– Да, вот, как чувствовал, когда не пускал их в кватро.
– Надо было быть построже с ними и запретить погружение вообще. Они не контролируют этот процесс.
– Может, мне пойти в прошлое и попытаться устранить свою ошибку? Не вживлять в их мозг свой репликант нейроскана?
– Ты представляешь, как это сделать? Тысяча антов – это много. Пока ты будешь там устранять, они меня убьют.
– Попробуй пока где-нибудь спрятаться. Примкнуть к верантам.
– Да они сметают все на своем пути и верантов крушат тоже. Они как озверели.
– Я понял. Тем не менее, где-то спрячься. Я пошел в прошлое.
– Они тоже ведь могут вернуться в прошлое и убить тебя там до того, как ты вживишь им репликанта.
– Да, об этом я не подумал. Но может, они не додумаются?
– Не надо считать себя умнее других, можно так обмануться.
– О, а да ты поумнел, я смотрю.
– Когда жизнь на грани, умнеешь быстро.
Пролетели птицы и покружились над головами Федоров. Информация тут же поступила в информационный центр веров.
– Ох-ох, что они творят!? Мало того, что почти все зависли в прошлом, а теперь, не выходя из кватро, решают свои проблемы, – ужаснулся Кай, считывая информацию.
Другие антиверы, погрузившись в кватро, пошли, как и планировали, в прошлое. В будущем все побывали и, увидев катастрофу и что там все зелено от крови, больше туда не стремились. А прошлое, хоть и некомфортное, притягивало. Они вернулись в настоящее, увидели, что Федор еще в отключке, погружен в кватро, решили повлиять на то дальнее прошлое, на Земле.
– А что, если еще раньше вернуться, в тот момент, когда прилетел этот долбаный вер и пообещал помочь, и так жестоко обманул нас? – советовались вернувшиеся из прошлого антиверы.
– Но как мы повлияем на вера? Мы же с ним даже не пересекались. Должен быть физический контакт, чтобы словить пересечение.
Федор вернулся в кватро через три глубоких вдоха. И тут его осенило. Если он бежит от антиверов, значит, он вышел из кватро после своего посещения прошлого, и что-то пошло не так. А, нет, тогда он еще не знал, что пойдет в прошлое. Значит, он сможет что-то поменять. Надо все же попробовать, подумал он. И попятился в прошлое. Идти назад было труднее. Когда он приблизился к своему настоящему, то обнаружил, что сидит на поляне. Все антиверы погружены в кватро. Он решил все же выйти в реальность и убедиться в этом. Да, действительно, все были в кватро. Он обошел всех и не нашел ни одного антивера, оставшегося в Венограде здесь и сейчас. Постоянно пролетали птицы и громко кричали в вышине. Значит, ему надо успеть до того, как они выйдут и смогут что-то ему сделать, чтобы ему не пришлось бежать. Тогда он решил удалиться от лагеря. Пересек окружающий поляну лес, прошел через поле, и еще через одно поле. Вдалеке он увидел веранта, рисующего на холсте.
– Пожалуй, здесь я в большей безопасности.
Он нашел одинокий кустик посреди поля, пристроился в его тени и сделал три глубоких вдоха. Опять полосы, полосы, теперь уже чаще набегающие одна на другую. Федор попятился строго по своей полосе. По пути ему несколько раз попадались другие антиверы, лежащие бездыханными вдоль и поперек полос. Некоторые заходили своими телами на его полосу, кто ногой, кто рукой. Кто-то болтался, прилепленный к полосе Федора одной конечностью и в припадке открывал рот, пытаясь вдохнуть. И вскоре замирал насовсем. Это происходило несколько раз прямо на глазах Федора, и он морщился в отвращении и страхе.
– Что тут происходит?
А происходило вот что. Антиверы, попав в кватро и после долгого периода тишины и спокойствия, захотели пощекотать себе нервишки и неосознанно стали пытаться сойти со своей полосы. Их мгновенно уносило за границы, в запрещенный порядок, в неосознаваемое пространство, где царил хаос. Вернуться на свои полосы они уже не могли, так и застывали в хаосе.
– Вот, предупреждал же их не переходить границу сознательного, – ухмылялся про себя Федор.
Полоса кватро – это та самая граница, и с нее сходить нельзя. Каким-то внутренним чутьем Федор знал это и строго придерживался этого правила.
– Да, игры с неосознаваемым опасны неподготовленному существу. Так можно и с ума сойти, и вовсе погибнуть.
Колики в животе возникли внезапно, и чувство тошноты не давало думать и рассуждать здраво. Внутренний страх, который долгое время не посещал его, пока он находился в тишине и покое Венограда, снова подкрался к нему и теперь обволакивал все тело. Немели руки и холодели ноги. Да еще спина вдруг стала болеть. От такого напряжения захотелось все бросить и спрятаться в подоле у мамки, как он всегда это делал в детстве. Только ненадолго, потому что мать всегда его отталкивала со словами «не мешай», «видишь, я занята, лучше иди поиграй». И он уходил играть. И теперь эти игры с бессознательным были своего рода уходом от страха, и Федор ждал, когда колики пройдут. Но они не проходили. Он стал дальше пятиться к своему прошлому, осторожно, каждый раз оглядываясь, чтобы не оступиться. Внезапно его что-то сшибло с ног, и он упал, причем голова его оказалась вне полосы. Это было тело антивера, которое отбросило порывом энергии, когда тот сошел со своей полосы и решил пообщаться со своими близкими из прошлого на Земле. Федор постарался быстро вернуть свою голову и верхнюю часть тела на свою полосу, но мощное сопротивление и давление как будто высасывало его из его же полосы и тянуло в стремительные воронки энергетических водоворотов кватро. Он собрал все свои силы и мощным рывком перекатился на свою полосу. Все его тело болело, в голове стучали миллионы отбойных молотков, пульсировали нейроны и вены. Его трясло в жутком ознобе. Но он лежал на своей полосе, и потихоньку его отпустило. Федор с облегчением вздохнул. «После пережитого чувства страха приходит трепетное ощущение свободы», – вспомнил он фразу из обучения кватро.
Он снова поднялся, и продолжил свой путь назад. Еще более осторожно и крадучись, постоянно оглядываясь. Полосы проходили повсюду вокруг него, какие-то стремительно проносились с воем, какие-то плавно, неслышно и незаметно. На одной из полос его жизнь на Земле и последние дни жизни, когда он подцепил пьяную бабу, они накуривались и занимались сексом. Она все навязывалась ему в жены и говорила про семью, а он не был готов, да и не хотел. Просто потому что вообще не хотел нести ответственность за семью. А вдруг бы пошли дети? И правильно он тогда и всегда отказывал своим женщинам. Где бы сейчас были его отпрыски? Да и зачем тратить свою короткую жизнь на ненужные переживания, эмоции и страдания. И так вся жизнь страдание, как ни крути. Наконец-то он увидел себя, ковыряющегося с нейросканом. И тут он остановился.
Он был максимально собран и сосредоточен и ощущал, что живет по-настоящему, в отличие от той спокойной жизни в Венограде. Жизнь – это движение. А когда ничего не происходит, ничего не делаешь, нет и ощущения жизни. Вот почему все антиверы так потянулись к движению. Это их страсть действовать, – и чаще всего импульсивно, – переданная антам предками, определяла жизнь или смерть. Веры смогли изменить этот нейрокод, а Федор внес его обратно. Поэтому веранты и веры могут существовать в спокойствии, а анты не могут и не могли никогда. Движение помогает уйти от тягот и хаоса бессознательного. Только движение, и всегда вперед, по своей полосе жизни. Стоит остановиться, как тут же груз прошлого накрывает и начинает душить чувством вины, страхом и отверженностью. Этой вечной отверженностью плода от материнского чрева.
