– Волк? – спросили они все разом: Гальяно, Веселов и Чернов.
– Полярный волк. Кружит вокруг поселка уже несколько дней. – Позавчера его ребята-дорожники видели. Сказали, огромный, с небольшого медведя.
Эрхан недоверчиво хмыкнул, а потом, словно что-то вспомнив, сделался серьезным.
– Понимаю ваш скепсис! – Лилия Станиславовна улыбнулась. – А то ж я не знаю, какого размера бывают полярные волки! Встречаются, конечно, особи выдающихся, так сказать, габаритов, но редко. До крайности редко. Мы тут в поселке решили, что ребята малость преувеличили. Но потом волка увидел Байбал, это охотник из местных. Вот уж кого не заподозришь в преувеличении и хвастовстве! Серьезный человек, старый и опытный.
– Тоже видел этого… лютоволка? – спросил Гальяно нетерпеливо.
– Лютоволка? – переспросила Лилия Станиславовна, а потом ее круглое лицо расплылось в улыбке: – А, понимаю! Мы тут, знаете ли, тоже, – она прищелкнула пальцами, – приобщаемся! – Она снова посерьезнела. – Да, Байбал его видел, сказал – большой волк, очень большой. Сказал, почти метр в холке. Байбал хотел его подстрелить. Такого зверя сразу купят. Спрос сейчас на северную экзотику. Или на худой конец в краеведческий музей можно пристроить. Таксидермист у них там есть очень хороший.
– Ушел? – Эрхан сочувственно покачал головой.
– Ушел! А перед этим одну из собак Байбала порвал. Матерый зверь, опасный. А мне теперь головная боль! Думай, как его от поселка отвадить. Его и этого вашего мишку. – Она немного помолчала, наверное, раздумывая над свалившимися проблемами, а потом хлопнула в ладоши и сказала – Ладно, ребятушки! Собирайтесь, умывайтесь и дуйте в столовку! У нас тут бригада дорожников ночует, если не поспешите, останутся вам только хлебные крошки! – Она коротко хохотнула, махнула рукой и удалилась.
Волков
Волкова трясло от ярости. Внешне он был спокоен, но внутри… Лучше не вспоминать, что творилось в душе, когда парень… когда Ник пропал. А когда они его нашли, лишь на несколько минут опередив белого медведя, Волкова накрыл страх. Нет, он не боялся медведя и не боялся за себя. Он боялся за вот этого идиота, боялся, что не убережет, что потеряет щенка, даже не дав ни себе, ни ему шанса на нормальное человеческое знакомство.
Может, из-за этого страха он впервые в жизни промахнулся. И за это тоже теперь себя винил. Себя винил, а щенка был готов придушить.
И Блэк беспокоился. Блэк к пацану относился… Неоднозначно относился. Иногда Волкову казалось, что его призрачный пес жалеет его непутевого братца, а иногда казалось, что ненавидит. Или даже боится. Может ли призрак бояться живого человека? Спросить бы у Арины, но Волков знал, что не спросит, не станет пугать и расстраивать любимую жену. Или спросит, когда вся эта северная эпопея подойдет к концу, когда ни за кого не придется волноваться.
А еще Вероника, девушка, способная видеть Блэка, девушка, способная видеть призраков… Может, и не ведьма, но уж точно не простая барышня. Тогда, в самолете, у нее получилось усмирить Ника. У нее и у Блэка. Во всяком случае, Волкову так показалось. Расспросить бы ее, узнать, что это за такая… ерунда! Ведь не наркотики! Точно не наркотики! Он не соврал, когда сказал, что все обыскал и осмотрел. А Волков умел и обыскивать, и осматривать. Парень был чист как минимум сутки, если не больше. И найти дурь посреди этих снегов и торосов точно не сумел бы. Тогда что это? Что заставляет его совершать все эти безумные, смертельно опасные поступки, биться в корчах, доводить людей до белого каления?! Что заставляет Блэка то яростно скалиться, то испуганно поджимать хвост, то сторожить покой этого… щенка. Волчка! Волчок – правильное, очень подходящее имя для пацана. Он – Волков, его сводный брат – Волчок. Подрастет, тоже станет Волком. Может быть… если доживет…
А Вероника на прощание, вместо прощания, шепнула, что пацан в опасности. И надо не спускать с него глаз. Волков тогда с ней согласился, ясное дело, нарики всегда в опасности, а сейчас вот все время думал, а то ли она имела в виду? О какой такой опасности говорила, когда смотрела на Волчка немигающим, почти гипнотическим взглядом? Что она видела? Что чуяла? Если им еще доведется встретиться в Хивусе, он обязательно спросит. Главное, довезти этого… брата до Хивуса живым.
Волчьи следы ему показал Эрхан. Молча поманил за собой из дома, спрыгнул с крыльца, потрусил за дом. Они шли, прислушиваясь, всматриваясь в темноту. Утро на Крайнем Севере было понятием весьма условным. Особенно раннее утро. Особенно ранее зимнее утро, которому нечем крыть бесконечную полярную ночь.
Сначала они увидели человеческие следы. Увидели, идентифицировали, прошли мимо. Дальше были громадные медвежьи. Черные дыры в белом снегу, местами с вкраплением алого. Все-таки Волков в мишку попал. Не убил, но подранил. Хотелось думать, что не сильно. Когда угроза миновала, медведя стало жалко. Хищник, что с него взять? Он всего лишь следовал инстинктам. И не его вина, что на пути ему попался один двадцатилетний идиот.
А потом они увидели другие следы, не такие глубокие, не такие широкие, но все равно очень большие. Точно не собачьи. И не похоже, что волчьи.
– Волк, – уверенно сказал Эрхан, вставая с колен. След он рассматривал долго и тщательно, даже, кажется, обнюхал. – Полярный волк.
– Разве они бывают таких размеров?! – Про волков он знал очень много. Фамилия обязывала.
– Редко. Очень редко. Следов много. Есть старые, есть новые. В полночь тут ходил, потом утром возвращался. Следил.
– Охотился?
– Может, и охотился. – Эрхан выглядел задумчивым.
– А почему тут? Разве полярным волкам мало добычи в тундре?
– Хватает.
– Так зачем он пришел сюда, к людям?
– А медведь зачем пришел? – вопросом на вопрос ответил Эрхан. – Это ж звери. Кто их разберет?!
Их разговор состоялся как раз перед визитом Лилии Станиславовны. Они узнали про лютоволка раньше остальных, но, не сговариваясь, решили не рассказывать, что видели его следы всего в нескольких метрах от здания администрации. А остальные не сдали Волчка. По глазам было видно, как он их всех достал, но не сдали. Гальяно даже придумал какую-то чушь про северное сияние, чтобы не говорить правды. Команда. И пусть эти трое: Гальяно, Чернов и Веселов – отдельный экипаж, все равно они все – команда. Все, кроме Волчка. Волчок пока – балласт… Поговорить бы с ним, разъяснить ситуацию раз и навсегда, расставить все точки над «i», да вот все никак не получается остаться с парнем наедине. А разговоры такого плана не нуждаются в свидетелях.
В столовке было тепло, светло и вкусно пахло. Они наелись от пуза. Даже Волчок проглотил пару ложек гречневой каши. Кусок тушеного мяса он с отвращением отодвинул в сторону, зато умолол бутерброд с толстым-толстым слоем масла. Выглядел парень уже не таким изможденным, но на контакт по-прежнему не шел. Впрочем, и остальные тоже не горели желанием. Блэк незримой тенью сидел между ним и Волковым, поглядывал то на одного, то на другого, признаков беспокойства не выказывал. Блэка можно считать барометром. Если пес спокоен, значит, с пацаном все более или менее хорошо. Вот сейчас хорошо. Настолько хорошо, что он украдкой погладил Блэка по голове. Или показалось? И то, что Блэк положил башку пацану на колени, тоже показалось? И то, что пацан едва заметно улыбнулся?..
