– Выглядит обыкновенно, – шмыгнув носом, заговорил Борис. – Нипочем не скажешь, что такой махаться умеет. Разговаривает культурно, вежливо. Прикид в порядке.., ну, мужик как мужик.
– Я таких на зоне пачками делал, – вставил Самсон. – Ты делал, – презрительно передразнил Петрович. – Это тебя делали, недоумок! Пальцем… Подробно описывайте! Глаза, волосы, нос, рот, уши всякие – в общем, полный фоторобот. Ну?!
Сбиваясь, путаясь, перебивая и дополняя друг друга, Самсон и Борис с грехом пополам описали Мамонтову внешность человека, который напал на них во дворе дома, где жила Варвара Белкина. Выслушав их, Петрович крепко задумался: нарисованный бандитами портрет показался ему знакомым. Он уже встречал человека, как две капли воды похожего на незнакомца, так отделавшего его людей, да и способ, которым этот тип решал свои проблемы, тоже наводил на неприятные воспоминания.
Они встретились всего один раз, но и этого единственного раза Петровичу было достаточно, чтобы понять: этот человек слеплен из крутого теста и лучше его не трогать, чтобы не нажить себе лишних проблем. Мамонтов не боялся никого и ничего, но он был разумным человеком и предпочитал обойти препятствие, а не биться о него головой. Кроме того, он неплохо разбирался в людях и умел ценить и уважать достойного противника. Человек, которого Петрович знал как Серого, был, несомненно, очень достойным противником, который действовал решительно и наверняка, не оставляя своим врагам времени на раздумья.
Этого и следовало ожидать, подумал Петрович. Ведь там, на Медвежьих Озерах, где была сгоревшая видеостудия, Серый искал именно эту бабу. Бабу похитил конкурент Петровича Гаспаров, а Петрович помог Серому советом. Не помогать ему надо было, а грохнуть, пока не поздно! А журналистку наверняка убрал бы сам Гаспаров, и теперь у Андрея Петровича Мамонтова не было бы этой головной боли.
Возможно, затевать слежку за журналисткой не стоило. Теперь, когда с момента гибели Гаспарова миновало три месяца, Петрович был в этом почти уверен. Но Гаспаров погиб с таким шумом, а его порнобизнес завалился с таким треском и грохотом, что Мамонтов занервничал. Случись все как-нибудь потише, лучшего подарка нельзя было бы желать: главный конкурент, кровный враг, который спалил студию Петровича, убил его людей и подбирался к самому Мамонтову, умер и утащил за собой в могилу весь свой бизнес и почти всех своих помощников. Рынок был практически свободен – приходи и владей, но прийти и взять то, что осталось без хозяина, Петрович уже не мог. На Горбушке свирепствовала милиция, переодетые опера шныряли вокруг подземных переходов и лотков с видеопродукцией, вылавливая распространителей порнографии. Нескольких торгашей взяли с поличным, но те молчали – берегли здоровье. Всякая активность на рынке порнофильмов замерла.
Это, конечно, временное явление, но этот период нужно как-то пережить.
Больше всего Петрович опасался того, что в ходе расследования дела Гаспарова менты докопаются до его собственной далеко не последней роли в развитии отечественного порнобизнеса. Сразу же после перестрелки в доме Гаспарова он принял кое-какие экстренные меры, и ближайшего помощника Гаспарова Сергея Супонева нашли повешенным в камере СИЗО на второй день после ареста. Он умер, не успев ничего сказать, и на какое-то время Петрович успокоился. Все, кто остался в живых и не угодил за решетку, были мелкой сошкой и не знали о нем ничего конкретного. Он свернул бизнес, разогнал актеров и отправил весь технический персонал и своих ближайших помощников, связанных с производством порнофильмов, в продолжительные отпуска за границу. После этого ему оставалось только сидеть тихо и подсчитывать убытки, постепенно смиряясь с их астрономическими размерами.
Единственным человеком, который теперь мешал ему спокойно спать по ночам, была журналистка Варвара Белкина. Она слишком много знала о Гаспарове. Петрович осторожно навел о Белкиной справки и понял, что та может добраться до него, если займется раскручиванием истории с Гаспаровым. У нее был отменный нюх, огромная пробивная сила и способность к анализу, а ее статьи, которые принесли Петровичу для ознакомления, по ударной силе напоминали динамит. Если такая как следует запустит зубы в интересную тему, то не успокоится, пока не распотрошит ее до конца. А история о порнобизнесе, круто замешанная на крови и пересыпанная трупами, была, по мнению Петровича, очень интересной темой.
В течение двух недель он с тягостным чувством ждал появления в «Свободных новостях плюс» большой статьи, посвященной Гаспарову и его вкладу в современное киноискусство. Статьи все не было, но это не успокоило Петровича: по его мнению, молчание Белкиной объяснялось тем, что проклятая журналюга решила сначала разузнать все до конца и теперь уверенно шла по следу, с каждой секундой все ближе подбираясь к нему. Тогда-то Петрович и принял решение установить за Белкиной круглосуточную слежку, благо других дел у него теперь осталось до обидного мало.
Слежка продолжалась долгих три месяца, и за все это время, насколько было известно Мамонтову, Белкина ни разу не попыталась разузнать что-либо новенькое по делу Гаспарова. Она не появлялась возле лотков с кассетами и не была замечена в компании людей, которые могли бы сказать ей что-то лишнее. Она словно забыла о Гаспарове или же была так напугана своим похищением, что навсегда вычеркнула слово «порнография» из своего лексикона.
Петрович уже несколько раз собирался отдать приказ оставить Белкину в покое и снять с нее слежку, но его что-то останавливало. «Еще недельку», – говорил он себе, и Клещ с Батоном продолжали повсюду следовать за журналисткой на ржавом «опеле» Батона. Иногда их сменяла другая пара, и в течение долгих трех месяцев все было нормально.
Неприятности начались три дня назад, когда на Клеща и Батона, возвращавшихся ночью от Белкиной, напала компания каких-то пьяных отморозков. История была нелепейшая, Петрович поначалу даже отказывался в нее верить, но факт оставался фактом: Батон валялся на больничной койке с переломанными ребрами, сотрясением мозга и глубоким порезом левого предплечья, а Клещ вовсе загремел в реанимацию, где до сих пор отлеживался после того, как врачи заштопали на нем шесть ножевых ранений.
Теперь Петрович не мог понять, почему не принял решение прекратить слежку в тот же день, как узнал о происшествии. Такое решение сэкономило бы ему массу времени и нервов, но он, словно подстрекаемый каким-то мелким бесом, послал следить за Белкиной этих недоумков Самсона и Бориса, которых раньше использовал лишь для выполнения мелких поручений. Вот они и наследили, черт бы их побрал…
Теперь оставалось только гадать, как отреагируют на такое странное происшествие Белкина и ее приятель по имени Серый. Вспоминая о Сером, Петрович морщился: этому человеку было отлично известно, кто он такой. Никаких доказательств у него конечно же нет, но этот Серый явно не из тех, кто бегает жаловаться в ментовку. Хрусталев намекал, что у него что-то такое вышло с Резаным. Вряд ли, конечно, Резаный был человеком серьезным, но не мешало бы как-то разузнать подробности этой истории. Да только у кого их теперь узнаешь? Резаный умер, а этот Серый вряд ли поделится своими воспоминаниями.
