– Особенно Блэк, – хмыкнул Андрей, а потом сказал уже совершенно серьезным тоном: – Через час уезжаем. Ты как?
– Я хорошо. – И ведь почти не соврал. Он и вправду давно не чувствовал себя таким… если не сильным, то уж точно живым.
– Тогда пойдем собираться. Если попросишь, Ася нальет тебе чаю.
Он попросит. Чай поможет согреться, прогнать остатки холода, что все еще просачивался из-под плотно прикрытой дверцы.
Они шли по коридору, когда в общей комнате услышали возбужденные голоса. Говорили, кажется, все разом, но Ник из бессвязного разноголосья вычленил только один голос.
– Плевал я на ваши местные заморочки!
Веселов! Человек, который больше враг, чем друг. Которого хочется завалить на снег и рвать зубами. Ник не помнил, где берет начало эта звериная ярость. Наверное, в одной из тех темных дыр, которые оставались, когда он терял управление. Умом понимал, но поделать с собой ничего не мог. Веселова он не любил.
В общей комнате кипели страсти и висел густой кумар из страха и злости. Ник сразу понял причину, ему было достаточно посмотреть на тынзян, что сжимал в руке Веселов. Тынзян полыхал алым, и на дощатый пол с него падали капли крови. Это кровили странные костяные фигурки-химеры: человеческие тела со звериными головами. Блэк зарычал и оскалился, шкура на его загривке встала дыбом. Андрей обернулся, глянул на Блэка удивленно. Сначала на Блэка, потом на Ника. Тот пожал плечами. Как объяснить почти чужому человеку, что штука в руке Веселова – это не ерунда и не заморочка?! Как объяснить то муторное чувство обреченности, что накрыло Ника, стоило ему только взглянуть в синие с белыми проблесками глаза Веселова? Он, этот парень, был обречен в тот самый момент, как снял призрачный аркан с шеи мертвого зверя. С медвежьей шеи снял, на свою надел. Может быть, кто-то другой, кто-то сильнее и опытнее, справился бы и с призрачным тынзяном, и с той тварью, что осталась на том конце невидимого аркана. Но Веселов не справится. Он обычный человек из нормального мира, не такой, как Ник. Даже не такой, как Андрей.
– Не нужно было трогать. Глупый мальчишка! – Эрхан смотрел на Веселова таким взглядом, словно тот уже был покойником, восставшим мертвецом, снежным ходоком с синими глазами.
– Выброси… Отнеси назад… Отдай ему… – А это уже Ася. В ее глазах – тот же ужас, что и в черных глазах Эрхана. Она знает, понимает, что случилось непоправимое, но все еще пытается найти спасение.
– Поздно. – Никодимыч сжал Асины плечи. Он возвышался над ней и поверх ее макушки смотрел на Веселова. – Он уже снял. Теперь это его.
– Мое! – Веселов взмахнул рукой с зажатым в ней тынзяном, невидимые кровавые капли разлетелись во все стороны, замарали присутствующих.
Одна капля попала на Тару, та вздрогнула, словно бы что-то почувствовала, побледнела, стиснула губы. Нику показалось, что она сейчас потеряет сознание. Не потеряла. Да и с чего бы?! Женщина, которая не побоялась выйти один на один против белого медведя! Такая женщина должна быть либо бесстрашной, либо сумасшедшей. На сумасшедшую Тара не походила, а от прикосновения незримой кровавой капли вздрогнула.
Впрочем, всем, кто находился сейчас в комнате, было неуютно. Ася поежилась, Никодимыч закашлялся, Гальяно тер запястье. Ник был почти уверен, что оттирал невидимую кровь. Эрхан стоял у двери и даже не пытался приблизиться к Веселову. Голова его раскачивалась из стороны в сторону, как у китайского болванчика, побелевшие губы шевелились, словно бы он беззвучно шептал молитву. Блэк продолжал рычать, а призрачная веревка, что змеилась от ошейника с фигурками к запертой двери, натянулась, как струна. Веселов застыл, будто почувствовал это натяжение. А может, и почувствовал, осознал, что на том конце веревки кто-то есть. Или что-то…
– Отстаньте, – сказал он устало и сунул тынзян в карман.
– А и в самом деле! – Гальяно перестал тереть запястье. – Что вы к нему прицепились?! Ну, ошейник… ну, тынзян какой-то! Каждый из этой схватки вынес свой трофей. – Он шагнул к Веселову. – Кстати, дай-ка глянуть.
Он шагнул, а Веселов отступил. Наверное, испугался, что придется расстаться с тынзяном. В глазах его стало чуть меньше синего и чуть больше белого.
– Это не какой-то тынзян, – сказал Никодимыч очень тихо, почти шепотом. – Это шаманский тынзян. И зверь, значит, тоже был непростой.
– Еще скажите, что ручной, – хмыкнул Гальяно. Вот только выражение его лица уже не было таким беспечным.
– В каком-то смысле. – Никодимыч потрепал по холке сидящую у его ног Динку. – В каком-то смысле. Вот видите собаку, молодой человек?
Динку Гальяно видел. Да что там, он даже Блэка видел!
– Вот она ручная. Прирученная. Она за меня жизнь отдаст, потому что я ей – друг и любимый хозяин. А тот… зверь, за своего хозяина чужую жизнь заберет. Он сожрет тело, а хозяин его сожрет душу… – Никодимыч замолчал, Ася вздохнула.
– И кто у него хозяин? – спросил Чернов, внимательным взглядом оглядывая всех присутствующих, словно собирался найти в комнате хозяина мертвого медведя.
– Шаман, – в один голос сказали Никодимыч и Ася.
– Очень сильный шаман, – добавил Эрхан. – Чтобы такого зверя удержать, силы нужны… великие силы нужны.
– Ой, бросьте! – Гальяно все еще пытался найти объяснение необъяснимому. – Чтобы такого зверя удержать, надо подобрать его маленьким медвежонком. Медвежонку на шею этот ваш тынзян намотать не проблема.
Эрхан посмотрел на него с жалостью, покачал головой, сказал:
– Нельзя белого медведя приручить. Ни маленького, ни большого. Подчинить, к себе привязать можно, а приручить нельзя. И тынзян тут нужен непростой. Шаманский тынзян – опасная вещь. Никто не должен его трогать.
– А то что? – снова спросил Чернов.
– У кого тынзян, у того зверь. – Эрхан перевел взгляд на Веселова. – Вот только одного тынзяна мало, нужна сила. Ты чувствуешь в себе силу, мальчик?
– Я чувствую, что меня все достало, – сказал Веселов устало и поежился.
– Ладно, хватит! – Гальяно хлопнул в ладоши. – Ася, накормите нас, добрых молодцев, на дорожку! Да покатимся мы в славный город Хивус на лихих железных конях. А по пути заскочим на заброшенную военную базу. Поснимаем быстренько и вперед!
Ася молча кивнула, не сводя взгляда с Веселова, попятилась к выходу. Никодимыч вышел следом. Он шел, старательно обходя кровавые брызги на полу. Они все чувствовали. Может быть, не понимали, но точно чувствовали то недоброе, что уже проскользнуло в сорванную с петель дверь.
Ели быстро, почти в полном молчании, а после завтрака разошлись по своим углам. Хотя не так-то и много было свободных углов на полярной станции. Перед тем, как выдвигаться, Гальяно в сопровождении Эрхана отправился в радиорубку. Наверное, звонить своему знакомому олигарху из Хивуса. А может быть, просто начал задыхаться в этой густой атмосфере страха и раздражения. Ник невесело усмехнулся. Добро пожаловать, господа, в мой удивительный мир!
