– Ну, дак, что ты там увидел? Рассказывай, – настаивал Федор, потому что Петро до сих пор потрясывало.
– Это ужас какой-то. Много, очень много зеленого цвета впереди, а дальше черная дыра, в которую с немыслимой скоростью засасываются все полосы. Мы все умрем.
– Да ладно, стоит ли переживать о смерти, мы и так уже умерли и воскресли в телах клонов.
– Здесь, кажется, уже не воскреснуть.
– Ты, видать, переутомился. Ладно, я сам погружусь и все узнаю.
Федор настроился и сконцентрировался на кватро. И вот, он стоит в потоке времени. Полосы действительно пробегают с большущей скоростью, а не плывут плавно. Хотя некоторые текут параллельно, размеренно и неторопливо. Федор узнал в этих полосах верантов и веров. А его полоса мчится очень быстро. На пересечении с полосой веранта он обнаружил пятно зеленого цвета, кровь, разлитую возле тела антивера, и узнал его. Это был Петро. Он умер. Что же послужило причиной его смерти? Ах, вон что. Федор увидел, как тот, погружаясь в кватро, не смог выйти, стал нервничать, кричать и потом самоликвидировался. «Что это вообще за чушь с ликвидацией? – подумал Федор. – Зачем он стал кричать и нервничать? Нет, однозначно, весь этот сброд пускать в глубокое погружение нельзя. Пусть на поверхности довольствуются малым». Никакой черной дыры он не увидел. И что там Петро так напугало? А, может, он не понял, что умер и увидел свою смерть как черную дыру? Ну, и все. Одним больше, одним меньше. В принципе, ничего страшного не произошло». Но тут его внимание привлекло скопление полос в перспективе будущего. «Ну, конечно, это наша победа». Он видел то, что хотел увидеть. Он жаждал победы, и вот она, долгожданная. Потоки сменялись очень быстро, и Федор пытался уловить суть, но никак не получалось. Тут в стороне он увидел полосы другого города и пространства. Это были веры. Они склонились над телом веранта или антивера, определить было сложно, и изучали его мозг. «Ага, вот они что хотят! Они хотят использовать наши нейросети для своей выгоды!» – внезапно осенило Федора. Он решил, хватит на этом, и вернулся на поляну. До него стало постепенно доходить, что веры пытаются их выжить, изжить из Венограда, и веранты – это их посыльные, зазомбированные клоны. «Тогда, на Земле, им не удалось осуществить свой коварный план, и они его решили продолжить в космосе, собрав наши нейросканы. Интересно, что они хотят делать с нашим нейрокодом дальше? Они ведь настолько совершенны, что дальше некуда. Вот ведь ненасытные какие! Все им мало, все им мало. Всё рвутся к совершенству. А его нет, предела. К какому пределу они стремятся?»
– Надо им помешать, – вслух сказал Федор, пока Петро молча, все еще испуганный, наблюдал за ним. – Я не видел никакой черной дыры: с чего ты вообще ее взял? Может, у тебя глюки?
– Я правду говорю. Ты мне не веришь? – обиженно произнес Петро.
– Ладно, верю, – Федор пристально посмотрел на Петро.
«А ведь он мой репликант и, значит, мыслит почти так же, – подумал он про себя. – И все они мои репликанты частью мозга».
– Надо позволить всем пройти в кватро. Посмотрим, что будет и кто что увидит, – решил Федор. – Всё, братья! – громко обратился он к антиверам. – Мы проверили кватро, ничего страшного там нет. – Добро пожаловать теперь и вы. Вашей жизни ничто не угрожает. Только прошу вас запоминать все, что увидите. Это очень важно для нашего будущего существования.
Антиверы погрузились в кватро. Как заходить туда, знали все, да и Федор напомнил им, как лучше и быстрее попасть в точку отчета. Шло время, Федор ждал. Немного нервничал. Он опасался, что вдруг они увидят, так же как и Петро, черную дыру и напугаются. Они и так испуганы, а так еще больше будут. Это было бы нежелательным исходом.
Для лиц с неустойчивой психикой подобные погружения опасны. Дело в том, что кватро это все, что идет за сознательным.
В кватро они раньше погружались во время сна и называли это бессознательным. Но поскольку спать они теперь не спали, то и бессознательное не имело никакой роли. Оно не существовало вовсе. Давно, пока работал в музее программистом, Федор читал об исследованиях людьми природы бессознательного. Но веры утверждали, что его не существует, что бессознательное – это другое пространство-время. И кватро является мостом для перехода. Наверняка этот мостик можно преломить и через кватро оказаться по ту сторону зеркального отражения, в другой реальности. Веранты практически не спали. Не было смены дня и ночи, как на Земле, не было приливов и отливов, регулируемых Луной, неизменным спутником Земли. Антиверы всегда находились в подавленном состоянии. В тяжелом, грустном настроении в противоположность верантам и верам. «Отчего такая несправедливость?» – размышлял Федор. До него никак не доходило, что все это связано с его нейрокодом, вживленным в репликантов. Он был твердо убежден, что тем самым сохранил свою целостность и уникальность. Но глубоко заблуждался. Его репликанты на деле не оказались копиями его самого, они лишь остались приверженцами прежнего мировосприятия.
Наконец-то антиверы стали потихоньку возвращаться один за другим и приходить в себя. Когда большинство вышли из кватро, Федор попросил управляющих и своих помощников проверить каждого, кто вернулся, чтобы все были в сознании.
– Уважаемые друзья, – он любил так многозначительно обозначить полезность и нужность антиверов. – Пожалуйста, посмотрите на своего соседа и обменяйтесь парой фраз, чтобы понять, что все вернулись целы и невредимы. Если заметите отклонение или кого-то в бессознательном состоянии, срочно доложите мне.
Федор снова ждал. Он уже привык к ожиданиям и ничего гнетущего не видел в этом состоянии. Торопиться было абсолютно некуда и незачем, и поэтому можно было потянуть время и провести его в ничегонеделании. Жители Венограда уже привыкли к бездействию в этом райском уголке, где есть еда, и совсем не нужен дом, как это было на Земле, и у антов, и раньше у людей. Здесь нет дна и нет вершин. Нет возможности оттолкнуться, когда упал на самое дно. Постоянно ровное и стабильное состояние. Анты и антиверы как производная от них, не привыкли к такому. Верантам было проще, потому что усовершенствованный верами нейрокод не стимулировал и не толкал их к крайностям. Больше всего раздражало Федора, что у него пропало влечение к совокуплению с женщиной. Раньше, хотя бы иногда, но это чувство возникало. Он понимал, что упустил в своем нейрокоде что-то, что требовало доработки. Но как? Он уже долгое время мучился этим вопросом. А с другой стороны, как это повлияет на их существование? Ведь среди тысячи антиверов всего две женщины. Он вспоминал свою оплошность и снова отбрасывал эту мысль. Ведь, как он вспоминал, на Земле отсутствие постоянной женщины сильно его угнетало, видимо, поэтому он и упустил этот момент, а может, и умышленно. Чтобы не страдать. И кодировал он в основном мужчин. Но, находясь в Венограде, он все больше и чаще стал тяготиться этим отсутствием влечения к противоположному полу. Теперь в нем боролись две части. Нейрокод, зашитый верами, и остатки его нейрокода, спрятанные в дальних уголках памяти. «Интересно, как у других? – подумал он. – Надо бы спросить». Он глазами поискал Петро, но нигде его не обнаружил. Сам он возлежал на охапке травы и ел плоды с деревьев, которые собрали ему его помощники. Можно пойти покататься на ветках деревьев, подумал он. Некоторые ветви болтались, их можно было связать и сделать качели. Так антиверы развлекались помимо долгих разговоров и воспоминаний о прошлом. Наконец он увидел Петро, который и сам направлялся в его сторону.
