– И так ничего не получилось! – отмахнулся от него Клойтцер. – Проститутка с Ворзониным обманули всех! Накололи! Как котят! Вы думаете, он с ней психотерапевтически поработал? Он ей шепнул: убеди этих идиотов, что решила рожать, я тебе за это бабки отстегну. А когда они исчезнут, помогу сделать аборт. Чуть позже. И помог, кстати! А это было дело всей моей жизни! Я готовился очень серьёзно! Но смог вернуться к проекту лишь через двадцать пять лет. И то – вынужденно.
– Почему – вынужденно? – нервно переспросил «москвич». – Почему не добровольно?
– Потому что начался планетарный коллапс. Человечество могло погибнуть из-за наших… легкомысленных авантюр. Из-за этой… цепочки недоразумений! Кто бы мог предположить?!
В этот момент официант принёс заказ и принялся расставлять блюда на столике. Разведя руками, Изместьев заметил:
– Не думал, что в будущем станет традицией обжорство!
Потеря кривизны
– Если коллапс не принимать во внимание, то жизнь в наше время, – не без гордости констатировал Клойтцер, – вообще, приобрела иное качество. Её ценность повысилась. Благодаря эрмикции продолжительность жизни перестала быть актуальностью. Многие просто устают жить, а самых выдающихся просят пожить ещё…
– Просят?! – замотал головой, словно пытаясь сбросить сонливость, «косметолог». – Или мне послышалось?! А сколько вы живёте?
– Пока не надоест, – бесхитростно ответил собеседник. – Теория относительности в том виде, в котором её оставил вам Эйнштейн, нас уже не удовлетворяла. Она выведена исключительно для материальной составляющей. Эрмикт-перемещения имеют крайние точки – «on» и «off», они безотносительны друг к другу. Они моделируются на компьютере. Но мы отвлеклись. Короче, когда я был восстановлен в должности руководителя проекта, все данные о вас были утеряны. Напрочь! Двадцать пять лет о вас не вспоминали, понимаете? А тут – забушевал коллапс, планетарная катастрофа набирала обороты. Почти все компьютеры планеты зависли… Я лишь помнил год, в который ваш эрмикт должен был переместиться – тысяча девятьсот восемьдесят четвёртый. Вернее, в новогоднюю ночь на тысяча девятьсот восемьдесят пятый…
– Интересно, а что в это время происходило со мной? – заёрзал Изместьев в костюме Фаревского. – Я улетел или нет? Кто руководил полётом?
– Наши технологии к две тысячи семьдесят четвёртому году значительно продвинулись, – Клойтцер-Ворзонин замахал руками, чтобы его не прерывали. – Применительно к вашему времени сообщу, что для эрмикции теперь не требуется клиническая смерть. Мы можем «извлечь» эрмикт и во время глубокого сна. Благодаря открытиям наших учёных появилась возможность предотвращать некоторые из смертей. Если «вклиниться в процесс» накануне.
– Почему бы не предотвратить все смерти?! Это в вашей власти!
– Полный абсурд! – опустив глаза, невозмутимо констатировал Клойтцер. – Если люди перестанут умирать в вашем времени, население планеты очень скоро превысит её возможности, и так, заметьте, находящиеся на пределе. Человечество себя не прокормит. К тому же увеличение средней продолжительности жизни даже на пять лет приведёт к финансовому коллапсу, неконтролируемой инфляции, социальным эксцессам и так далее. Вы со всем этим и так справиться не можете. Извините, но вы не готовы, Аркадий Ильич. Мы предотвращаем некоторые из смертей. Если гибнет, скажем, значимая для будущего фигура или потенциально значимая.
– Что значит – потенциально значимая?
– Если сама по себе она никакой ценности не представляет, но её сын или дочь, ещё не зачатые, смогут продвинуть науку.
– Например, та самая проститутка? – догадался Изместьев.
– Точно! Есть ещё потенциально критические фигуры. Например, ваш случай. Он грозил планетарным коллапсом. Уже начавшимся и устроенным, кстати, не без нашей помощи, чего уж там скрывать! Хотя главный виновник однозначно – Ворзонин. Но – обо всём по порядку. Цепная планетарная реакция распространялась, словно круги по воде. Три витка спирали времени начали терять кривизну… Только представь себе! Исчезли ключевые политические фигуры, целые страны были стёрты с лица земли, начались пожары на газо- и нефтепроводах, прогремело несколько ядерных взрывов. Началось таяние льдов, наводнения, землетрясения и ураганы. Возникла угроза смещения земной орбиты!
– Апокалипсис?! – округлил глаза Изместьев. – С ума сойти можно. Конец света! И всё из-за меня!
– Некоторые верующие, кстати, так и решили, – согласился «психотерапевт», не без удовольствия принюхиваясь к принесённому мясу. – Я имею в виду апокалипсис. Это проще всего – сказать, боги прогневались, что это – расплата за грехи. Но мы не для того совершали открытия, чтобы в критической ситуации по-страусиному прятать голову в песок. Нарушение пространственно-временного континуума диагностировать несложно, но понять конкретную причину, найти, выявить её в недрах мироздания, когда всё вокруг взрывается-рушится, немыслимо, фантастически трудно. Если к тому же принять во внимание, что про замыслы Ворзонина мы тогда – ни слухом, ни духом, то станет понятно, насколько близко мы оказались к катастрофе.
– Нельзя ли расшифровать для убогих и недалёких, – краснея, выдавил из себя Фаревский-Изместьев. – Что есть такое этот континуум? Вернее, его нарушение.
– Постараюсь быть предельно кратким, – улыбнувшись совсем не по-ворзонински, начал разжёвывать пришелец. – Из причины вытекает следствие, не так ли? Причина всегда ему предшествует. Следствие становится причиной для другого следствия. Эта цепочка на уровне глобального развития никогда не прерывается. А теперь представьте, что следствие свершилось, закрепилось в пространстве материально – то есть, наступили какие-то необратимые изменения. И вдруг причину, его вызвавшую, выбивают из цепи. Коллапс случается, если причинно-следственную связь оборвать на любом из этапов. Чем более ранний этап, тем опасней.
– Да-да! – закивал доктор из столицы. – Мне это напоминает рост раковой опухоли. Чем более на ранней стадии канцероген подействует на клетку, тем более злокачественные последствия: быстрее рост опухоли и более ранние метастазы…
– Без метафор и сравнений вам, похоже, не судьба… – посетовал пришелец, протирая салфеткой приборы. – Один человек, даже группа людей может исчезнуть бесследно. Но как быть с творением их рук? С принятыми решениями? Например, с построенными домами, нефте- и газопроводами, ядерными реакторами? Ну, и так далее.
– Да, да! Ты говорил, – продолжая кивать, «косметолог» приступил к трапезе. – Химическую реакцию повернуть вспять невозможно. Из варёного яйца цыплёнок не вылупится.
Клойтцер с улыбкой взялся было за принесённую бутылку, потом о чём-то задумался. Сдирая фольгу, поинтересовался у собеседника:
– Вам это что-нибудь напоминает?
– Что? – «Фаревский» поднял брови, улыбнулся. – Бутылка как бутылка, ничего особенного. Советское полусладкое. Его обычно пьют под Новый год. За что будем пить мы?
– За новую жизнь и новые успехи! – продекламировал пришелец, разливая шипучую жидкость по фужерам.
