– Не вопрос, – ответил Клюев. – Ты меня знаешь, за мной не заржавеет. Только я никак не пойму, зачем тебе это надо. Это же не политика грохнули, а школьного сторожа. Из этой чепухи сенсацию не раздуешь.
– Клювик, солнышко, – еще более ласково сказала Варвара. – Ты отличный фотограф. Позволь мне самой судить, из чего можно раздуть сенсацию, а из чего нельзя. И имей в виду, родной: станешь трепаться в редакции – задушу.
В зеркало заднего вида Дорогину было видно, как Клюев возмущенно пожал плечами, давая понять, что он не трепач и что на него можно целиком положиться.
– И вот еще что, – продолжала Варвара. – Вот эту штуковину тоже надо сфотографировать. – Она передала Клюеву акварельный натюрморт, купленный Дорогиным у учительницы рисования. – Сфотографируешь и сразу же вернешь мне, понял?
– Понял, понял, – проворчал Клюев, разглядывая натюрморт с таким видом, словно был маститым искусствоведом. – Этот, что ли, самовар из музея попятили? Что-то он мне напоминает…
– Самовар он тебе напоминает, – сказала Варвара, с опозданием сообразившая, что фотографию сервиза, которую раздобыл у Яхонтова Дорогин, копировал тоже Клюев. – Самовары все на одно лицо.
– Не скажи, – возразил фотограф. Он развернулся на сиденье боком, вытянул руку и стал разглядывать натюрморт издали, прищурив один глаз как настоящий ценитель. – Самовары, особенно старые, совсем как люди – двух одинаковых не найдешь. А этот я определенно где-то видел…
– Клювик, – сказала Варвара, – замолчи. Не то я задушу тебя прямо сейчас. Ты ошибаешься. Понял?
– Понял, – сказал Клюев, сворачивая натюрморт по старым сгибам и убирая его в кофр. По его голосу чувствовалось, что он действительно понял если не все, то многое.
Варвара прожгла его насквозь внимательным взглядом и удовлетворенно кивнула.
– С меня бутылка, ; – сказала она.
– Виски, – быстро уточнил сообразительный Клюев. – Шотландского.
Варвара крякнула. Дорогин рассмеялся, за что был немедленно удостоен свирепого взгляда.
– Ладно, – сказала Белкина. – Но имей в виду, Клювик, что ты бессовестный вымогатель.
– Ты же журналист, Варвара, – рассудительно заявил Клюев. – Ты должна понимать, что свобода слова стоит дорого. Особенно в наше неспокойное время. Но потом, когда будет можно, ты мне растолкуешь, в чем тут соль?
– Потом ты об этом прочтешь, – пообещала Варвара. – Тебе, как знатоку самоваров, должно понравиться. Ты зачем тормозишь? – напустилась она на Дорогина.
– Приехали, – ответил Муму.
Он поднялся наверх вместе с Белкиной, уверенный, что та заскочит в редакцию лишь на пару минут и сразу же помчится домой дописывать свою статью. Однако он ошибся: оказавшись в редакции, Варвара немедленно утвердилась за своим рабочим столом, разложила бумаги, включила компьютер и, вынув из выдвижного ящика наушники, воткнула шнур в гнездо диктофона.
– Ты что, собираешься работать здесь? – удивился Муму, знавший, что серьезной работой Варвара занимается исключительно в спокойной домашней обстановке.
– Да, – ответила Белкина. – Для разнообразия. Все, что я написала по этому поводу до сих пор, никуда не годится. Кроме того, статью теперь все равно пришлось бы переделывать с самого начала. Зато это будет бомба! А интервью с Яхонтовым я помню почти наизусть. Потом, если понадобится, уточню некоторые реплики. Видишь ли, я поняла, что здесь легче сосредоточиться. Дома все время отвлекаешься: то кофейку попить, то в окно поглазеть, то на диване поваляться…
– Раньше ты была другого мнения, – заметил Сергей. – Тебе что, страшно возвращаться домой?
– Глупости какие, – фыркнула Варвара, но было видно, что вопрос Дорогина угодил в десятку. – Слушай, мне работать надо. Ты извини, конечно…
– Конечно, конечно, – поспешно сказал Муму. – Так я поехал?
– Куда это ты поехал?
В голосе Варвары звучало неподдельное изумление, словно Дорогин и в самом деле был ее личным шофером и вдруг в разгар рабочего дня ни с того ни с сего заявил, что отправляется калымить.
– Домой, – ответил Сергей, пропустив мимо ушей ее начальственный тон. – Или ты хочешь, чтобы я целый день слонялся по вашей редакции?
– Слушай, – сказала Варвара, – не бросай меня, а? Что-то мне не по себе… Поезди со мной хотя бы пару дней. Ну я тебя очень прошу! Я не могу этого объяснить, но мне страшно. Эти бандитские рожи в красной «девятке»… И вообще, история с этим сервизом какая-то темная. Что-то мне не верится, что взяли его случайно. Подростки, которые громят школьные музеи, не занимаются сбором цветного лома. И сторожей они не убивают. Когда я думаю о том, что сделали с этим стариком, меня мороз по коже подирает.
Дорогин на минуту задумался, чувствуя на себе умоляющий взгляд Варвары. «В самом деле, – подумал он, – что мне стоит? Я что, по уши загружен неотложными делами? Да ничего подобного! Тамара, конечно же, будет недовольна, но тут уж нам обоим придется потерпеть. Это же не причина для того, чтобы отказывать человеку в помощи. Я, помнится, не собирался ни во что встревать, но, видимо, чтобы жить спокойно, надо, во-первых, перестать общаться с Варварой, а во-вторых, научиться не реагировать на просьбы о помощи, от кого бы они ни исходили. Извините, граждане, но своя рубашка ближе к телу. Меня жена ждет, я не хочу ее расстраивать. И потом, с этим сервизом действительно происходит что-то интересное. Неужели это действительно исчезнувший сервиз короля Негоша? Если это так, то Варвара права: история с убийством школьного сторожа гораздо темнее и глубже, чем кажется на первый взгляд. А бравый майор Круглов, наверное, уже вовсю допрашивает школьников, особенно тех, у кого на головах вместо прически голая бритая кожа. Он попусту теряет время, но говорить об этом с Варварой, разумеется, бесполезно.»
– Послушай, Варвара, – сказал он, – а тебе не кажется, что следует поставить милицию в известность о твоем открытии?
– Не кажется, – отрезала Белкина. – Мне некогда доказывать им, что я не убежала из психушки. И потом, послезавтра газета выйдет, и они все узнают, если еще не разучились читать. Правда, это произойдет только в том случае, если мне дадут спокойно поработать и не станут отвлекать меня пустыми разговорами.
– Подумай, Варвара, – сказал Дорогин, проигнорировав прозрачный намек. – За двое суток с сервизом могут сделать что угодно: продать, вывезти за границу, сдать в металлолом, а то и вовсе пустить в переплавку…
– Чепуха, – отмахнулась Белкина.
– Тот, кто взял сервиз, должен выждать какое-то время, осмотреться, понять, что известно милиции и клюнула ли она на его инсценировку. Только после этого он начнет действовать.
– Ты считаешь, что учиненный в музее погром – инсценировка? – спросил Муму.
– А ты?
– А я пока что не составил по этому поводу определенного мнения, – сказал Дорогин. – Маловато информации. И вообще, я не собираюсь подменять собой наши «внутренние органы». Твой полковник Терехов уже давно имеет на меня здоровенный зуб и все время грозится посадить.
