Быстро одевшись, подошёл к широкому окну, взглянул на панораму просыпающегося города. Как дальше-то жить?
Потом прошёл вглубь квартиры, взял с тумбочки свадебную фотографию её дочери. Как бы он хотел оказаться на месте счастливого жениха! Полжизни бы отдал за это! Девушка была похожа, как две капли воды, на Жанет образца восьмидесятых.
Русалка без дельфина
Кристина смотрела на дремавшего Вениамина и утирала одну слезу за другой. Даже во сне он теперь был другим. И не хотелось его погладить, поцеловать спящего, как это случалось раньше.
Господи, если бы он тогда, очнувшись, назвал её русалкой, если бы… Всё бы было по-другому. Это их мир, созданный певцом и композитором Игорем Николаевым: она – русалка, он – дельфин. Когда-то на концерте Николаева они познакомились и решили друг друга так называть.
Обычно, выходя из комы, Вениамин с укоризной замечал: «Опять плакала, русалка!» И сразу становилось легко и хорошо. Эти слова означали, что болезнь не смогла его отобрать. Вновь победа осталась за ними, и жизнь продолжалась!
Но в этот раз он не назвал русалкой. Более того, не заметил вовсе. Теперь она для него – пустое место, и это было страшнее всего.
Всегда думала, что любовь сильнее болезни. Считала, любовь поможет им выстоять. У них обязательно будут дети, здоровые дети. Вообще, впереди ждёт замечательное будущее. И оба были уверены в этом. До того, как сходили в кино.
Вениамину резко стало плохо, она не помнила, чтобы он «загружался» так быстро, буквально на глазах. По лбу покатились крупные капли пота, его затрясло и…
Увидев потом, после «пробуждения», его глаза в машине «скорой», Кристина словно в ледяную купель окунулась: другой взгляд, другой голос. Перед ней на носилках был не тот человек.
Сколько она выревела потом, сколько предпринимала попыток достучаться до любимого, – всё тщетно. Разговор с профессором-психиатром, который консультировал её «Венечку» вскоре после выхода того из комы, почему-то особо запомнился.
Профессор постоянно проверял, крепко ли дужки очков держатся за раковины его оттопыренных ушей, при этом не уставал повторять, что подобные случаи в его практике были неоднократно.
– Видите ли, милочка, – мурлыкал он, то и дело проводя пухлыми ладошками по заушинам. – Мы живём в сумасшедшее время, в сумасшедшей стране. Наркотики, алкоголь… Да что я говорю, вы всё сами знаете… Молодёжи трудно, столько вокруг соблазнов. Тяжело устоять-то!
– Веня не пил, наркотики не употреблял! – категорично заявила Кристина. – И не курил, у него был диабет!
– Я всё понимаю, деточка. И не про то совсем говорю… Психическая патология множится, приобретая новые формы. Слово шизофрения, думаю, вам знакомо? – он замолк на мгновение, пристально взглянул поверх очков и, дождавшись кивка, продолжил: – Одним из классических её признаков, как мы знаем по голливудским фильмам, является раздвоение личности. Два разных человека как бы оказываются одним целым.
Дальше слушать уже не могла. Взметнув вверх кулачки, разревелась. Слёзы душили, не давая говорить:
– Что вы мне зубы заговариваете?! Причём здесь Веня?! Он нормальный был. Кто его украл у меня? По какому праву?
Когда ей накапали валерианки, профессор продолжил:
– Личности не обязательно живут в поражённой болезнью психике параллельно, они могут, и это важно понять, последовательно сменять друг друга. До двадцати лет, скажем, одна подавляла другую, но после двадцати, к примеру, подавленная вдруг вырвалась из-под опеки и заявила о себе. Это может быть единственным проявлением болезни. Так и с вашим… э-э-э… Вениамином, кажется. Он… просто перестал им быть. Вот так взял и перестал, как это ни смехотворно звучит. Его сменил кто-то другой, понимаете? Доселе неизвестный. Они как бы поменялись местами. Я понимаю, это дико звучит, но с этим приходится мириться, хотим мы или нет. Сейчас он – победитель, просто взял и вытеснил прежнего хозяина из его оболочки. Выждал, так сказать, удобный момент…
– Удобный момент – это кома? – уточнила притихшая Кристина. – И надолго… вытеснил? Когда мой Венечка обратно вернётся?
– Кто ж знает! – развёл руками профессор. – Бывают такие формы, когда обе личности контактируют друг с другом, советуются, в общем, живут, как братья. А случается, что их пути никогда не пересекаются. Один приходит на смену другому. И не подозревает о существовании другого.
– А где же другой в это время находится?
– Спит, попросту говоря, – ухмыльнулся профессор. – Находится в заторможенном состоянии, заблокирован. И может находиться в нём сколь угодно долго. Ему не требуется в это время ни воздух, ни пища, понимаете?
Она понимала одно: её Дельфина больше нет, и никогда не будет. Какие бы профессора ни утешали, какие бы бредни ни рассказывали. А поскольку «перерождение» происходило на её глазах (она не отходила от Вени ни на шаг), то и винить в произошедшем некого.
Вот, значит, как: её Венечка где-то рядом, дремлет. Как же его пробудить? И где гарантия, что, раз пробудившись, он вновь не «уснёт» в самый неподходящий момент?! Чехарда получается.
Кажется, она немного задремала. Кровать под Венечкой внезапно заскрипела, и глухой незнакомый голос влетел в уши:
– Ты даже представить себе не можешь, какие страшные годы это были, – бледно-зелёный, как изнанка медузы, Венечка сидел перед ней, и худые коленки ходили туда-сюда. – Как всё просочилось в прессу, одному богу ведомо. Казалось, нас ждёт впереди хаос.
– Венечка, ты о чём? – отшатнулась она от него, едва не упав со стула. – Какие годы? Какая пресса?
Он внезапно зажмурился, как бы считая в уме, потом взмахнул руками:
– Когда эрмикцию открыли. Голографическое перемещение во времени. Всем захотелось вдруг жизнь заново прожить, представляешь?! Все её жили не так, как хотели бы. Массовое паломничество началось. А того не учли, зулусы, что в прошлом должна быть маленькая такая… – Вениамин показал костлявыми пальцами размер. – Махонькая-махонькая, но всё же… клиническая смертушка. Посадочная площадка! Иначе как…
– Что ты несёшь? – закричала, затопала ногами Кристина. Показалось, что если она сейчас не остановит своего любимого, то через минуту начнёт ему поддакивать, кивать головой, дескать, понимаю, верю, не сомневаюсь… Уж лучше в петлю, чем в такое… соглашательство.
Псевдо-Вениамин вдруг замолчал, громко икнул, скользнул по ней взглядом, чему-то усмехнулся. Потом вскочил с кровати, протиснулся мимо заплаканной Кристины и крадучись выскользнул из палаты. Она не пыталась его остановить. Зачем?
Крутой попкорн
Две бутылки «Боржоми» были опростаны в считанные секунды. Смачно отрыгнув, Савелий уронил голову на стол:
– Кто бы знал, как паршиво мне сейчас! У-у-у… Никого не хочу видеть, пошли все отсюда! Вон! – промычал он и ударил кулаком по столу так, что одна из бутылок упала и покатилась.
