В каморе, отведенной им под ночлег, места было мало, только-только, чтобы все могли улечься рядком. Но все ложиться не стали, Гальяно с Волковым остались дежурить. Гальяно – потому что выспался, а Волков – потому что присматривал за Волчком. Парень с самой переправы вел себя тихо и спокойно. За ужином поел с аппетитом и оленины, и строганины. Все это запил большой чашкой кофе со спонсорскими галетами. Выглядел парень почти нормально, это если не вспоминать, что всего пару часов назад он кидался на Волкова с лопатой. Гальяно видел все это издалека, а когда добежал, Волков уже пацана придушил. Хотелось думать, что он знал, что делает. А потом хотелось думать, что Чернов тоже знает, что делает, и пацана реанимирует. Справились оба. Один не додушил, второй реанимировал. Молодцы! Понять бы еще, что там случилось на самом деле, но ведь никто не расскажет. Ни Волков, ни уж тем более Волчок. Волчок по-прежнему молчал, в глаза никому из них не смотрел, вид имел одновременно отсутствующий и несчастный. Сразу после ужина ушел на свое место, улегся поверх спальника, отвернулся лицом к стене, заснул. Хорошо, если заснул. Не хотелось еще одного ночного приключения. Эпические кадры – это, конечно, здорово, но иногда хочется банальной бытовухи, без сюрпризов.
Сюрпризов той ночью не случилось. Если не считать сюрпризом цепочку волчьих следов вокруг их домика. Следы были большие, значит, лютоволк поднапрягся и догнал их честную компанию. А мишка не догнал. Мишка решил отдохнуть и не связываться с этими отмороженными берсерками. Гальяно хотелось думать именно так. Он так и сказал в камеру, зрители такое любят. И вообще, нужно же себя хвалить. Как говорится, кто, если не мы?!
Выехали по холодку, в восьмом часу утра. Гальяно все никак не мог привыкнуть к тому, как поздно начинается в здешних краях световой день и как стремительно он заканчивается. Ехали относительно быстро и почти без приключений. Пока ни прогноз погоды не подвел, ни зимник. Сбавить ход пришлось уже ближе к вечеру, когда до метеостанции оставалось каких-то пятьдесят километров. Расслабившись, они успели позабыть, какими коварными могут быть северные дороги. Или, вернее, то, что здесь принято считать дорогами. Сначала торосы были небольшими, вполне преодолимыми, но чем дальше, тем сложнее делался их путь. Сейчас отметка в пятьдесят километров казалась им едва ли не бесконечной. Снова приходилось наматывать километры в надежде объехать особенно большие преграды, выходить с лопатами и пешнями на почти пятидесятиградусный мороз, расчищать снег, сбивать лед с колес, откапываться и вытаскивать.
Волчок больше не отсиживался в салоне, махал лопатой наравне с остальными. Хотя Гальяно поостерегся бы давать ему в руки лопату. Береженого и бог бережет! Но Волков был спокоен. Или выглядел спокойным? Вникать не было ни времени, ни сил. Все силы уходили на то, чтобы прорваться, преодолеть эти несчастные несколько десятков километров. А еще на борьбу с ленью и малодушием. Всего один звонок Туче – и все их мучения могут закончиться. Но что ж это будет за экспедиция на край земли, если на этот самый край их с максимальным комфортом доставит вертолетик?! Нет уж, они как-нибудь сами, лопатами расчистят себе путь к светлому будущему.
Расчистили. Снова упахались и замерзли. Но факт, что они победили, компенсировал все неприятности и невзгоды. Адреналин и эндорфины! Чистый кайф!
А на метеостанции их не просто ждали, к ним выехали навстречу. Два крепких парня на снегоходе лихо закладывали виражи, поднимая в звенящий от мороза воздух белые столбы снега.
– Айталович нас предупредил! – Из-за заиндевевшей меховой опушки лица говорящего было не разглядеть, но голос был молодой и бодрый. – Сказал, едут к вам сумасшедшие на джипах, проследите, чтобы добрались! – Он сдернул капюшон и широко улыбнулся. В самом деле молодой. Чуть старше Волчка, хоть и бородатый. Как успел понять Гальяно, бороды на севере не были данью моде, а имели вполне практический смысл. Бороды грели и защищали! Он уже и сам перестал бриться. Вот только трехдневная щетина хоть и смотрелась импозантно, но пока ни хрена не грела.
– Максим Сергеевич, начальник станции, сказал: ждите. – А это уже второй, постарше, но не намного. – Сказал, что мозгляки бы так далеко не забрались. – В голосе его была насмешка пополам с уважением. Гальяно решил не обижаться на мозгляков, вместо этого навел объектив камеры на парней. – Но мы с Мишаней решили смотаться и разведать, что да как. Торосы тут у нас, зимник плохой. Думали, что вы застряли.
– Мы не застряли, – с гордостью сказал Гальяно, а потом добавил уже исключительно для своих подписчиков: – Мы и не в таких переделках бывали.
И ведь не соврал. Та песчаная буря была самой настоящей переделкой, экстримом чистой воды, но они же как-то выдюжили.
– Вот и мы видим, что не застряли! – согласился тот, кого звали Мишаней. – Ну давайте, мужики, езжайте за нами!
И они поехали! Помчались по сияющему ледяному насту, аки Санта-Клаус на своих оленях.
Метеостанция светилась в темноте. Не сказать, что как новогодняя елка, но тоже достаточно ярко. Желтый свет, льющийся из окон и от нескольких фонарей, показался Гальяно путеводным светом маяка. А на поверку сама метеостанция оказалась небольшой, если не сказать, маленькой. Состояла она всего из двух жилых зданий и двух технических вагончиков. Стоило только заглушить моторы и выйти из машин, как навстречу им с громким лаем выскочили две лайки, заплясали сначала вокруг парней, а потом и вокруг ребят из экипажа.
– Не бойтесь! – покровительственным тоном сказал Мишаня. Можно подумать, их могут напугать обычные собаки! – Это Дик и Динка, живут они здесь.
Дик тем временем уже мчался к Гальяно, и сложно было понять, с какими намерениями. Намерения оказались дружескими, пес уперся передними лапами ему в грудь, горячим языком лизнул в щеку. От него пахло шерстью и немного рыбой. Может, поужинал не так давно. А вот Динка замерла, припала к земле, прижала уши. Динку можно было понять, не каждый день доводится встретить такого роскошного красавца, пусть даже и призрачного. Выходит, звери тоже могут видеть Блэка. Видеть и даже как-то с ним контактировать. А они контактировали. И если Динка с Блэком очевидно заигрывала, то Дик почуял в чужаке конкурента и оскалился. Интерес к Гальяно он тут же потерял, зарычал в пустоту. Ну, это для непосвященных на вырубленной в сугробе дорожке никого не было, а посвященные видели Блэка почти отчетливо.
– Дик, фу! – Мишаня ухватил пса за ошейник, потянул на себя. – Да что на тебя такое нашло?! Извините, мужики, он себя никогда так раньше не вел!
Ясное дело – не вел! Раньше ему не доводилось встречаться с призрачными псами. Противостояние тем временем закончилось, так и не начавшись. Дик сдался почти без боя, признал власть чужака. Глядишь, еще и подружатся.
А дверь одного из домов уже гостеприимно распахнулась, выпуская наружу клубы пара и невысокую полную тетеньку. Тетенька была одета не по погоде, без шапки, а куртка-«аляска» лишь накинута на плечи. Женщина раскинула в стороны руки, словно бы собираясь обнять их всех разом. Или в самом деле собиралась?
– Слава богу, добрались! – сказала она неожиданно басовитым голосом. – Идите быстрее в тепло, ребятки! Мишаня, Эдик, что вы, ироды, держите людей на морозе! Дик, а ты чего на пузе ползаешь? Что это с тобой?
