам. – Я не могу поступить иначе. Ты последний живорожденный, и больше таких, как ты, не будет.
– Но зачем тебе уходить?
– Чтобы прервать симбиотическую связь. Мы на новом этапе развития, и рожать нецелесообразно вообще. Я нарушила свои же принципы в угоду своих желаний и своего эгоизма.
– Нет, симбиотическая связь никуда не ушла, она застыла в моем бессознательном и гложет меня. Я очень несчастен, потому что не могу быть как другие и не страдать от нелюбви, которую когда-то почувствовал в тебе, и чтобы меня не влекло к женщинам.
– Но я не могу, прости меня, мой сын! Ты рожден, чтобы изменить этот мир.
– Но ты можешь остаться жить, необязательно умирать.
– Все мы умрем когда-то.
– Нет, мама. Мы достигли такого уровня, что можем продлевать жизнь, перемещая нейроскан в другое тело, в клона. Мы теперь можем погружаться в кватро – на границу сознания и бессознательного, видеть свое будущее и возвращаться в прошлое. Ты сможешь жить вечно.
– Я не верю в это, – Герда покачала головой.
– Как не веришь? Вот, я стою перед тобой! И я живу уже триста лет. Ты же знаешь Адиму?
– Да, конечно. Я всегда ее боялась почему-то.
– Она жива до сих пор. Ее мозг, ее память живут в другом теле клона. Ты же видишь всех этих клонированных детей.
– Но это был лишь эксперимент, и никто не верил в его удачное завершение. Не может быть! Надо же…
– Да, это свершилось, мы многого достигли.
– Но, я… Я не знаю даже. Я не могу изменить свое решение. И потом, я сильно устала. Я всю жизнь страдала и мучилась.
– Ты мучилась и страдала, но сейчас все по-другому. Нет необходимости страдать.
– Ой, не говори об этом. Мне очень больно.
– Так ты это делаешь, потому что с тобой так поступили в детстве?
– Нет, не поэтому.
– Ты отрицаешь и не хочешь трогать свое больное место.
– Просто я против отказа от семьи и религий. Это помогало человечеству выживать.
– Но это и способствовало человеческой деградации и в итоге апокалипсису.
– Да причем здесь это?
– Потому что мы проанализировали ход истории. И неумение человека видеть будущее и последствия своих деяний, а также великий страх смерти привели к катастрофе.
– Так жили всегда, и зачем было что-то менять? Я надеюсь, ты выживешь. Хотя вижу, что с тобой все благополучно.
Кай задумался, он понял, что ему не пробить эту защиту, сложенную многовековыми традициями человечества. Этот консерватизм и жалкий страх перемен.
– Я не хочу с тобой спорить, ведь ты моя мама, но ты ошибаешься. И мне нужны твои любовь и тепло.
