Роль сыграла роковая случайность. Получилось нечто запредельное! Для обычной человеческой психики, я имею в виду.
– А причём тут я?! – с недоумением и, как показалось Клойтцеру, с обидой воскликнул «гость из Москвы». – Кстати, могу я узнать, где пробыл всё это время?
– Что ж! – устало усмехнулся «психотерапевт». – Вы заслужили это право – знать правду. После авиакатастрофы, когда матрицы перезагрузились, память должна восстановиться полностью. Хотя и не сразу. Как вы, наверное, помните, вначале эти проекты никак не пересекались. Благополучно существуя порознь.
– Какие проекты? – недоумённо икнул «москвич».
– С одной стороны, вы страстно хотел попасть в тысяча девятьсот восемьдесят четвёртый год, чтобы исправить ошибку, допущенную в юности, сойтись с Жанной Аленевской и в конечном итоге жениться на ней. Павел Ворзонин, наоборот, хотел вернуть вас в лоно семьи. Чтобы вы забыли Жанну, он решил «заложить» в вашу подкорку её негативный образ. Ну, что она – воровка и стяжательница, меркантильная фифа, желавшая вас убить в прошлом. И, наконец, я имею в виду наш «Маркиз» с проституткой и рождением гения.
– Подождите! – псевдокосметолог замотал головой. – Зачем это ему? Павлу!
– Насколько я разобрался в ситуации, он давно и безнадёжно влюблён в Ольгу, вашу супругу. Им руководило огромное желание угодить ей. Каким-то неведомым образом он понял, что ей плохо. Очень благородный порыв, признаюсь! Ваше увлечение Жанет ни для кого секретом не было. Как спровоцировать ваше разочарование в ней? Вернее, в её прошлом? Правильно, вложить вам в подкорку преступление, характеризующее её резко с отрицательной стороны!
– Сволочь! – попытался изобразить злобу на чужом лице Изместьев. – Его уничтожить мало! Одноклассник, называется!
– Положа руку на сердце, признаемся, что он в данном желании не большая сволочь, чем… вы. Вспомните, на что вы подписались, прыгая вниз головой? Вы фактически приговорили семью – свою, заметьте, не чужую! Савелия вы этим поступком стёрли из действительности вообще!.. Поэтому как раз в данном желании я Ворзонина понимаю. Он руководствовался высшими соображениями…
Визит в эпоху ренессанса
Клойтцер замолчал, видя направляющегося к ним официанта. Листая предложенное меню, он не переставал теребить усы.
– Не знаю, как вы, Аркадий Ильич, – бросил короткий взгляд на притихшего «коллегу», – а лично я здорово проголодался. Что закажем?
– На что хватит денег, – Изместьев пошевелил чужими бровями.
– Ну и скряги же эти москвичи! – подмигнул «психотерапевт» безучастно застывшему рядом со столиком официанту. – Будьте добры, солянку по-испански, тушёное мясное ассорти, картофель не забудьте нафаршировать зелёным луком и… бутылку шампанского, пожалуйста.
Потоптавшись, официант неожиданно предложил:
– А на десерт я рекомендую вам наше эксклюзивное блюдо с интригующим названием «Призрак». Так сказать, «Призрак» на десерт.
Клойтцер поперхнулся, ослабил узел галстука:
– Нет уж! Призраков мы и без десертов наелись. Спасибо.
Когда удивлённый официант удалился, рассказчик продолжил:
– Итак, три проекта пересеклись самым непредвиденным образом. Эх, если бы не ваше горячее желание навсегда «улететь» в прошлое! Если бы не диабет, который мы в будущем недооценили! Если бы не сеанс Ворзонина! Видите, сколько «если бы»! Именно благодаря этим «если бы»… Именно! Всё смешалось в доме Облонских.
– Ничего не понимаю. Нельзя ли поподробней?
– Разумеется, можно, – подмигнул Клойтцер глазом Ворзонина. – Пока они ещё не подошли, мы можем непринуждённо болтать обо всём.
– Кто это – они?
– Ваш сын Савелий с истинным Ворзониным. Но надо всё по порядку, – проглотил слюну Клойтцер. – Не торопите меня! Итак, я улетел из вашего времени в полной уверенности, что вы прыгнете, эрмикт-бластеры переместят вас куда надо… Я был наивным и глупым, верил людям! Это преступление?
– Кончайте голову пеплом посыпать!
– Я фактически сорвал «Маркиз», поверив этому Ворзонину! Он нас обвёл вокруг пальца! И меня, и вас. Вы прыгнули, не подозревая, что у вас в подкорке его сверх-задача относительно Аленевской.
– Но… Когда он успел?! – округлил глаза москвича Изместьев. – Мы с ним перед «полётом» почти не пересекались!
– Вот именно, почти! Разве вы не обращались к нему, чтобы он поработал с проституткой относительно её желания сделать аборт? Именно тогда он вас и выключил, и провёл сеанс, фактически запрограммировал. Не зная ничего о вашем полёте в прошлое! С этой программой вы и прыгнули!
Не сказав ни слова, Изместьев уронил чужую голову на чужие руки.
– Вот гад! Кто ему разрешил? Кто позволил?! То-то я думал, отчего у меня голову кружит… Ну, когда выходил из его клиники!
Клойтцер-Ворзонин с улыбкой похлопал Фаревского-Изместьева по плечу и продолжил.
– Мы ничего не знали о его замыслах, а он – не знал о наших. К тому же, вернувшись к себе в две тысячи сорок девятый год, я был практически арестован и отстранён от проекта, так как ничего не получилось. Проститутка сделала аборт по наущению психотерапевта. Гений, вернее, его отец, не родился! Был завален проект, на подготовку которого ушли десятилетия! Слава богу, я успел ввести в память эрмикт-бластеров дату вашего отлёта, то есть «on», а финиш – «off» – не успел. Рискуя жизнью, я вас спас!
– Если я всё понял правильно, то с одинаковым успехом мог улететь как в эпоху Ренессанса, так и в мрачное средневековье? Мог умереть от сифилиса, туберкулёза или проказы? Вы меня выкинули на фиг! – «косметолог Фаревский» начал усиленно мозолить виски указательными пальцами. Потом ухмыльнулся и подмигнул собеседнику: – А что, слетать в эпоху Возрождения я не против. Когда творили Петрарка, Боккаччо, Макиавелли…
– Петрарка, Возрождение… Какие слова! – передразнил косметолога психотерапевт. – Откуда нам было знать точные даты клинических смертей в средние века?! Разве тогда были успешные реанимации? Что за глупости иногда приходится слышать из уст докторов со стажем! В память бластера введены относительно близкие даты. Введя дату «on», я был уверен, что бластер «привяжет» вас к какому-нибудь телу с удачной последующей реанимацией. Это – дело автоматики, она не выбросит просто так в эрмикт-пространство. Я должен был вас спасти, иначе бы вы просто разбились! Клиническую смерть роженицы Акулины Доскиной компьютер бластера выбрал автоматически!
– Спасибо, Карл Клойтцерович! – «Фаревский» встал и картинно поклонился чуть не до паркетного пола. – Я в вечном долгу перед вами и господином Ворзониным!
– К чему сия помпезность? В том, что Ворзонин нам напакостил, – не обращая никакого внимания на поклон, продолжил пришелец, – и вы виноваты. Именно вы «пристегнули» психотерапевта к проекту.
– Но у нас без Павла ничего бы не получилось! – вставил Фаревский-Изместьев, присаживаясь обратно на стул.
