– Он не виноват. – Голос его звучал тихо, но твердо. – Так нужно было.
– Это с ним, как тогда… в самолете? – вмешался в их разговор Гальяно. Оказывается, все они были здесь, стояли в сторонке, наблюдали и до поры до времени не вмешивались. Тоже решили довериться профессионалам. – Та же фигня?
– Думаю, хуже, – сказал Волков.
– И самолет тогда трясло из-за него? – Предположение Гальяно казалось абсурдным, но никто не удивился, потому что, похоже, так оно и было. Самолет трясло из-за Волчка. Или самолет трясла та тварь, которая пыталась вырваться на волю, используя тело его брата, как дверь черного хода.
– Похоже на то. – Волков не стал кривить душой. В конце концов, все они – команда, а команда должна знать правду.
– И что ты такое? – А это уже Веселов. Он смотрел на Волчка, а на лице его отражалась целая гамма чувств: от неверия до жалости пополам с презрением.
Волкову вдруг снова захотелось врезать. На сей раз Веселову. За то, что мелет всякую ерунду. За то, что подобрал его брату верное определение. Не кто ты такой, а что ты такое!
– Не твое дело! – огрызнулся Волчок. Нормально так огрызнулся, даже не по-звериному, а по-пацански.
От сердца отлегло. Они во всем разберутся. У них просто нет выбора.
Чернов
Ох, права была Шипичиха, когда предупреждала, что ждет Чернова на Севере что-то нехорошее, что-то темное. Вот оно, похоже, уже дождалось. Или они привезли его с собой с Большой земли?
С пацаном явно было что-то не то. И не с медицинской точки зрения, а с общечеловеческой. Пацан был ходячей катастрофой. Веселов считал, что это от дури или от алкоголя. Поначалу Чернов тоже так думал, но только поначалу. Всю дорогу он присматривался, наблюдал и за пацаном, и за Волковым. В том, что эти двое родные по крови, у него не было никаких сомнений. Похожи. Не лицами, а движениями, повадками, взглядом. Братья. Тут и к Шипичихе не ходи – братья! Потому Волков с пацаном так и возится, потому и присматривает, на белого медведя ради него готов кинуться, считай, с голыми руками. Потому что кровь – не водица.
И если с Волковым все более или менее понятно, то с пацаном – сплошной туман. Не больной и не зависимый от наркоты. Тут что-то другое. Сказать бы, что душевнобольной – это если политкорректно, но сказать хочется по-простому – бесноватый.
Вот есть в нем эта чертовщинка, граничащая с безумием дикость, звериная ярость пополам со звериной же упертостью. И еще что-то есть. Из памяти все никак не выходили кадры, снятые Гальяно. Может, конечно, и артефакт, может, какой-то дефект из-за недостаточного освещения, но себя не обманешь – с пацаном что-то творится. И чем дальше они от Большой земли, тем сильнее эти… странности.
И у Волкова тоже… странности. Что должно было случиться, чтобы такой железобетонный человек попытался задушить собственного брата? Или не задушить, а нейтрализовать? А пацан словно бы и не сопротивлялся, словно бы даже был вполне согласен с такими радикальными действиями. Что там на самом деле между ними произошло?
Чернов видел лишь финальную часть драмы, но Гальяно успел шепнуть, что Волков не нападал, а защищался, что пацан едва не зашиб его лопатой. Вот такие братские разборки… Как бы то ни было, а разобрались. Если не помирились, то смирились, больше не смотрели друг на друга волками.
Кстати, о волках… Чернов скосил взгляд. Видеть призрачного зверя получалось только вот так, боковым зрением, а когда он возился с пацаном, видел вполне себе отчетливо. Адреналин! Хоть диссертацию защищай на тему «Как стресс потенцирует паранормальные способности». Чернов снова покосился на призрачного пса, осторожно провел рукой над едва различимой холкой. Колется. Реально колется! Волков сказал – статическое электричество. Вот тебе и еще одна тема для диссертации.
На этом его раздумья закончились. Близилась ночь, а переправа была готова меньше чем наполовину. Пока Волков возился с пацаном, все остальные отправились махать лопатами.
План был такой: укрепить свежим льдом переправу, переждать несколько часов, перекемарить в машинах, а потом по укрепленному насту прорываться вперед. Эрхан в благополучный исход этой затеи верил, значит, и у них нет повода сомневаться.
Лопатами махали еще три часа. Работали по четыре человека, пятый оставался в машине присматривать за Волчком. Парень больше не чудил, после нескольких глотков Эрханова зелья провалился в глубокий сон, но команда, посовещавшись, решила без присмотра его не оставлять. От греха подальше.
Когда, наконец, управились, часы показывали половину третьего ночи. На небе полыхало северное сияние, а они так упахались и замерзли, что не обращали на него никакого внимания. Хотелось горячего чая и спать. Именно в такой последовательности.
Подремать получилось два часа, а потом кто-то тихонько тронул Чернова за плечо.
– Вадим! – Веселов говорил шепотом, чтобы не разбудить прикорнувшего на заднем сиденье Гальяно. – Эй, Вадим, просыпайся! Глянь, кто у нас тут.
Он проснулся, но с трудом. Хотелось вытянуть ноги, расправить затекшие плечи, хотелось подушку под голову, а вот просыпаться совсем не хотелось, но он все равно открыл глаза. Открыл и тут же чертыхнулся.
Из темноты на него смотрели два желтых глаза.
– Ходит, – все так же шепотом сказал Веселов, – круги нарезает вокруг внедорожников. Ты смотри, вообще не боится.
Волк и в самом деле не боялся. Он стоял в нескольких метрах от их машины, даже звук работающего двигателя его не пугал. Да и что, вообще, может напугать такую зверюгу!
– Охрененный, правда? – спросил Веселов.
– Да, немаленький, – согласился Чернов.
– Как думаешь, это тот самый? Лютоволк?
Вероятность того, что лютоволк тот самый, была ничтожно мала, но Чернов почему-то не сомневался. Да, это тот самый зверь, что кружил прошлой ночью возле поселка, чьи следы они видели за зданием администрации.
Пока они раздумывали и прикидывали, волк двинулся к внедорожнику Эрхана. Он крался осторожно, принюхивался, припадал к земле, будто бы охотился. Охотятся ли полярные волки на людей? При определенном стечении обстоятельств, наверное, запросто. Может ли один волк, даже такой большой, причинить вред шестерым взрослым мужикам? Чернов сомневался, но рука сама потянулась к клаксону.
– Погоди, – шепнул Веселов, расчехляя камеру. – Давай понаблюдаем.
Волк остановился возле самого внедорожника, оглянулся, оскалился, а потом встал на задние лапы, передними уперся в стекло и заглянул в салон.
– Охренеть, – восхищенно сказал Веселов. – Вадим, ты это видишь?!
Чернов видел, и увиденное ему не нравилось. Одно дело – пробегающий мимо волк, и совсем другое – волк, заглядывающий в салон автомобиля. Не дай бог, кому-нибудь из второго экипажа приспичит выйти на свежий воздух! Вот тогда и начнется настоящее веселье! Нет, так дело не пойдет! Он снова потянулся к клаксону, но нажать на него не успел, в салоне второго внедорожника загорелся свет…
