– О! – воскликнул кто-то, увидев Дорогина. – Вот он, кормилец! Погодите, а где же виски?
Услышав слово «виски», Варвара перестала барабанить по клавишам и обернулась.
– Я знаю, где виски, – откликнулся еще один голос. – Я видел, как этот гражданин приятной наружности заходил с бутылкой в фотолабораторию. Вышел он оттуда уже налегке, отчего его наружность сильно проиграла.
– Клюев! – с замогильной интонацией произнес первый голос.
– Отстаньте от человека, пираньи! – подала голос Варвара. – Я могу вам все объяснить, чтобы вы успокоились.
Просто Клюев задолжал кому-то бутылку виски…
– Задолжал? – спросил кто-то. Шум вдруг стих словно по мановению волшебной палочки.
– Ну да, задолжал и решил отдать долг.
– Ого!
Вот это да!
Дает Клюев!
– послышалось с разных концов помещения.
– Вот вам и да, – сказала Варвара. – Я нагрузила его срочной работой, поэтому он дал Сергею денег и попросил его купить бутылку «Джонни Уокера»…
– Деньги у Клюева? Странно… – сказал молодой человек в очках со стальной оправой, боком продвигаясь к выходу.
– Эй, ты куда собрался? – окликнули его. – Я одалживал ему раньше, чем ты.
– Зато я одолжил больше, – с достоинством ответил молодой человек и, не вступая в дальнейшие пререкания, выскользнул за дверь.
– Пойти прогуляться, что ли? – задумчиво сказал сотрудник с норвежской бородкой, вместе со стулом отъезжая от стола. – Что-то здесь накурено.
– Точно, – поддержали его сразу несколько голосов. – Дышать совершенно нечем. Надо бы проветриться, господа…
В дверях возникла небольшая, тихая, очень интеллигентная свалка. Через несколько минут в комнате остались только Варвара и Дорогин.
– Только бы дверь в лаборатории не сломали, – озабоченно сказала Варвара, прислушиваясь к удаляющемуся топоту в коридоре.
– Слушай, что это с ними? – спросил Дорогин, с удивлением наблюдавший за поспешным исходом журналистов.
– Торопятся получить свои кровные, – усмехнулась Варвара. – Сначала они порвут Клюева, а потом вернутся и примутся за меня.
Он должен всей редакции, от Якубовского до вахтера, и никто уже не надеется получить свои денежки обратно. А тут такая новость… А у тебя что интересного?
Дорогин отдал ей готовые снимки и в общих чертах пересказал свой разговор с Яхонтовым. Слушая его, Варвара курила, задумчиво перебирая фотографии. Ее брови были озабоченно нахмурены. Потом она отложила снимки на край стола, взяла чашечку с остывшим кофе, отхлебнула и сморщилась.
– Гадость какая… Слушай, что-то мне не верится, чтобы школьный учитель мог вот так.., железным ломом по голове… Да еще и рисунок кровью.., не знаю. Сил у него на это, конечно, хватило бы, мальчик он крепкий, но как-то все это… Мне легче поверить в сатанистов, чем в это.
Дорогин тоже закурил, подошел к окну и настежь распахнул форточку.
– Дышать тут у вас действительно нечем, – сказал он. – Слушай, Варвара, зачем тебе вся эта детективная белиберда? Ты писала статью о басмановском чайнике. Ты первая и пока единственная из журналистов знаешь о том, что сервиз Фаберже не выдумка и не гипотеза, а реально существующий набор посуды из чистого золота. Ты нашла место, где он хранился буквально до вчерашней ночи… Может быть, хватит? Тебе не кажется, что ты опять кладешь голову под топор? То, что я тебе только что рассказал, может прийти в голову не только мне, но и тому, кто убил сторожа. У этого человека могут возникнуть в отношении тебя не совсем здоровые желания. Об этом ты подумала?
– Подумала, – сказала Варвара своим обычным легкомысленным тоном. – А ты на что?
– А может быть, оставим богу богово, а кесарю кесарево? – спросил Дорогин. – Может быть, предоставим родной милиции возможность заняться своим делом? Ты и так выполнила за них всю работу, им осталось только взять убийцу.
– Правильно, – сказала Варвара. – А я опять останусь у разбитого корыта. У меня отберут все материалы и запретят что бы то ни было печатать до тех пор, пока не закончится следствие и не состоится суд. А к тому времени все уже забудут и про чайник, и про сервиз, и про сторожа. Скоро начнется суд над вдовой Рохлина. Кто сейчас помнит про то дело? То есть если задумаются, то вспомнят, но этот суп давно остыл в горшке, и подогревать его бесполезно. А ты мне предлагаешь обратиться в милицию! Да я лучше руку себе отрежу! Нет, если ты занят, я тебя не задерживаю. Сама как-нибудь справлюсь. В конце концов, у меня есть пистолет.
Дорогин тяжело вздохнул.
– Ох, Варвара, – сказал он. – Трудно с тобой. Знать бы заранее, убьют тебя или посадят, было бы понятно, что готовить: передачи в тюрьму или венки на могилку.
– Жизнь прекрасна, когда в ней много вариантов, – ответила Белкина. Потом она замолчала, прислушиваясь к доносившемуся из коридора нестройному топоту и шарканью подошв. – Идут, – сказала она. – Возвращаются. И все, как один, жаждут моей крови. Ты погуляй часиков до десяти, а потом приезжай за мной, ладно? Не надо тебе этого видеть, ты от этого зрелища надолго потеряешь аппетит, а главное, окончательно во мне разочаруешься.
Она повернулась спиной к дверям, положила пальцы на клавиатуру компьютера и начала писать с прежней умопомрачительной скоростью, словно вся статья давным-давно целиком, до последней запятой, хранилась у нее в голове. Дорогин подумал, что, наверное, так оно и есть, и позавидовал той легкости, с которой Варвара превращала свои мысли, ощущения и догадки в точные и понятные фразы.
В коридоре он разминулся с компанией разочарованных журналистов, которые возвращались из неудачного набега на крепость хитроумного Клюева. Теперь Дорогину стало ясно, зачем дверь фотолаборатории обита железом: видимо, в дни получки Клюев отсиживался там, тихо вздрагивая, когда сердитые кредиторы принимались гулко барабанить кулаками в оцинкованную жесть.
Усевшись за руль своей машины, Муму посмотрел на часы. Было самое начало четвертого, и до назначенного Варварой времени оставалось почти полных семь часов. Он закурил и задумчиво почесал в затылке, размышляя о том, что Варвара просто рождена для того, чтобы подчинять себе окружающих и командовать ими. «Заедешь за мной часиков в десять…» Как будто он уже дал согласие быть ее телохранителем и получил аванс! Собственно, удивляться тут нечему, Варвара есть Варвара, но вот объяснения с Тамарой наверняка не избежать.
Правильно, с удовольствием подумал он. Съезжу-ка я домой, отдохну. Пообедаем вдвоем, как примерные супруги, попьем кофейку, поговорим… Времени у меня навалом, а если буду опаздывать, позвоню Варваре в редакцию, пусть подождет меня там.
Он вставил ключ в замок зажигания, и тут взгляд его совершенно случайно упал на припаркованный у противоположного тротуара серый «опель-кадет». На первый взгляд в этой машине не было ничего особенного и тем более угрожающего – обыкновенный хэтчбек, сошедший с конвейера никак не позднее восемьдесят пятого года и с тех пор претерпевший множество мелких и крупных неприятностей; но что-то заставило Муму присмотреться к этой машине повнимательнее.
