Процесс самоликвидации производства, запущенный верами, завершился, прекратилась подача пищи, тепла и воды. Федор был так поглощен своим делом, что радовался каждой смерти соплеменника, но его охватило настоящее беспокойство, почти паника, когда один за другим умерли его помощники, – он такой вариант не рассматривал, не предполагал, что на момент его, Федора, смерти рядом не окажется никого, кто поместит репликант в его собственный нейроскан. Надо было срочно что-то предпринять. Теперь, идя по поселению, Федор присматривался к каждому встречающемуся анту. Однажды он на ночлег прибился к небольшой группе, облюбовавшей неглубокую пещеру. Сидя у костра, мужички покуривали, по очереди прикладывались к бутыли с мутным, отдающим кислятиной и сивухой самогоном и вспоминали сытую жизнь. Среди них был парнишка, который показался Федору неглупым. Стоило попытать счастья.
– Знаешь, кто я? – спросил Федор многозначительно, подсев к юнцу.
– Дык, к-как нне знать… – от неожиданности, а может, от выпитого парень начал заикаться.
– Ага. Значит, ты знаешь, что только от меня зависит, будешь ты жить вечно или тут гнить останешься, – начал напирать Федор.
– Как это? – оторопел юноша.
– А вот так. Когда ант умирает, что происходит? Праавильно, появляется робот веров, чтобы снять нейроскан и «подарить вечную жизнь», – последние слова Федор произнес нарочито пафосно и с издевкой. – А кто появляется раньше робота? Угадал. Я. Я блокирую робота на время, пока загружается мой репликант, и только от меня зависит, отпущу я вражье устройство, когда еще можно снять нейроскан, или оно опоздает. Сечешь?
– Секу…
– Ну, так вот, я тебе оказываю честь, – приглашаю к себе в ученики-ассистенты. Я научу тебя всему, что знаю, будешь моей правой рукой, – и, видя по реакции, что парень падок на лесть и славу, добавил. – Ты будешь такой же знаменитый, как и я.
Теперь их было двое. Парень был в меру смышленый, хоть и ленивый, но простую работу по доставке оборудования и блокировке робота-нейросканера делал с готовностью. Тщеславие ученика принесло ощутимую пользу и в бытовом плане. Он раструбил, что веры, еще неизвестно, что делают с умершими антами, а вот они с Федором гарантируют вечную жизнь. Все уже и забыли, в чем именно заключается изобретение Федора, поэтому слова парнишки принимали за чистую монету, да и обида и недоверие к верам тоже сыграли свою роль. Немногочисленные анты всячески одаривали новых небожителей и заискивали перед ними. А если умирал кто-то из родственников, то чуть ли не на руках несли к нему и Федора, и его подмастерье, и их оборудование, да еще платили мзду по установленной парнем таксе, – лишь бы родственнику досталась вечная жизнь. Федор только дивился предприимчивости своего помощника.
Но анты не просто умирали, они вымирали. Работы у Федора становилось все меньше, а вместе с ней и даров. Когда антов на Земле остались считанные единицы, Федор с помощником стали пробавляться, бродя по опустевшим домам. Если им везло, то находили еду, но это было редкое, очень редкое везение, потому как анты исчерпали все свои ресурсы до дна и умирали от голода и холода. К тому времени ученик уже многое знал и умел, но Федор не рассказывал всего. Приходилось хитрить, чтобы у помощника не было соблазна его оставить или отобрать скудную еду. Всякий раз после ужина, – если он был, – Федор рассказывал о какой-нибудь детали своего устройства или особенности настройки, иногда на ходу придумывал нестандартные ситуации и как якобы надо в них действовать. Когда-то в музее среди прочего хлама ему попалась книга, – он не помнил названия, – там рассказывали сказки по ночам, и на утро каждая обрывалась на самом интересном месте. Чтобы узнать, что дальше, надо было ждать следующей ночи. Вот и Федор решил делиться знаниями так же. Чтобы ученику хотелось услышать продолжение и поэтому остаться с ним. Он не был уверен, что парень сделает все как надо, когда придет время, и из осторожности уничтожил сканер, с помощью которого снимал свой нейрокод, опасаясь, как бы его ученик не воспользовался и не создал собственный скан, это в планы Федора не входило. Он наплел что-то вроде: его устройство вживляет жучок, который защищает от влияния веров, – в сущности, так оно и было, просто он умолчал, чей нейрокод служит этим жучком. Втайне Федор собрал устройство по вживлению нейроскана для собственного пользования, рассчитывая применить его в последний момент. Вживлять репликант заранее он опасался, мало ли как будет работать с ним живой мозг, одновременно опасался испробовать это на ком-то другом. С другой стороны, был риск, что на момент снятия нейроскана верами, этот участок мозга может видоизмениться и не даст предполагаемого эффекта. В общем, лучше не рисковать и не нарушать установленный порядок действий. Федор настолько привык проделывать процедуру по вживлению репликанта, что воспринимал ее как уже проверенный успешный эксперимент, почему-то совсем позабыв, что все это были лишь предположения.
Когда поселение опустело, они с помощником разделились. Старик выбрал себе пещеру поуютней недалеко от леса, а молодой ушел скитаться по округе в поисках еды и компании, изредка навещая своего учителя. Федору пришлось питаться травой и дикими кореньями, а чтобы не мерзнуть, пить спирт, хотя всегда испытывал к нему отвращение. Иногда парень приносил еду, найденную в другом опустевшем поселке или на каком-нибудь из заброшенных складов в нескольких километрах от разрушенного завода. Рано оставшись без родителей, он привязался к своему учителю, поэтому не уходил далеко от поселения, где жил Федор. Он предлагал перебраться туда, где были и другие анты, но старик уже был очень слаб и не перенес бы дороги. Когда однажды утром Федор, проснувшись, почувствовал, что резко обессилел и не смог подняться, он понял, что конец близок. Тогда он достал из-под кровати устройство, приладил к себе и стал дожидаться своего помощника. Он очень боялся, что впадет в беспамятство и не успеет сам включить прибор, или робот веров до него не доберется, или этот дуралей что-нибудь испортит. Но дуралей сделал все, как научили. Когда он зашел в пещеру к Федору, тот был без сознания и уже едва дышал, а на голове у него была какая-то шапочка с проводами, отходящими к небольшой плоской коробочке рядом на подушке. Безжизненная рука старика лежала так, словно тот тянулся к большой кнопке на верхней панели, но не успел нажать. Как ни удивительно, но парень, при всей своей видимой циничности, искренне верил в важность их с Федором миссии. Он удивился новому прибору, но глубоко верил в своего учителя, и раз тот собирался нажать на кнопку, значит, так надо. И нажал. Справа от кнопки мелкой дробью замигал индикатор. За спиной раздалось тихое жужжание и хруст гравия. Парнишка вздрогнул и резко обернулся, увидел, как в пещеру вкатывается робот-нейросканер. Его надо задержать. Что-что, а это парень умел. Стоп машина. Готово. Через минуту-две индикатор приборчика моргнул последний раз и погас. Всё. Вражьего робота можно разблокировать. Сделано. И тут помощник внезапно осознал, что он больше не помощник. Король умер, – да здравствует король! Он не очень знал, кто такой король, но смысл фразы был понятен. Теперь он будет решать, кого допускать в вечность. Он не единожды препирался с учителем, ему не нравилось, что тот старается как можно большему количеству антов вживить репликант. Парень считал, что это расточительство, наоборот, надо ограничить доступ к шансу на новую жизнь, тогда появляется масса возможностей для их собственного возвеличивания, а Федор по глупости разбазаривает этот потенциал. Что ж, теперь его время. Он молодой и сильный, и пока на Земле еще есть анты, ему обеспечена сытая и комфортная жизнь. И власть. Он будет править миром! Анты давно перестали хоронить своих умерших, просто оставляли дома как склепы, поэтому парень, не особо церемонясь, стянул шапочку с головы Федора, намотал провода на руку, подхватил приборчик, сунул все это в карман, – пригодится, – на всякий случай обыскал старика и, уже не обращая внимания на труп своего учителя, пошарил по полкам, в шкафу и комоде, собрал все их оборудование в валявшийся у двери рюкзак, в последний раз цепким взглядом окинул пещеру на предмет, вдруг пропустил что-то ценное, и ушел туда, где еще остались его соплеменники. Он был молод, неопытен и самонадеян. Он не знал, насколько опасно в одиночку противопоставлять себя обществу, каким бы малочисленным оно ни было.
