Она не маленькая, давно научилась расшифровывать в глазах подруг, знакомых, коллег сочувствие с оттенком жалости… Это унижало, расстраивало.
Куда сын периодически исчезает на неделю? Вот они, ключевые вопросы повестки дня. Непонятность, неопределённость – хуже всего на свете. Когда спрашивала лечащего врача, тот многозначительно поднимал вверх указательный палец, дескать, если есть в наличии и болезнь, и наркотик, то место всегда найдётся. Можно не сомневаться. Место в данном случае мелочь, о которой и говорить-то смешно.
Может, она не знает чего-то такого, чего не хватает для его спасения? Несчастного мальчика, её Савелия. Его грубость и жёсткость – напускное, защитное. Он запутался, его надо вывести из лабиринта на свет. Пусть это демагогия, но что-то надо делать.
Парень подсознательно ищет помощи. Он одинок. Кто ему поможет, если не она?
С Аркадием выяснять что-либо бесполезно. Тот давно уже отстранился от семейных проблем. И прежде всего – от сына. Словно это не его семя, не его кровинка. Будто у него есть другие дети, есть выбор…
У Ольги выбора точно нет. Чаще неё из родителей в школе, где учится Савелий, бывают разве что педагоги.
Раушания Гараевна, классный руководитель, полностью на её стороне: звонит на сотовый всякий раз, как только Савелий пропускает уроки. Обе женщины понимают, что это означает лишь одно: очередной заплыв.
После этого звонка жизнь Ольги перетекает в иное измерение; всё, что не касается Савелия, как бы перестаёт существовать. Она напрочь забывает о еде, сне и работе. Как правило, это заканчивается в худшем случае – милицией, в лучшем – стационаром, в котором сын дольше недели находиться не может, – либо сбегает, либо его выписывают из-за невозможности дальнейшего содержания.
Боже, не дай свихнуться, наложить на себя руки. Ей всего тридцать восемь!
Запыхавшись, решила сделать перекур. Ландшафтный дизайн – модное название, на которое неплохо «клюёт» неопытная молодёжь. На практике в трёх случаях из пяти оказывается, что тебе предстоит копать, садить, полоть, рыхлить, черенковать… То есть, заниматься всем тем, что укладывается в должностную инструкцию обычного садовника.
К тому же прослеживается явная сезонность: с мая по сентябрь занятость процентов на 200, а с сентября по май – как хочешь, так и живи. Хорошо, что Ольга заведует «Зимним садом» во Дворце культуры: у неё круглогодичная занятость. У её коллег всё иначе, кому как повезло.
Подруга Инна Вараксина, застав как-то раз Ольгу за «земляными работами», выдала историческую фразу, которая засела в голове, казалось, до конца дней:
– Впряглась? Теперь вот волоки!
Жёлтый снег за ярангой
Мозг Кристины начисто отказывался искать в окружавшем её сумбуре подобие хоть какой-то логики. Возможно, кто-то понимал, что происходит, но только не она.
Вначале к Клюкве, абсолютно «безбашенной», надо признать, особе, пожаловал очкастый усач с отполированным наподобие ёлочной игрушки черепом гигантских размеров. За размер головы девушка тотчас нарекла его Глобусом.
Приторным голосом ведущего телепередачи «Спокойной ночи, малыши» Глобус попросил Кристину покинуть на несколько минут «аудиторию». Последнее относилось к крохотной палате «три на четыре», в которой они, «случайно залетевшие с разбега», как любила выражаться Клюковка, смиренно ждали «экзекуции».
Ожидание, признаться, затянулось. Из-за наркотиков, найденных в одном из биксов со стерильным материалом. В результате этого отнюдь не пионерского, надо признать, поступка все плановые операции, в том числе и аборты, в медсанчасти отложили на сутки.
Пытка ожиданием – покруче, чем на дыбе, особенно если на аборт ты идёшь первый раз в жизни. К сожалению, иного способа прерывания беременности современная медицина пока не придумала.
О чём Глобус «точил лясы» с Клюквой, история умалчивает, но невзрачную болотную ягоду после «вправления мозгов» словно подменили. Она начала «вымачивать» такое… В считанные минуты передумала, видите ли, убивать «дитятко» в своём пропитанном насквозь грехом теле. Предыдущие грехи, стало быть, замолит, а этот Господь ей не простит ни за какие молитвы.
– Одним больше, одним меньше, – имея в виду арифметическую цифру «падений» Кристина робко попыталась поколебать невесть откуда взявшуюся убеждённость соседки по палате. – Сама посуди, сколько у тебя ещё будет этих… «заскоков».
Ответ начисто выбил Кристину из логической колеи:
– Пока есть ещё возможность, надо её использовать, сестра, покаяться. Сердцем чую, этот шанс – последний.
– Но беременность и роды сделают тебя абсолютно… профнепригодной, что ли… – не снижала натиск Кристина, – на что жить станешь? Насколько я знаю, бюллетени в вашей конторе не приветствуются. К тому же ты наверняка и водочку с пивком, и сигаретку с ментолом позволяла, будучи… с довеском. Не боишься, что на ребёночке скажется?
– Насчёт профнепригодности можешь волну не гнать: у меня есть кое-какие сбережения, да ещё диплом воспитателя дошкольных учреждений. Сдюжу, не дрейфь!
– А как же батяня-комбат, а как же сутяги? – выдала Кристина последний свой козырь.
Вскочив неожиданно с постели, Клюква затопала ногами, замахала руками:
– Тебе не удастся сбить меня с пути истинного! Зря стараешься, сатанинская бестия! Сама летишь в пропасть, так и меня с собой прихватить хочешь? Не выйдет!
Короче, к вечеру смущённая и ничего не понимающая Кристина осталась в палате одна. Проститутку выписали.
Ночью девушка, как ни пыталась, заснуть не смогла. Решительность, с которой прожжённая проститутка в одночасье сменила свои взгляды, вызывала подозрение. Метаморфоза, произошедшая со «жрицей любви», чем-то напомнила Кристине то, что случилось с её Венечкой. Невольно напрашивались параллели.
Словно кто-то, наделённый неземными возможностями, вмешался, внёс изменения в программу, потом вновь собрал, все винтики завинтил. Живи дальше, робот, а я пока понаблюдаю…
Но если в случае с Клюквой очевидно вполне материальное вмешательство, – Кристина могла описать Глобуса с точностью до родинок на черепе, – то её Венечку никто не перепрограммировал. Она была неотступно рядом с любимым во время комы. На медиков грешить смешно, они действовали по инструкции, в этом девушка не сомневалась.
Правда, сама Кристина упала в обморок на несколько минут, но это случилось уже после метаморфозы с Венечкой.
Надо признать, на фоне «прозрения» путаны Кристина сама себе казалась жестокосердной дрянью. Если такая пустышка собралась рожать неизвестно где, неизвестно от кого нагулянного отпрыска, то ей, зачавшей ребёнка несомненно в любви, на роду написано: выносить и родить.
Глобус повторил свой визит. Утром к ней, совершенно не выспавшейся. То, что он начал «вещать», забыв поздороваться и без разрешения усевшись на пустующую койку, было подобно ледяному душу Шарко.
