– А как же тогда прогресс? Ведь он будет невозможен, если все будут бояться выделяться.
– А и не нужен никакой прогресс. Помните, к чему этот самый прогресс привел человечество в прошлые века?
Эта фраза всегда звучала убедительно. Все боялись, что Земля опять разозлится на поступки антов, как и на человеческие, и снова начнет извергать лаву, как блевотину.
– Лучше жить тихо и не высовываться, и радоваться тому, что имеем. А если не умеешь радоваться, пойди поживи в пещере один пару месяцев, тогда поймешь. Наши предки прожили в пещерах и уцелели, и поэтому выжили, сохранив род человеческий. Конечно, потом видоизменились и стали антами. Но мы являемся прямыми потомками человека, именно мы, а не веры, клонированные суррогаты, – дедушка Иннокентий был долгожителем, ему было уже шестьдесят лет.
Жители поселения собрались кружком возле костра. Стояла осень, листва почти вся уже пожелтела и осыпалась. Жара по-прежнему не спадала, и все ожидали зиму, чтобы хоть чуть-чуть вдохнуть прохлады на свежем воздухе. Летом чаще всего приходилось спасаться в подземельях и в пещерах. Да, после апокалипсиса на Земле в уцелевшей Евразии жара стояла почти круглый год.
– Почему мы не хотим наладить контакт с верами и подружиться с ними? Кажется, они порядочные и благородные, – бабушка Евдокия украдкой взглянула на мужа, деда Иннокентия. Она любила спорить с ним. Потом, поймав взгляд Алисы, подмигнула своей внучке.
– Да потому что они не настоящие, а клонированные. Они не как мы. Не анты, не люди. Гибриды, одним словом. И они опасны, точно.
– А чем они опасны? Что плохого они тебе сделали?
– А ты когда-нибудь встречалась с ними один на один? Врагу не пожелаю, – кряхтел дед, попыхивая трубкой, от чего его серое лицо стало темно-синим. – Они же сверлят своими глазами все твои внутренности, и это очень неприятно и даже противно, как будто выкручивают наизнанку все твое нутро, и стоишь, как обнаженный, один-одинешенек, и страх так и ходит волнами по телу, покрывая его мурашами и рябью. Вот зачем они так делают? И что это значит?
– Это они сканируют, считывают информацию с твоих нейронов и головного мозга, – многозначительно ответил староста поселения, мужчина лет сорока, к нему все шли за советом, и он считался мудрым. – Нельзя им позволять это делать, поэтому и говорим, что при встрече с верами надо сразу бежать от них. А то они узнают все наши планы и помешают их реализации.
Словно в подтверждение его слов с окраины поселения, со стороны леса, послышался крик, и все оглянулись и стали пристально всматриваться. По направлению к ним бежал мужчина и громко кричал что-то типа «спасите, помогите». Анты, сидевшие кружком, кто был помоложе, вскочили и бросились ему навстречу. Но вскоре притормозили, потому что увидели, что за бежавшим мужчиной никто не гонится. Когда он, запыхавшись, приблизился к группе поселенцев, оказалось, что он из соседнего поселка. Они виделись, но не общались, не о чем было.
– Что случилось, от кого ты бежишь? Преследователей не видно.
– Я видел целое войско веров, они готовят что-то, – точно, нападение.
– Да ладно, не может быть. Веры не нападают первыми.
– Вот вам крест, – и мужик окрестил себя знамением, как крестились в древние времена люди.
– Странно все это, и разговоры, и сейчас, как будто специально все задумано кем-то, – шепотом переговаривались два друга, приятели Алисы, когда она подошла к ним.
– Ты вот веришь, что веры могут напасть? – спросили они у девушки.
– Нет, но я не знаю, – Алиса замялась.
– Да ты вообще ничего не знаешь, – парень махнул рукой.
Друзья отошли в сторонку, оставив запыхавшегося подбежавшего мужика с другими любопытствующими.
– Знаете что, а мне недавно показалось, что я вообще не я, и я не знаю, кто я, зачем живу и чего на самом деле хочу. Потому что все мои мысли и желания по сути вовсе не мои мысли, а программа обучения, заложенная мне родителями в школе и другими старшими. А своих мыслей и чувств я не знаю и не понимаю. И даже то, что я порой чувствую и думаю, мне кажется полной чушью, бредом. Даже стыдно кому-то в этом признаваться, – продолжил тот же парень.
– Вот, смотрите, что мне дал недавно один из веров, – Алиса гордо протянула руку, в раскрытой ладошке лежал небольшой плоский предмет округлой формы, похожий на небольшой камень. – Я, между прочим, уже несколько раз вступала с ними в контакт и ничего страшного не произошло.
– А что это? – один из друзей взял предмет. – Он тяжелый и как будто согревает.
– Это ВП – виртуальный психолог. Обученная нейросеть, старейшая разработка веров, они говорят, что сами ее уже не используют. Нужна для понимания своей природы, чувств, желаний, для осознания своего внутреннего мира.
– Это как на прием к психологу сходить, только здесь свой личный и всегда под рукой. Хорошая штука, кстати. Дай мне попользоваться.
– Я сейчас пока сама разбираюсь с ним. Попозже обязательно дам и тебе, и всем, кто захочет, – Алиса бережно взяла ВП из руки друга и положила к себе в карман.
– Наши предки точно будут против этого. Они так стараются всех подгрести под одну гребенку своими правилами и законами.
– Тише ты! Нас могут услышать.
– Я вчера вот что поняла и осознала. Нам очень сложно быть в одиночестве, как и любому живущему. И чтобы снизить тревогу, возникающую от ощущения одиночества в этом мире, мы прибегаем к разным методам, и чаще всего не осознаем, что просто бежим от ощущения одиночества, и поэтому наши действия оказываются самообманом. Например, еда, питье, отношения, секс. Мы всегда пытаемся свои тяжелые и неприятные чувства и ощущения подавить любым способом.
– Ну, может, не всегда, но в большей степени. Сейчас мы с вами общаемся от чего? Уходим от одиночества или делимся опытом и интересами.
– Если мы смотрим друг другу в глаза, открыты в общении и искренни, значит, мы общаемся с интересом друг к другу, а не скрашиваем свое одиночество, когда в результате получается, что ты общается сам с собой, даже не замечая окружающих.
– А ты не боишься общаться с верами? И вдруг эта штука зомбирует и подчиняет волю. Не боишься? Это все же опасно.
– В той ситуации, в которой мы живем, кажется, уже ничего не может быть хуже. Сначала было немного страшно, но мой приятель вер ничего плохого мне не сделал, и я чувствую от него тепло и спокойствие.
– Не знаю, все старейшины и президент говорят, что желательно держаться от них подальше, что они сеют зло и разрушение. Как они спаслись, ты не думала об этом? И почему они не забрали нас, когда на Земле извергался Йеллоустоунский вулкан?
– Они просто нас не нашли. Наши предки спрятались в пещере, выстроили в ней бункер и не выходили из нее. Они не ушли и не покинули Землю и выживали прямо здесь.
– Вот-вот, а веры, вернее, их предки, как дезертиры, покинули матушку Землю, бросили ее и спрятались в космосе. Разве это хорошо? Бросать в трудный момент?
