Кай улыбался, нежно обнимая Алису, считывая ее мысли и отражая ее чувства и переживания. Он также был очень рад встрече и близости, и наслаждался мгновениями.
– Ну что, ты готова прожить свой эмбриональный период? Не пугает тебя перинатальная матрица?
– Да, готова! А чего бояться-то? Страшнее, чем то, что уже произошло, быть не может. Меня же не отбросит в прошлое навсегда?
– Нет, конечно.
– Самое страшное для меня – снова жить в среде антов на Земле. Сейчас мне очень хорошо в моем теле. Хоть и бывает грустно, но это проходит.
– Надеюсь, что скоро ты поймешь причину своей грусти. Итак, ты знаешь, что возвращаешься сейчас в состояние эмбриона? Вот, держи эмоскан. У меня такой же. Как попадешь в кватро, включи кнопку. Эмоскан настроится на тебя в утробе.
– Да.
Кай, держа Алису за плечи, отодвинулся и посмотрел внимательно на нее с расстояния вытянутых рук. Алиса, наконец, осмелилась поднять на него глаза. Они долго смотрели друг на друга.
– Что ж, тогда до встречи на обратном пути. Я буду тебя ждать здесь же или ты жди меня.
– Хорошо. До встречи.
Кай ступил на пересечение полос и шагнул в свою полосу. Перед Алисой пространство вновь стало разреженным и легким, а Кай скрылся в полосах другой энергии. Она продолжила свой путь, слегка отталкиваясь от поверхности и совершая прыжки. Она, в отличие от Кая, быстро оказалась в моменте, когда рождалась на свет и произвела свой первый звук. Она сделала еще один короткий скачок, и вот она видит себя в эмбриональном состоянии в жидкости и в темноте. Вспомнив наставление Кая, нажала кнопку эмоскана, и сразу мир перевернулся, – она вдруг ощутила себя сразу в двух ипостасях. Алиса одновременно была собой взрослой, верантом, и крошечным зародышем в животе матери. Это было непередаваемо! Совершенно необыкновенное ощущение себя эмбрионом.
– Как назовем ребенка? – услышала она родной и близкийженский голос.
Алиса догадалась, что это ее мать. Она-эмбрион повернула головку и зашевелилась, услышав голос. Что ж, прекрасно, если она сможет слышать ее разговоры. И где-то в глубине и вдалеке, как эхо, прозвучал мужской бас.
– Не знаю. Как хочешь сама.
– А тебе что, все равно? – более ярко зазвучали напряженные нотки. Стенки, окружающие Алису-эмбриона, стали сужаться и пульсировать. Взрослая Алиса ощутила неприятное давление и тесноту. Эмоскан передавал все ощущения эмбриона, и Алиса переживала все вместе с ним.
– Все, не приставай ко мне.
Наступила тишина, и Алиса почувствовала колебания и движение, – догадалась, что мать ее уходит куда-то. Вот так было всегда, подумала она. Отец, эмоционально отстраненный и холодный, редко участвовал в ее жизни. Вскоре Алиса привыкла к постоянному блаженству и безопасности. Она функционировала как единый организм с матерью. Спала и ела в унисон с мамой, когда мать нервничала, – она тоже, но ее невроз проявлялся более глубоко и тонко, в виде импульсивного дергания ногами и руками. Только вот мать умилялась, что малыш пинается у нее в животе, забывая, что не так давно переживала и тревожилась, и это отразилось на ребенке. Все чувства и мысли матери ощущала и Алиса. Абсолютно все. Мысли, которые мама не высказывала вслух, различные тревоги и опасения, надежды и фантазии. Она постоянно ела яблоки. И хоть Алисе было очень комфортно в этом состоянии, что-то слегка угнетало. Она попыталась что-то сказать, крикнуть, но ее просто никто не слышал. Или это было невозможно, потому что легкие еще не работали? Но когда пыталась возмутиться поведением матери и ее волнениями, отражающимися на ней, сама она слышала свой голос как нечто не свое. Какой-то гортанный, глубинный, неродной. А может, это и не она говорила, даже такая мысль возникла у Алисы. Она была в интересном положении. Видя себя-эмбриона со стороны, себя взрослую, – ту, что погрузилась в кватро, – она не могла обнаружить нигде. Как ни вглядывалась в поднятую руку и ни стучала ногами, ощутить она этого не могла. А вот ощущения ребенка и матери улавливала. Это было нескончаемое чувство экстаза. Настолько мощное и божественное, что захватывало дух. Она поняла, что этот период ее жизни был самым сильным переживанием, она никогда в жизни не испытывала подобного ощущения единства, разве что короткий миг близости с Каем. Мать не испытывала этих ощущений, может, ей было некогда, или еще что. Алиса поняла, что все женщины стремятся стать матерями, чтобы повторить этот опыт единения и слияния, но ощущения, какие испытывает эмбрион, недостижимы во взрослом возрасте. Причем, это стремление свойственно только женщинам. Мужчины, осознавая свою гендерную роль в жизни, изначально не рассчитывают на подобный экстаз, поэтому, обманывая себя, привносят в свою жизнь суррогаты в виде разных женщин, в поиске той, одной-единственной, что обеспечит им комфорт и умиротворение. А женщины обманывают себя, когда надеются на блаженство в период беременности. Естественно, все эти надежды не осознаются, а реализуются как норма общества и заведенный порядок. Бессознательная тоска по эмбриональной жизни остается навсегда, до смерти. Корень всего психоэмоционального развития и вообще формирования психики заложен именно в перинатальном периоде.
Так проходили дни, недели и месяцы, а Алиса все ждала, в полном блаженстве, выхода в свет. Она даже и забыла о своей миссии, так ей было хорошо. Лишь иногда вспоминала, вздрагивала, дергала ножками и переворачивалась в своем ограниченном, но таком уютном пространстве. Теплая субстанция омывала ее тело и полезные вещества, необходимые для ее роста и развития, поступали через материнскую кровь. Как-то ее мать выпила алкоголь, и Алиса вся скрючилась от горечи и гадости. Еле выдержала. Она увидела, как побелела ее кожа и стала почти прозрачной. Но вскоре снова приобрела свой естественный голубой оттенок, который по мере взросления трансформируется в серый цвет. Когда мать плохо себя чувствовала, а она как-то заболела и у нее поднялась температура, Алиса тоже заболела. Окружающая жидкость стала очень горячей. Было невыносимо жарко, как в печке. Кожа стала теперь огненно-красной, и даже в некоторых местах покрылась волдырями. К счастью, мать быстро выздоровела, и Алиса тоже пришла в себя. Волдыри прошли, и кожа восстановила свой цвет. Какая она была забавная и беззащитная! С закрытыми глазами, живой комочек. Все воспринимать и не иметь возможности что-то сделать и на что-то повлиять. Ведь ее никто не услышит. Полное отсутствие контроля над своей жизнью, и вся ответственность на матери и окружении. А здесь абсолютное безволие. И ничего не поделать, и никак это не изменить. С самого начала, с зачатия и зарождения жизни, эмбрион живет так целых девять месяцев. Очень сильная зависимость и привычка. Это равноценно тому, что полжизни индивид прожил, допустим, в Венограде, а потом на Земле, или наоборот. Вот почему верантов тянуло в прошлое, хотя и пространство, и вся их жизнь стали лучше по сравнению с их прошлым опытом. Разные условия существования, кардинально разные. Алиса снова оглянулась вокруг. Стенки все сужались и сужались. Это просто она росла в размерах, уже упиралась своей головой в стенку, и было неудобно и тесно. Какое-то время она ждала изменений, но поняв, что никто ничего не будет изменять и расширять ей пространство, она стала искать выход самостоятельно. Иногда мама возбуждалась и пузырь, где находилась Алиса, начинал пульсировать и сжиматься. Благо, такие вторжения были редкими. Также она переворачивалась в зависимости от положения тела матери. Гравитация что ли, усмехнулась про себя взрослая Алиса, которая наблюдала со стороны все происходящее. Тогда она стала потихоньку переворачиваться вниз головой.
