– Я думаю, что есть смысл опасаться, анты – деграданты, разрушат все на свете, поэтому им однозначно запрещено перемещение в космос. Веранты – другое дело! Все же, обучались, как-никак.
Веры постоянно обменивались информацией по Земному проекту, который длился уже более пятидесяти лет. И по всем сводкам – проваливался. Теперь веры были нацелены на верантов и именно на них возлагали свои надежды.
Для верантов подготовили космический город, который управлялся удаленно. Пока что он был мало населен. Сколько было смертей антов, столько и успели взять нейросканов для усовершенствования, адаптации и вживления в клонов. Веранты отличались от антов, но все равно это был эксперимент, проба, было еще неизвестно, насколько изменения в геноме повлияют на поведение и мировоззрение новой расы. Анты же однозначно не допускались в космос. И не только из-за физиологических противопоказаний. Веры не считали целесообразным приближать к себе это тупое деградирующее общество. Но не все анты были тупы и деграданты. И вот, один гений разработал схему сохранения своего нейроскана, такую, что усовершенствованный и адаптированный нейроскан более поздней версии самозаменит себя на свою более раннюю версию.
– И тогда этот скан ранней версии можно запустить среди верантов в космическом городе. Этот сохраненный нейроскан будет без обработки и сможет реализовать любые свои планы в космическом городе, сохранив свою целостность и не позволив внедрить в свой мозг зомбирующие коды и программы, – молодой гений горячо отстаивал свою идею в правительстве. – Выдайтемне, пожалуйста, алкоголя и жратвы. И еще дополнительный ионизатор для входа в кватро.
Этого гения звали Федор. Откуда у него взялись недюжинные интеллектуальные способности, никто не знал, но все считали его сумасшедшим. Он действительно вел себя, как умалишенный, но обучение в кватро прошел, как и все. В своей группе антов он дичился и сторонился окружающих. На него обратили внимание анты из правительства и дали ему задачу разобраться с нейросканом.
Федор получил парочку антов в помощники. Они выкрали у робота свежий скан, только что снятый с умершего, и скопировали его себе. По его образцу создали репликант. Все, конечно, реализовывал Федор, он сам управлял процессом.
– Пошевеливайтесь давайте, тормоза, – шипел он на своих подельников, пока те, обесточив систему, ковырялись в роботе.
Далее Федор вживил в свой мозг пару нейронов, зажал несколько узлов, скопировал и сохранил в дальнем уголке памяти, так, чтобы при адаптации и усовершенствовании веры не заметили подвоха. Снова скопировали полученную нейросеть Федора. Он посмотрел, где идут изменения. Потом то же самое провели с репликантом нейроскана умершего. Скопированную нейросеть Федора наложили на нейроскан умершего, затем адаптировали и усовершенствовали интеллектуальную функцию. И вернули обратно роботу. Рассчитывали на то, что нейросеть приживется в среде верантов. Именно в этом и была идея Федора, которую он озвучил правительству. На ожидание результата могли потребоваться годы, а может и века. И поэтому все благополучно забыли об этом и зажили дальше. Смертность среди антов росла. Кому успевали, Федор со своей командой вживляли репликант с измененным нейрокодом. Но это удавалось редко. Веры ничего не заметили, пропустили, просто не ожидали.
А в поселении все было чем дальше, тем хуже. Антов накрыло отчаяние, непреходящее горе. Зная о времени своей смерти, они не могли больше ни о чем думать, кроме как о ее предотвращении. Но все попытки, практически все, приводили только к худшему результату.
– Заметь, что как только ты покинул Землю и передал управление проектом самим антам, развитие прекратилось. Через время они стали деградировать и, причем, очень быстро, – Адима, положила руку на плечо Каю, чтобы поддержать его. – Как будто им нужен был контроль. Сами они не способны управлять ни собой, ни своими эмоциями.
– Да, я это заметил, и очень сожалею, что согласился вернуться в космос, – Кай был очень расстроен, ведь провалился его проект.
– Все ошибаются, ты не мог предусмотреть всего. А возможно, анты в принципе не готовы к изменениям, и даже кватро им не в помощь, не в пользу, а во вред.
– Надо же, разве я мог подумать, что они станут зависимы от будущего?
– Хоть и считается, что основное не разум, а эмоциональный интеллект, тем не менее, полное отсутствие разума приводит к абсолютно нелогичным поступкам. А обучить эмоциональному интеллекту абсолютно неразумное существо невозможно.
– Но они не абсолютно неразумны. Просто они в большинстве своем зависимы. Вот основная причина их бед, – Кай искал причины провала проекта. – Также сейчас у них настрой негативный. Они обвиняют нас во всех своих проблемах и бедах. Они так и не смогли взять на себя ответственность за свою жизнь и свое развитие. Они не могут быть осознанными.
– Да, конечно, тяжело нести на себе весь груз, это обессиливает. И хочется скинуть ношу, обвинить других. Ну что, ты поедешь на Землю еще раз, чтобы попытаться поменять их настрой?
– А думаешь, есть смысл и стоит? Уже много раз пытались. И потом, меня там привлекала девушка, женщина, Алиса, она необыкновенная, и я хотел разобраться со своими чувствами к ней и своим влечением. А теперь она умерла, и ее нейроскан помещен в веранта. Так что теперь я смогу ее увидеть в Венограде.
– Хорошо! Оцифрованные нейросканы умерших антов пока принимаем, или уже можно остановить проект?
– А сколько там? Сейчас посмотрю, – Кай перед собой развернул статистику на виртуальном экране.
Некролог обновлялся каждую минуту, мигая желтой строкой с именем и возрастом очередного умершего анта. Но лишь одна десятая часть информации продолжала высвечиваться, остальные строки потухали навсегда. Это означало, что нейроскан удавалось получить не с каждого анта.
– Всего сохранилось три тысячи.
– Мало, конечно. Ну, ладно, хоть что-то. Главное, обновить наш разум и чувства. За шестьсот лет ничего нового практически не создано. Это стагнация!
– Ха-ха-ха! – рассмеялся Кай. – Шутишь? Какая стагнация? Уверен, нам это точно не грозит.
– Не знаю, не знаю, – полушутя, полусерьезно пробормотала Адима. – Когда все слишком хорошо, подозрительно, жди откат и обратку.
– Ты слишком подозрительна и тревожна. Как это еще сохранилось в тебе?
– Ну, иногда бывает. Мы же не Боги!
– Но максимально приближены к ним, – пошутил Кай.
– Все, решено, пускаем на самотек, и пусть сами себя разрушают и уничтожают. И больше никакой жалости к ним! Это понятно? Запрограммируем изъятие нейроскана до последнего анта.
– О, да, кстати, это важно очень. А то все эти полеты к ним были связаны с жалостью, сочувствием. Мы жалеем их, и помогаем. Проявляем снисхождение.
– Хотим пощекотать себе нервы и поиграть с ними. А может, это жалость к себе? Тебе жаль себя?
– Ну да, бывает чувство бессилия и великой печали. Раньше особенно, когда было тело живорожденного. А сейчас нет, все забылось.
