– Интернет? – Жанна замотала головой, словно борясь с одолевающей дремотой. – Блю-что? Туз? Голубой туз?
– Да, интернет – это всемирная паутина, – сморкаясь в какую-то тряпку, неторопливо продолжала «вещать» Акулина. – Там есть всё, даже эротические сайты. Можешь познакомиться с американцем каким-нибудь. Он за тобой приедет, замуж тебя возьмёт. Прикидываешь? Можешь в аське общаться. В режиме он-лайн. Тут же пишешь, и тут же получаешь ответ. За один вечер можешь о чём угодно… вдоволь наболтаться!
– Аська?! – Жанна отчего-то начала тереть глаза, потом вскочила и начала пятиться к выходу. – Это сумка такая? Как авоська? В магазин с ней ходить? Пару килограмм картошки? Натура-а-ально…
– Ага, авоська! – кивнула колхозница напоследок. – Туда ещё ноутбук помещается без проблем.
– Ноутбук?! – с этим словом Жанна выскочила из палаты.
Место жутко озадаченной Жанны в этот же день заняла мама Аркадия.
Когда она заглянула в палату, Акулина расплакалась. Ещё бы! Увидеть так близко свою молодую мать, практически ровесницу, дано не каждому. Но как объяснить родному человеку, что они вообще-то не чужие люди? Акулина попыталась…
– Прекрати реветь, авантюристка! – оборвала женщина поток начавшегося красноречия. – Это по твоей вине Аркадий сейчас в неврологии лежит. Кто ты? Откуда? Никакой сестры у него нет. Уж я-то знаю! Самозванка! Чего ты добиваешься? Женить на себе хочешь? Ты на себя-то смотрела в зеркало сегодня утром? Корова!
– Смотрела. А ещё я знаю, что когда вы выходили замуж в шестидесятом году, то тесть ваш провалился под лёд на речке Иньве и заболел, а потом умер. А когда в семьдесят третьем вы ездили в Новороссийск, то Аркашу так укачало в поезде, что он переблевал всё купе…
Мать застыла с открытым ртом и начала креститься.
Изместьев с трудом удерживался, чтобы не обнять её, такую молодую и красивую. Пусть она в гневе, пусть не знает, с кем говорит!
Мамочка, как здорово, что тебя увидел!
– Откуда ты всё это знаешь? – вымолвила она побелевшими губами. – Аркадий не мог тебе этого рассказать! Кто ты?
– После третьего класса он поступал в музыкальную школу и провалился на вступительных экзаменах. Не мог прохлопать мелодию толком. Вы возлагали большие надежды… «Не быть ему Моцартом!» – это ваша фраза. Вы её всем своим подругам пересказали. Разве я не права?
– О-о-ой! А это-то откуда?! Хватит! – в глазах матери промелькнула боль.
А вернувшейся только что с того света – в голову стукнуло: «Что ты делаешь? К чему эта демонстрация осведомлённости? Это очень опасно, и в данном случае – совершенно бесполезно!»
– Теперь вы понимаете, что я не просто так встретила Аркадия? Я только хочу сказать, что я не просто женщина из толпы. Я – близкий Аркадию человек. И вам лучше не заморачиваться всем этим!
Акулина больше не говорила.
Две женщины сидели на кроватях друг напротив друга и плакали.
У зашедшей в палату медсестры не осталось никаких сомнений в том, что она случайно забрела на вечер не совсем приятных воспоминаний.
Продолжая креститься, мать Аркадия вскоре попрощалась и ушла.
Потеря опоры
Выписали Акулину через неделю, поставив в окончательном диагнозе сложное нарушение ритма, из-за которого периодически бывают остановки сердца… Вернее, длительные паузы в мозговом кровообращении, из-за которых и приходится прибегать к экстренным мерам.
К концу госпитализации на женщину навалилась депрессия, она не хотела никого видеть. Ни мужа, ни детей, ни вообще каких бы то ни было родственников. Её не волновал вопрос, с кем сейчас находятся дети, если мужа Федунка «посадили» на 15 суток…
Подолгу стояла у окна, размышляя о чём-то своём. Лечащий доктор назначил консультацию психиатра, который, к счастью для Акулины, в тот день как раз ушёл в отпуск. Так её и выписали с неврастеническим синдромом.
У неё не было никакого желания во что-либо вмешиваться. К своей прошлой жизни она больше никакого интереса не питала. И даже поклялась себе не предпринимать никаких попыток что-либо изменить.
Молча доехала до Кормилиц, долго брела по узким тропинкам. За неделю её отсутствия в деревне наступила «конкретная» зима, всё занесло снегом. Она мелко шагала, прислушиваясь к скрипу под подошвами сапог. И очень удивилась, услышав радостные голоса в своём дворе.
Кто-то заливисто смеялся, Акулина не сразу узнала старшую дочь Нину. Затем разобрала ещё один голос, показавшийся очень знакомым. Она его слышала совсем недавно, буквально на днях. Догадка рухнула снежным комом с крыши: этот голос она слышала во время клинической смерти!
Голос принадлежал ей самой! Вернее, настоящей Акулине, в телесную оболочку которой Изместьев втиснулся без спроса.
Она остановилась возле калитки и пригляделась. Словно для того, чтобы облегчить процедуру «идентификации», хозяйка – в овчинном полушубке, накинутом поверх цветастого халата, – с тазиком в руках вышла на веранду. Посмотрев из-под руки туда-сюда, поставила тазик на табурет и принялась развешивать на верёвки выстиранное бельё.
Следом за матерью выскочила Нина. Девчонка буквально светилась от счастья, бегала вокруг и что-то щебетала.
– Нинок, кому говорю, марш в сени, простудишься! – легонько шлёпнула её мать. – Недавно кашляла. Я всё помню! Давай домой быстро!
– Я так соскучилась, так соскучилась! – лепетала Нина. – Тебя столько времени не было!
– Ври, ври, да не завирайся! – строго прикрикнула Акулина, закрепляя рубахи Федунка прищепками. – Марш домой! Тебе непонятно? Сейчас мокрой тряпкой получишь!
– Мы с тобой почитаем потом про капитана «Ко-ко»?
– Времени нет ни фига! Вот отец вернётся, он тебе почитает!
* * *
Мимо прошла соседка. Изместьев поздоровался, но его… не заметили. Соседка даже не посторонилась.
Он попытался открыть калитку, но она не открылась.
Он побрёл вдоль огорода и… не услышал скрипа снега.
Его не замечал… никто!
В одном месте неудачно развернулся, не заметил сдающего задом «уазика», и тот ударил Изместьева бампером. Точнее, не ударил, а… проехал сквозь него, и Аркадий даже не пошатнулся.
Он был уверен, что такое возможно лишь в фантастических триллерах! Одно дело – когда ты в коме, и душа твоя витает бог знает где, и совершенно иной расклад, когда ты в знакомой реальности. При этом снег под ногами не хрустит, на забор опереться не можешь. Люди проходят сквозь тебя, как сквозь дым. Что это?
Аркадий решил ещё раз всё основательно проверить – выскочил на дорогу, замахал летящему на него «Москвичу». Машина даже не тормознула, просто «просочилась» сквозь него.
Он не чувствовал на себе одежды, вокруг не было запахов, дуновений ветра… Хотя ветки деревьев отчего-то шевелились и провода качались. Лишь звуки слышались в полной мере.
