На спущенных покрышках машины шли как-то неуверенно, осторожно крались по бездорожью. Очень-очень медленно крались. А потом внедорожник Эрхана встал, зарывшись мордой в снег.
– Поезд дальше не идет, – сказал Чернов и снова выбрался из салона, прихватив с собой саперную лопату.
Поезд и в самом деле дальше не шел. Пришлось откапывать, расчищать снег под колесами. Работали молча и споро. Всем хотелось побыстрее в тепло салона. Откопались за полчаса, проехали метров десять и снова зарылись в снег…
Так они и бились часа четыре без передыху. Вот и начались приключения!
Эрхан оставался невозмутим, он лишь время от времени всматривался в горизонт. Наверное, ничего потенциально плохого не видел, а потому и сохранял спартанское спокойствие. А остальные с непривычки устали. И есть захотелось. И горячего чаю!
Перекусывали сухим пайком, укрывшись от холода в машинах. Там же пили чай из термосов. Чаем озаботился Гальяно, обаял девочек на ресепшене – и вуаля! Но, как оказалось, помимо практической пользы, горячему чаю имелось еще одно нестандартное применение. Выбравшись обратно на мороз, Гальяно сунул камеру Веселову и велел:
– Сейчас будет фокус! Ты только сними все, второго дубля не получится!
Сам же с термосом в руках взобрался на невысокий торос и принял позу поэффектнее. Веселов уже догадался, какой будет фокус, ему и самому стало интересно, получится ли.
Получилось! Кипяток, выплеснутый из термоса, замерзал на лету, осыпался к ногам Гальяно тонкими искристыми стрелками. Красота! Еще одна удивительная вещь за этот нелегкий день.
– Дурачье. – Эрхан покачал головой, но в голосе его не было осуждения, а взгляд снова был устремлен к линии горизонта, которая темнела на глазах. Короткий полярный день подходил к концу, едва начавшись.
– Зато красиво! – сообщил Гальяно в камеру, а потом спросил: – Димон, снял?
Веселов кивнул и отключил камеру, потому что пальцы уже не просто замерзали, а отмерзали. А ведь еще откапываться и волочь, откапываться и волочь. И непонятно, как долго и как далеко!
Помощь пришла неожиданно, сначала на горизонте, как раз там, куда так пристально всматривался Эрхан, появилась одна черная точка, потом вторая, потом они начали расти, всего через пару минут превратившись в настоящих монстров.
– «Уралы», – сказал Эрхан едва ли не с придыханием. – Конец нашим мучениям, ребята! – И замахал обеими руками, едва не бросаясь под колеса грузовиков.
– «Уралы!» – обрадованно повторил Гальяно, включая камеру.
Их вытащили за считаные минуты. Вытащили, отбуксировали на более-менее проходимую целину. Им рассказали, какой там зимник дальше, пожелали удачи и отправились по своим делам. А путешественники только и успели, что поблагодарить этих суровых бородатых ребят. Ну и Гальяно, разумеется, успел заснять на камеру и друзей, и процесс вызволения внедорожников. Снова получилось эпично!
– Круто! – сообщил Гальяно, падая на заднее сиденье. – Начались приключения! Но дальше будет поровнее, сказали, почистили там впереди дорогу, и погода хорошая! Если не случится никаких форс-мажоров, ночевать сегодня будем в тепле. – Он глянул на карту в своем айфоне.
– Сколько? – спросил Чернов, не оборачиваясь.
– Двести с небольшим. К вечеру доберемся.
– Не зарекайся. – Чернов мягко тронул машину с места.
Все они знали, что здесь, на Крайнем Севере, иногда даже на преодоление нескольких километров можно потратить полдня. Вот они, к слову, и потратили.
– Я не зарекаюсь, я надеюсь! – отмахнулся Гальяно, прижался лбом к окну, спросил удивленно: – А что это там?
Веселов тоже посмотрел. Свет фар выхватил из темноты сначала первый внедорожник с включенной аварийкой, а потом и Эрхана. Эрхан обернулся, махнул им рукой, мол, поезжайте, я сейчас. Но им же было интересно! И они с Гальяно снова выбрались из салона.
– Что случилось? – Гальяно сунулся к присевшему на корточки Эрхану.
Веселов тоже сунулся, присмотрелся. Эрхан раскладывал на снегу карамельки.
– Что это?
– Это подношения духам, – сказал Эрхан без тени улыбки, очень серьезно сказал. – Надо было сразу, но забыл.
– Конфетки? – усмехнулся Гальяно.
– Конфетки в том числе. – Эрхан освободил последнюю карамельку от обертки. Обертку сунул в карман куртки, а карамельку положил на снег. – Так принято, – сказал, распрямляясь. – Нужно покормить духов перед началом путешествия, чтобы не злились, чтобы помогали.
– А каких конкретно духов? – уточнил Гальяно. По его лицу было видно, что он жалеет, что не взял с собой камеру. А может, и карамельки.
– Разных. – Эрхан пожал плечами и потрусил к своему внедорожнику.
– Всяких, – сказал Гальяно задумчиво и посмотрел куда-то в сторону.
Веселов тоже посмотрел, но ничего интересного не увидел.
Наверное, ритуал подношения духам сработал, потому что оставшиеся две сотни километров они преодолели без происшествий и даже успели оказаться в небольшом поселке на полтысячи жителей еще до завершения рабочего дня. Весь их путь до Хивуса был расписан, в каждом населенном пункте требовалось зарегистрироваться и отметиться, чтобы их полярная экспедиция была засчитана. В небольшом двухэтажном здании местной администрации их уже ждали. По связям с общественностью у них был Гальяно. Он умел налаживать эти связи, как никто другой. Умел обаять, очаровать и добиться преференций для команды. Особенно если очаровывать приходилось дам. Но и с мужиками у него получалось находить общий язык. Вот и сейчас, стоило только переступить порог администрации, как навстречу едва ли не с объятьями шагнула сурового вида тетя. Тетя оказалась не только суровой, но и продвинутой. Тетя смотрела канал Гальяно и являлась его горячей болельщицей. Она так и сказала «болельщица я ваша, мальчики», словно мальчики были какой-нибудь футбольной командой. Но не суть! Главное, что тут, почти на краю света, их приняли как родных, не стали докучать расспросами и разговорами, а сразу же отправили в столовую, где накормили первым, вторым и компотом, а потом с максимально возможными удобствами расположили в комнате отдыха. Здесь не было кроватей, но у них имелись спальники. А еще здесь работал Интернет, чтобы связаться с теми, кто остался на Большой земле, чтобы похвастаться селфи с ледоколом.
После дня, проведенного в дороге, и сытного ужина всех клонило ко сну. Почти всех. Волчок спать не собирался. Даже спальник свой не раскатал. За ужином он не проронил ни слова и, кажется, почти ничего не съел. А после ужина пристроился на широком подоконнике и уставился в темноту за окном. Подоконник был холодный, от окна тянуло, но он не замечал холода. Кажется, он вообще не замечал того, что происходит вокруг. Или не хотел замечать. Да и ладно! Веселову было неинтересно. К Волчку он относился, как к мебели, безмозглому и безмолвному истукану. Правильно сказал Гальяно, пацан – не их проблема.
